Парадокс

Парадокс

2 дня назад

917 дочитываний

2 мин.

1 тыс. просмотров. Уникальные посетители страницы.

917 дочитываний, 90%. Пользователи, дочитавшие до конца.

2 мин. Среднее время дочитывания публикации.

Парадокс лжи

Рассказ "Парадокс лжи" автор Роман Смеклоф

Плитка для ступеней от 420 руб./шт.Более 300 образцов. Услуги дизайнера. Скидка 5% при онлайн заказе. Звоните!Более 300 образцов. Услуги дизайнера. Скидка 5% при онлайн заказе. Звоните!plitka-stupeni.ruМоскваСтупени из керамогранитаНапольная плиткаДля ваннойФартук кухниВ наличии на складеБолее 10000м2 в наличииУзнай об акции месяцаСкидки до 25%ПерейтиЯндекс.ДиректПродавец: Плитка&Ступени. Адрес: Россия, Москва, Менжинского, 13, 1. ОГРН: 1037739778944Продавец: Плитка&Ступени

Доктор Григорий Мендель клялся Аполлоном более пятнадцати лет назад, но лечением так и не занялся. Его поглотила наука. Из мира фантастического, почти не исследованного и загадочного выбраться сложно. Григорий увяз и больше не видел реальности. Действительность перекочевала за маленькое стеклышко микроскопа. Там разворачивались самые значимые события его жизни. По-настоящему. Бойко. Смело. Актуально.

Мендель подобрался к основам бытия. К тайне, которая перевернёт вселенную.

В таком возбужденном состоянии надо быть аккуратнее, особенно в метро, когда из чёрного туннеля выезжает поезд, но он думал только о своей миссии…

* * *

Память проявлялась яркими вспышками. Как только сознание прояснялось, на Григория накатывали отрывочные, неясные образы. Он не понимал, что произошло, пока не услышал разговор:

— Странно, что он выжил. Когда увидел этот кусок мяса, думал не жилец.

— Ему всё равно недолго осталось.

Вот так, в одно мгновение, Мендель из человека превратился в фарш. Через множественные слои боли на него набросилась апатия. Она давно изнемогала, топталась рядом, и ждала команды. Зато теперь смело бросилась в бой, не чувствуя сопротивления.

«Кусок мяса! Не жилец! Недолго осталось!»

Ещё посмотрим, ещё поборемся. Он почти добился своего. Осталось ещё чуть-чуть напрячься, сделать маленький шажок и добиться своей цели. Надо двигаться, сдаваться нельзя. Но легче не становилось. Упрямая сила воли пыталась отгородиться от изматывающих спазмов боли, но пока безуспешно. Раздражающий писк ИВЛ нарастал. Вокруг засуетились люди. Григорий почувствовал, как в руку воткнулся шприц, и голос у самого уха прошептал:

— Ещё рано уходить! У вас осталось незаконченное дело.

«Какое» хотел спросить Мендель, но не смог. Губы не повиновались, но обладатель тихого голоса понял без слов.

— Вы должны поделиться своим открытием. Мы на вашей стороне, помните? Вы всё ещё хотите облегчить скорбную долю несчастного мира?

«Как?», — подумал Григорий.

— Вы же годготовились, но ещё всё можно отменить. Мутирующий вирус не должен поразить всех. Должен быть выбор.

«Как я могу решать, если даже пальцем пошевелить не в состоянии?»

— Подумайте, — настаивал голос. — Пока не поздно.

Хотелось поспорить. Заявить, что время истекло, но Мендель не мог. Проклятое тело не слушалось. Не получалось даже скривиться, чтобы выразить раздражение.

— Держитесь.

Он не хотел держаться. Тем более крепиться. Особенно думать и принимать судьбоносные решения. Григорий уже всё решил. Оставалась самая малость. Ещё бы ничего не мешало: ни голос, ни назойливый механический писк.

— Мы поможем. Вас подключили к супер компьютеру. Дополненная реальность похожая на сон покажет вам всю абсурдность ваших идей. Сначала, спрогнозируем будущее!

Спать не хотелось. Под закрытыми веками преломлялся яркий свет. Фонарь приближающегося поезда шарил в темноте, словно искал его. Отчаянный скрип тормозов рвал барабанные перепонки. Скрежет железа ввинчивался в бешеный стук сердца. При таком возбуждении не возможно было отключиться, но сознание меркло под действием препаратов. Замедлялись движения. Скрип и скрежет больше не пугали. Глаза обволакивала спасительная темнота…

* * *

Радио не выключалось с раннего утра до позднего вечера, освещая события со всего мира. Даже ночью, в период отдыха, дикторские выступления лишь заменялись тихой классической музыкой. Из встроенных в потолок динамиков лились волшебные звуки, способствующие крепкому, здоровому сну. Но он не спал. Сомнения не давали покоя. Мучительные колебания мыслей несвойственные его современникам стучали в висках, отгоняя дремоту.

Каким был мир до наступления всеобщей правдивости? Наверное, прекрасно говорить, заменяя неприятные собеседнику слова на ничего не значащие? Выбирать те, которые соответствуют моменту? Врать?

Даже в мыслях, в своей кровати, под одеялом, с зажатыми до рези глазами, страшно произнести слово «ложь». Поэтому он не говорил! Изредка кивал или водил зрачками из стороны в сторону, но губ не размыкал никогда.

Больше всего Молчун ненавидел утро.

В шесть часов мелодичные аккорды резко обрывались тишиной и, с тройной громкостью, дребезжа оконными стеклами, отовсюду лился гимн. Миллиарды людей, словно заведенные куклы, отрывали головы от подушек и вставали. Оставаться в кровати непростительно, ведь выйдя на улицу можно встретить контролера.

С первыми звуками он спрыгнул на пол. Прошёл в ванную, мельком взглянул на своё бледное, с синими кругами под глазами, лицо. Разобравшись с утренней гигиеной и завтраком, Молчун спустился по лестнице и вышел из подъезда.