Падение

Пролог

Пролог

— Андрей Павлович, Волков прислал пакет документов, — войдя в кабинет, сразу переходит к делу юрист моей фирмы.

Я откидываюсь на спинку кресла и останавливаю свой взгляд на его не выражающем никаких эмоций лице, чувствуя, как непроизвольно губы подергиваются в ухмылке.

— Что на этот раз их не устроило? Черт! Мы никогда не договоримся! Антон, может, мне стоит найти другого специалиста? — бросая на стол шариковую ручку, ощущаю, как каждый нерв натягивается струной, и я больше не в силах себя контролировать.

Миллион гневных слов почти срываются с моего языка, однако Павлов опережает и, глядя мне прямо в глаза, тихо произносит:

— Она подписала.

Тишина оглушает. На долю секунды тело пронзает разряд, а перед глазами начинают плясать яркие мушки. Я беру бумаги, листаю и цепляюсь глазами за аккуратно выведенную ее рукой фамилию.

— Андрюх, это все. Даже не знаю, поздравлять тебя или…

***

Я открываю квартиру своим ключом, неторопливо снимаю пальто и вешаю его в шкаф. Как всегда, кладу ключи на комод и бреду по темному коридору к кухне, из-под двери которой пробивается тонкая полоска света. Она стоит у окна и даже не думает поворачиваться, хотя мы оба знаем, что она слышала мою возню в прихожей, неторопливые шаги и скрип паркета. Гордая и такая недоступная, как будто между нами не было девяти лет совместной жизни, словно я недостоин даже взгляда ее темно-серых, почти черных в минуты неги и удовольствия, глаз.

В доме жуткая, гнетущая тишина, и никто из нас не пытается ее нарушить. За окном падает снег, устилая землю большими пушистыми хлопьями, и она неотрывно следит за их полетом, обхватив себя руками за плечи так, словно зябнет от их колючего холода. Не знаю, сколько мы так стоим, боясь нарушить молчание, не знаю, о чем она думает, но в одном сомневаться не приходится — мы дошли до конца и назад уже не вернуться. Комнату заполняют звуки мелодии моего мобильного, и женщина вздрагивает от неожиданности, еще выше поднимая голову и выпрямляя спину.

— Да, — бросаю я коротко, увидев на экране знакомое фото голубоглазой шатенки. — Я скоро буду.

— Поторопись, пожалуйста, я уже трижды разогревала ужин! Ты уже забрал вещи? — с явной тревогой в голосе спрашивает меня та, с кем я проведу сегодняшнюю ночь, встречу завтрашнее утро и, возможно, когда-то дам ей свою фамилию.

— Я… только зашел в квартиру. Дай мне час, позвоню, как закончу, — сбрасываю звонок и ощущаю непривычное смущение от мгновенного осознания, что заставил жену стать свидетельницей разговора.

А она все так же стоит и вглядывается в городской пейзаж. Собирать вещи не приходится, она уже давно их аккуратно сложила в два больших чемодана, заблаговременно упаковала мои любимые книги и разные безделушки, когда-то украшавшие полки в этом кабинете. Теперь он настолько пуст, что выглядит совершенно нежилым, словно я не засиживался в нем до поздней ночи, а она не приходила, чтобы увести меня в спальню, ссылаясь на то, что без меня ей не спится… Она не упаковала лишь фото с моего стола. Просто перевернула их рамками вниз, будто так легче, когда не видишь наших счастливых лиц, отпечатанных на глянцевой бумаге. Я беру в руки одно из них и замираю, пытаясь впитать в себя тепло улыбки той, что сейчас смотрит на меня с фотокарточки. Я сделал этот снимок в первое утро после нашей свадьбы: она только проснулась и глупо хохотала над моим желанием увековечить ее счастливое лицо. Волосы взлохмачены, руки придерживают белое покрывало на обнаженном теле, а глаза светятся любовью.

— Я подумала, что будет неправильно, если ты возьмешь их с собой. Да и незачем, — стоя в дверях и наблюдая за мной, произносит она спокойно.

— Да… Ты подписала? Думал, что мы еще не скоро с этим покончим, — как-то грубо отвечаю я.

— Покончим? Я просто поняла, что… что неправильно тебя держать. Прости, нужно было согласиться раньше.

Ее взгляд какой-то пустой, голос бесцветный, а плечи поникли, хоть она и пытается держаться. Робкая улыбка, такая вымученная, что я еле сдерживаюсь, чтобы не коснуться ее щеки в утешительном поглаживании. Я забираю свои чемоданы и, не говоря ни слова, выхожу, чтобы уложить их в багажник, а возвращаясь, застаю ее в той же позе, что и несколькими минутами ранее. Накидывая на себя пальто и надевая ботинки, я чувствую, что она вышла из кабинета и, прислонившись к стене, наблюдает за моими сборами. Хватаю коробку с книгами, иду к выходу, тянусь за ключами и замираю, так их и не коснувшись. Обычный вечер обычного декабрьского дня, и только щемящая тоска в душе и тяжесть коробки в моих руках напоминают о том, что жизнь моя кардинально изменится… Сев в машину, я опускаю голову на ладони, лежащие на руле, и, кажется, впервые хочу себя ущипнуть: быть может, я просто сплю?