Пари Парижа

Глава 16

16

    Четыре часа утра. Холод. Дождь. Идти туда, на улицу, жутко не хотелось, но было нужно. Она решила так ещё в тот вечер, когда алкоголь, как ни странно, отрезвил ей мозги, но то, что это единственно правильно - поняла только вчера. Это была какая-то её особенность - трезветь от умеренных доз алкоголя. Она уедет и заберёт всю семейку Фужеров в Испанию. Она нейтральна и всегда такой была - и во время войны. В Мадрид. Потому что в Нидерландах её точно будут искать. А если не заберёт с собой семью из Кольмара - всех их убьют, чтобы сделать ей больно и, заставив мстить, бюро рано или поздно её всё равно найдёт. На Жоржа больше нет доказательств, ему нечего бояться. А она - только вред для всей его, наконец, налаженной жизни.

    Сегодня лицо у неё было помятым - таким, какое она заслужила за всю свою жизнь. Носогубные складки впали, глаза ввалились и казались глубоко посаженными ещё и из-за синяков. Она боялась, что не сможет объясниться с Лувье.

    Теперь же его не было дома. Уже. И Люси могла спокойно собраться, потому что Лувье придёт только глубокой-глубокой ночью. Так спокойнее было ничего после себя не оставить, потому что в её понятии прощаться нужно именно так - не оставив ничего связанного с прошлой жизнью: никаких листочков, ручек, ниток, слов и, уж тем более, более существенных вещей. Прощаться так,словно тебя никогда не было в его жизни. Это сон, иллюзия, мираж - что угодно, но только не ты настоящая. Сейчас ей было даже как-то на руку, что он возвращается поздно. Не пьяный, нет. Он не пил почти никогда, но зато ужасно сильно злился, вместо того, чтобы хорошо пролечиться чем-нибудь покрепче.

    Люсиль ходила по дому, на ходу вспоминая, что она забыла взять. На ходу она складывала в чемодан вещи: свою бежевую атласную сорочку, зубную щётку, пирожки, плотно завёрнутые в пакет, и хрустящую шляпку. На ходу она проглотила бутерброд, выпила чай и оделась. В этом сдержанном светлом костюме с узкой юбкой и строгим пиджаком она казалась себе матерью десятерых детей, а шляпа, в тон костюма, хотя и придавала элегантности, нисколько не спасала положение строгостью своих незамысловатых линий. Кажется, когда-то Люси считала, что всё красивое должно быть простым. С тех пор многое изменилось, в том числе и её взгляды на многие вещи. И теперь... теперь она могла это признать. Теперь она умела признавать. И это не назвать никак иначе, как мудрость. Ей потребовалось столько лет, столько испытаний и лишений, чтобы повзрослеть за одну ночь.

    Она накрасила губы алой помадой. Теперь алый цвет - это цвет прощания, похорон её былой жизни и надежд на то, что что-то ещё может между ними случиться. Не может. Она надела изящные белые туфли на каблуке - прямоугольном и высоком, подаренные ей Жоржем сто лет назад. Посмотрелась в окно. Подтянула к себе чемодан. Взяла с вешалки макинтош, накинула его на себя, поправила волосы и взяла с полки у вешалки розовый зонт.

    Она уже почти открыла двери, когда поняла, что она должна написать. Должна об этом написать ему, чтобы он знал. И плевать ей на её принципы. Они всегда рушили ей жизнь. В новой жизни их не будет. Комендант был прав - она принципиальная дура. Жорж, наверное, прочтёт это уже тогда, когда она будет почти у Кольмара, ну и пусть - так даже лучше.

    Люси взяла какую-то салфетку из кармана его пальто (он всегда носил их с собой), достала из чемодана ручку, села на пуфик и... Рука её замерла над салфеткой в раздумьях, а голова оскудела на все частички мыслей, которыми секунду назад была полна. Да, она никогда не владела пером, но написать что-то, что-то написать было нужно почти так же, как нужно дышать. Дышать! Она хочет дышать!

    Тут рука её быстро забегала, мельтеша ручкой, в некоторых местах прорвав салфетку:

                    " Дорогой Жорж, я знаю, что я была не права. Не права всё это время. Мне кажется, что я не права и сейчас даже, но я ничего не могу поделать. Когдя я узнала, что ты - немецкий агент, я испугалась, я подумала, что ты собираешься меня убить. Я хотела сдать тебя жандармам, чтобы защитить себя. Потому что я всю войну боролась за жизнь не для того, чтобы после неё меня убили!

     Я порчу твою жизнь, я не умею принимать правильные решения... Просто знай, что я тебя люблю. ЛЮБЛЮ, если это тебя утешит! Ты всегда говорил, что из меня и слова не вытащить, а вот сейчас я не могу остановить поток слов и мыслей, они все льются, бессмысленные, так что я даже ощутила потребность их записать для тебя. Я долго молчала и теперь хочу сказать: у нас с тобой есть дочь и я знаю, что ты об этом знаешь. Только не знаешь, наверное, что я всю жизнь тебя любила. А молчала я потому, что не хотела, чтобы ты со мной был только из-за Доминики, из жалости, просто потому, что так получилось.

     Но не ищи меня - я уезжаю навсегда. Мы с тобой сделали слишком много ошибок, чтобы быть вместе. Ты и я - это то, что разрушит всех нас и, главное, подумай о нашей дочери. Прости меня пожалуйста. Прости.

                                                                                      Люсиль Фужер."