Парабатай

))2((

 Поглаживая пальцами густую кошачью шерсть, я в задумчивости следила за тем, как Алек перекладывает с места на место книги в своей комнате. И все же здесь он чувствовал себя как дома, и немного забыв страх всеобщего погрома, парень начал обживать помещение, заполняя его рамками с сентиментальными фотографиями и прочими милыми на его взгляд вещами.
Возможно, сказывалась ориентация парня или же его личные черты характера, но порою за брутальной внешностью ясно проглядывалась маленькая девочка любящая украшать все и вся на своем пути.
— Красиво, — беру в руки одну из книг и рассматриваю витиеватый рисунок на старинном фолианте, — это подарок? — Личный вопрос, но Алек вдруг отвечает.
— Да, Магнуса.
Внутренне бью себя по лбу, понимая, как больно сделала ему, влезая не в свое дело. И когда только научусь читать между строк?
— Извини.
Лайтвуд презрительно кривит губы в подобии улыбки и, повернувшись ко мне спиной, продолжает свое дело.
— Тебе не надоело вечно извиняться передо мной, Клэри? В том, что я потерял их, нет твоей вины. Ты сделала все что могла.
Тело бьет дрожь. Так говорили все, с кем бы я ни разговаривала в течение этих месяцев ада, но сама для себя я не верила в то, что не виновата во всем случившемся. Главными злодеями этого мира были родной мне отец и кровный брат. Если бы я была чуть менее влюбчива и сердечна, то была бы куда более полезна всем, кто меня любит. Кого люблю я.
— Он иногда мне снится, — выдергивает меня из забытья Алек.
Хлопаю глазами как заводная кукла. Мне нечего ему на это ответить, разве что спросить, кто именно из всех тех, кого мы потеряли? Его маленький брат Макс? Парабатай Джейс? Любимый?
— Кто?
— Себастьян.
Имя брата набатом стучит у меня в ушах. Себастьян. Неужели я никогда не прощу его? Там где-то внутри меня так глубоко, куда даже родной матери нет хода, простирается ненависть длиною во всю мою прожитую жизнь.
— А тебе?
Сдавленно выдыхаю сквозь зубы, тщательно подбирая слова.
— Редко, — короткий вдох, — знаешь, иногда я вижу их вдвоем. Джейса и Себастьяна, там на моих воображаемых небесах они братья, ладят и любят друг друга. Но он…. Он не был достоин даже ада. Такая душа, — сглатываю липкий комок слюны, — должна была просто исчезнуть, — навсегда исчезнуть из всех миров и времен!
Алек медленно складывает стопку книг избегая встречаться со мной взглядом.
— Ты не простила его?
НЕТ, кричит все внутри меня, но я опасаюсь, как бы Алек не решил, что я уподобляюсь своего брата и становлюсь такой же расчетливой, как и он.
— Я.., — я так не хочу ему врать, вот что служит самым веским аргументом, - нет, Алек. Из-за него я потеряла того, кого любила больше жизни, иногда в пылу чувств мне кажется, что я любила Джейса даже больше чем родную мать. Нет, я никогда не прощу его.
Гнев буквально выжигает меня изнутри. Он не должен видеть меня такой. Только не теперь, когда я пытаюсь быть его якорем в этом мире. Для этого Сумеречного я должна быть хорошей, сильной и справедливой.
— Клэри, — усталость в его голосе бьет по каждой произнесенной им букве, — внутри каждого из нас живет демон, не думаю, что Себастьян был одинок в этом.
Демоны? Есть ли они в моей душе? Не скрывая от себя ничего, роюсь в своих чувствах как в куче грязного белья. Боль, отчаяние, страх, разочарование. Уголок для любви, Саймона, Изабель, Люка и мамы. Кроха наслаждения тем, что могу жить и тем…. Что могу видеть голубые глаза, горящие напротив.
— И что говорят твои демоны, Алек?
Длинные ноги складываются крестом, и парень грациозно приземляется в кресло напротив, разливая по глиняным кружкам дымящийся вкусно пахнущий чай.
— Что с твоими руками? — вопрос не в тему заставляет меня в нерешительности разглядывать свои самые обычные руки.
Ногти кое-где обломаны до крови и мяса, кожа потрескалась и огрубела. На ладонях там, где кожа соединяется с клинком несколько прорвавшихся волдырей. В принципе, ничего нового для меня, все та же Кларисса.
— А что с ними не так?
Алек сдавленно смеется, протягивая ладонь с длинными пальцами и переплетая их с моими. Удивительное тепло, а глядя на него, и не скажешь, что это не точеная скульптура, а самый обычный человек с кровью в венах.
— Клэри, без обид, но как давно ты принимала душ?
Неловкость сковывает кости заставляя прирасти к месту.
— Думаю, вчера, — нелепое оправдание.
Только сейчас понимаю, как хорош и ухожен сам Алек не смотря на то, что пребывает не в меньшем, чем я горе. Аккуратная стрижка, тщательно и со вкусом подобранный наряд, даже маникюр не под стать моему собственному шикарен.
— Клэри, приди в себя, ты выглядишь ужасно!
Хлыст. Неприятно. Но вполне отрезвляюще.
— Думаю мне пора, Алек, — поднимаясь на пошатывающихся ногах бреду на выход, — спокойной ночи, — пытаюсь улыбнуться другу.
В ушах долбит и, кажется, что слышен треск собственных ребер. С каких пор меня стало интересовать мнение Алека по поводу того как я выгляжу?
Знаю, что плохо.
— Эй, Клэ, — так взял меня привычку называть только он, — обиделась?
Еще одно прикосновение его ладони и теперь мне кажется, ребра пробиваемые сердцем точно трещат. Даже больше, ломаются.
— Мне, правда пора, — и как это предательски страшно тонуть так ненормально в его глазах.
— Благих снов, Кларисса.