Паразит

Глава 1

Опять этот парень. Он уже несколько дней от меня не отстаёт. Ещё и как-то адрес мой узнал. Кто же проговорился?..

– Чего тебе?

– В школе ты меня избегаешь. Так что перейду сразу к делу: я знаю, что пока ты встречалась с Саней, он вылечился. Он только о тебе и говорил. Что ты его спасла.

Этот Саша… язык за зубами не держит. Хорошо, что я от него быстро отделалась. Мне очень дорого обошлась его болезнь.

– Напридумывал… Врачи его вылечили, он же месяц в больнице лежал. Вот и всё.

– Его болезнь так быстро не проходит! Даже врачи удивились. Скажи, ты руками лечишь?

– Руками?

– Ну… есть такие люди, которые прикладывают руки к больному месту, и болезнь проходит.

– Пф, глупости.

И всё-таки… Он сам пришёл. Именно тогда, когда мне так необходим чей-то организм.

– А ты болен, что ли?

– Да… Очень мерзкой болезнью. Откинуться могу в любую минуту… Постоянно проверяться приходится.

Может, стоит попробовать.

– Ну ладно, заходи.

* * *

Начинался второй месяц лета, был жаркий и душный день. Мы с братом, как обычно, ссорились. Только теперь не дома, а возле спального корпуса лагеря. Потому что мало того что мне приходится терпеть его в комнате, так теперь нам ещё три недели жить вместе в паршивом лагере. Раз уж родители отправили нас в лагерь, дали бы лучше отдохнуть друг от друга. Но нет, они настояли, чтобы мы жили вместе, а я и Антон узнали это только сейчас, когда приехали.

В момент, когда мы уже почти что выдохлись от ора, к нам подошла вожатая:

– Ну хватит вам. Всех уже давно расселили, вас только и ждём. Пойдёмте.

Она разняла нас и повела к спальне. Когда мы подошли к комнате, я заметил, что внутри было ещё четверо, и все с любопытством нас разглядывали. Никто мне не знаком. Наверное, из другой школы, а наших в другие комнаты расселили.

Вот «повезло» жить вместе с братом три недели, да ещё и с левыми людьми. Для меня это больше походило на наказание, чем на отдых. Я и так терплю Антона уже тринадцать лет. Он всего на год младше, но всё равно мне как старшему приходилось всё детство с ним возиться. Особенно после того как родители узнали, что у него диабет. Они постоянно твердят, что ему нельзя нервничать, и теперь всегда и везде виноват я. Ничего нельзя сказать, потому что «Антоше нельзя волноваться», «Антоша не мог такое сделать», «Ой, ну простим Антошу» и тому подобное. Это бесит меня до трясучки. И, главное, что все как один говорят: «Вы ведь самые близкие люди! Вы должны любить друг друга, у вас же любящая семья. Не ссорьтесь». Ага, конечно! Год назад моя бывшая девушка сказала: «Да ты просто ревнуешь». И каждый раз, когда мы с братом ссоримся, я вспоминаю эти слова. Наверное, так и есть.

Теперь ещё и в лагерь нас сослали, чтобы мы «подружились». Мы были здесь примерно года четыре назад и перестали ездить из-за болезни Антона. Но в последнее время ему заметно полегчало, поэтому маме в голову пришла «гениальная идея» отправить нас в лагерь. Только какой отдых, если мне постоянно нужно приглядывать за Антоном? Проверять его сахар, контролировать, чтобы он пил таблетки... Я ненавижу это больше всего! Пусть вожатые об этом думают!

Антон с разбегу плюхнулся на кровать возле стены.

– Эта, чур, моя, – от его падения раздался противный скрип.

– Мне всё равно. Главное, не мешай мне спать по ночам. И никогда не намазывай мне пасту на лицо, когда я сплю!

– Пф, да ты сам в первую же ночь мне её на лицо намажешь!

– Да нужен ты мне! Спать буду.

Я посмотрел на любопытные взгляды соседских мальчишек. Да, именно мальчишек – они все были младше нас. Короче, малявки. На вокзале мы встретились с Игнатом, моим одноклассником, – скорее всего, единственным человеком, с которым можно будет здесь поговорить. Жаль, что он в другой комнате живёт. Может, ещё не поздно с кем-нибудь поменяться? Не хочу я три недели сидеть с малышнёй!

Да и комната так себе… как и сам лагерь. За четыре года я уже забыл, какой он. Хотя тогда он казался лучше… Теперь же я чувствую здесь уныние: убогие дома, мебель, ветхие стены, унылые цвета. Да и тут как будто никто не убирается толком, везде паутина, грязь и пыль. А когда открываешь шкаф, оттуда вылетает моль. Шесть кроватей в комнате скрипели, как раскладушки у моего деда, а если на них сядешь или ляжешь, создавалось ощущение, что проваливаешься в яму.

– Слышь, Дэн, давай поменяемся кроватями.

– Ага, щас. Чё, кровать хреновая?

– Типа того… Не знаю, как сказать…

– Чё там у тебя?

Я подошёл к Антону. Он показал на часть стены за кроватью. На ней была выцарапана дата «15.06.2000».

– Не знаю. Видимо, кто-то увековечил своё пребывание здесь.

– Что-то мне это не нравится…

Вдруг в комнату постучали, и вошла вожатая. Время завтрака. Пока все шли «за ручки» как стадо оленей, нам попутно показывали лагерь, а также рассказывали правила. Ничего нового, всё это я помнил. Тут и вправду совсем ничего не меняется. До сих пор на некоторых корпусах виднелась отцветшая мозаика, разбитые тротуары и старое пыльное футбольное поле. Нахлынули воспоминания из прошлой поездки: фальшивая атмосфера веселья, никому не нужные активные мероприятия, неинтересные экскурсии, ужасная музыка из динамика, от которой кровь из ушей идёт. В общем, три недели обещали быть максимально тошнотворными.