Овидий. В зеркале судьбы. Злоключения Сальватора

Глава 1.

В марте 1674 года, совершив ряд дерзких набегов на испанские поселения Арубы, Венесуэллы, Каракаса Сальватор отдал приказ идти на Ямайку. На борту «Галатеи» было столько золота и серебра, что бригантина от тяжести скрипела, сыто зарываясь в волны…

Для испанцев Нового Света Сальватор стал Чумой.   Никто не знал, когда и где он объявится, и, казалось, никто и ничто не могло его остановить. Слухи о нем разлетались с быстротой молнии… «Чума нашего века», «Божия кара», «Пираты-призраки», «Ястреб Смерти», – раздавалось со всех сторон... Урон испанской короне исчислялся миллионами, к тому же испанцы терпели поражение в Голландской войне. Казалось, вот-вот рухнет оплот королевства Габсбургов.

Когда же испанские послы в Вест-Индии донесли просьбу Его Высочайшего Величества Карла Милостивого до сведения губернатора Антильских островов, то тот только развел руками. Он подчиняется Его Величеству Карлу Стюарту, а больше никому, за исключением Бога, разумеется.  На лице Джона Воэна – нового губернатора Ямайки – играла усмешка. Он знал от своих шпионов о поведении благосклонного к пиратам мсье Бааса. Сальватор нарушил условия мира?! Ну что же, сам виноват. Сальватор служит интересам Англии?! Ну что вы! Сальватор – мусульманин, и ему ли беречь святыни христианских стран?! Сальватор не англичанин, он –выходец с Востока, поэтому для него, что Британия, что Испания, что еще какая страна Европы — все одно… Тогда почему он нападает на испанские поселения? Ну, мы не знаем и не беремся судить о мотивах поведения безумца…  Сальватор – мировой преступник и его нужно казнить?! Что ж, да, разумеется, казните, если поймаете…

И так продолжалось из месяца в месяц, пока исход событий не предрешила дипломатия...

Слухи о пиратах Карибского моря быстро разлетелись по миру, и было наконец решено покончить с их подвигами. Поскольку Карл Стюарт не проявил инициативы на съезде монархов в Генуе, то монархи других стран Европы – Франции, Испании, Голландии, Австрии – решили объединить усилия. Заручившись поддержкой Ватикана, короли – помазанники христианской церкви – отправили флот вместе с лучшими людьми кардинала для поимки пирата-чернокнижника. Только колдовством они могли объяснить совершеннейшую неуязвимость того, кто причинил столько бедствий католикам… А «Галатея», словно Летучий голландец, всякий раз ускользала из поля зрения… Разве это не есть доказательство магии и ереси? Мастерство перевоплощения Сальватора, его способность представать в разных обличиях, убедительно свидетельствовали о его дружбе с Морским Дьяволом. И потому такого пирата нельзя было победить обычными средствами и обычным оружием…  Так новый нунций, Фабрицио Спада, которому выпала в тот год особая милость от кардинала, чтобы доказать свою ревность пред Богом и церковью и имея тщеславные, далеко идущие планы, был настроен весьма решительно в поимке Сальватора. Заручившись поддержкой Ватикана, Фабрицио Спада получил неограниченные полномочия в выполнении возложенной на него миссии. Да и рядом с ним оказались люди, столь же ревностные в служении церкви, как, например, Франсуа де Монморанси-Лаваль. «В мире сложном, опутанном грехом, народам требуется не только Евангелие… Нужно делом отстаивать истину спасения, являя милосердие к заблудшим душам», – такими словами напутствовал папа римский нунция. Сам же папа Эмилио Бонавентура Альтьери больше беспокоился за свое здоровье (жуткая подагра мешала ему жить и молиться). Да к тому же козни кардинала Палуцци отвлекали от насущных политических проблем. И теперь люди кардинала, в числе которых все тот же нунций Фабрицио Спада, получив благословение папы, осуществляли миссионерство в Вест-Индиях. 

И вот за считанные месяцы лучшие из морских ястребов сложили головы на плахе. 50 кораблей было изъято на Тортуге в пользу флота Испании, те же, кто был уличен в мародерстве (их было свыше пяти тысяч), подверглись разным экзекуциям (в соответствии с предписаниями инквизиции) … Многие предпочитали умереть до того, как оказаться в ведении нунция. Непременный вопрос, какой задавали всем подозреваемым: «Где Овидий? Как найти Сальватора?»…

Фабрицио Спада быстро получил прозвище «красного монаха» за те реки крови, что оставлял после себя… Казалось, вот-вот сломится дух вольных морских ястребов. Но не тут-то было… Воодушевленные умом и смелостью Сальватора, которого индейцы называли не иначе, как Пачама, морские ястребы, нападая на торговые суда, все чаще назывались его именем, а люди, знавшие Овидия и получившие благодаря ему свободу, основали независимую колонию на Багамских островах – Сан-Сальвадор – и о которой, к счастью, не знал красный монах.

 До Сальватора долетали слухи, что его разыскивает некто Фабрицио Спада, наиболее ревностно среди прочих осуществляющий «крещение» народа и очищающий землю от ереси. Но подобными мерами церковь добилась лишь ненависти тех, кого крестили насильно, и отторжения от веры тех, кто был когда-то крещен… Вслед за тем (с молчаливого пособничества пиратам местных властей) зазвучали с новой силой призывы республиканцев… На атлантическом побережье развернулось мощное национально-освободительное движение… Коренное население Арубы, Венесуэллы, Каракаса, страдая от испанского гнета и карающего огня инквизиции, стало громить дома ненавистных сеньоров. К индейцам присоединялись рабы, преступники церкви и короны и все, кто был недоволен монархическим режимом. За это разящий огненный меч инквизиции прошел все поселения на юге, оставляя после себя груду развалин и пепельный дым.  Остается лишь удивляться стойкости, вере и героическому мужеству простых людей, которые, подобно стали, только закалялись в этом горниле войны...   

***

Скрестив руки, Сальватор стоял на шканцах «Галатеи» и смотрел вдаль, туда, где еще несколько часов назад было поселение. Теперь в серой дымке таял голый каменистый берег и догорали последние угли его ненависти к испанцам и социальной несправедливости. С Тобаго покончено. Можно возвращаться домой. Но где его дом? Ахмед все чаще говорил о Марокко, о Медине, призывая оставить пагубное ремесло и вернуться к тому, что когда-то казалось Сальватору смыслом всей его жизни, – к маленьким скляночкам лекарств. Оставить... Разве раб может знать, о чем думает его господин?..