Партия с Жизнью

Партия с Жизнью

«Мрачный нимб над ней светил,

Что душу чуждую убил…»

…

— Присаживайтесь, дорогой гость, не стесняйтесь, — улыбчиво указал мужчина на свободный стул подле рабочего стола. Силуэт возле входа недоверчиво взглянул сначала на обитое кожей деревянное сидение, а после на вычурного собеседника. Длинный орлиный нос; вытянутый строгий подбородок; старческое, покрытое морщинами лицо; усталый, тяжёлый взгляд исподлобья. Так и хочется подумать: вопиющий демон в человеческой коже. Но это был лишь психолог Василий Иванович, мужчина средних лет, которому посчастливилось работать с психически неуравновешенными преступниками.

Очередным его клиентом являлся новенький убийца, нервно переминающийся с ноги на ногу. Изумрудные глаза преступника вновь юркнули в сторону удобного стула. Робкий шаг навстречу к мебели сопровождался противным скрипом деревянных половиц. Ещё шаг. И новый шаг. Человек, словно хищник, подбирался к «добыче», осторожно озираясь на улыбчивого демона, пока пятая точка осуждённого не заняла предложенное место.

От кабинета веяло сыростью и затхлостью. Вместо привычного запаха хлорки здесь витал запах «заброшенности».

Зрачки новенького боязно бегали по дикому интерьеру. Полутёмный кабинет будоражил сознание молодого человека. Тёмные дубовые шкафы казались великанами, холодом дышавшими в спину заключённого. Готическая люстра нервно скрипела над головой преступника, маятником двигаясь от невидимого ветра. На огромных холстах картин было изображено множество карикатур средневековой эпохи. В частности, одна из них очень сильно привлекала внимание гостя. На ней происходило сожжение очередного еретика под громкие овации толпы.

Что сделала эта девушка? За что её сжигают? Почему люди радуются очередной смерти? Именно эти вопросы должна была задавать миниатюра зрителю. Но самый главный вопрос у молодого человека был всего один: почему в глазах пленницы читалась обречённость?

Веки пойманной девушки были опущены вниз, наполовину прикрывая напуганный взгляд. Бороться с неминуемой смертью было бессмысленно. Оставалось лишь терпеливо ждать, когда алые огни пламени дотянутся до своей жертвы сквозь стога сена.

Картина завораживала своей тёмной атмосферой. Она давала понимать — в настоящей жизни нет сказочных историй. Принц не спасёт ведьму от неминуемой гибели, а огонь не прекратит гореть чудесным образом. Но самое главное, картина не забывала раскрывать страшную истину — люди и есть проявления «Смерти».

Психолог усмехнулся, замечая интерес своего собеседника к живописи за его спиной.

— Как вы думайте, что изображено на картине? — загадочно спросил мужчина у своего нового клиента.

— С-смерть? — раздался неуверенный юношеский голос. — Ч-человеческие пороки? Или же… Человеческий страх?

Василий усмехнулся:

— И да, и нет. Картина отображает палитру эмоций, что сейчас находятся в душе зрителя. Одни делают акцент на людях, стоящих вокруг приговорённой к казни. Другие смотрят в первую очередь на саму пленницу. И каждый из смотрящих задумывается о возможном будущем: «Что, если…?». В зависимости от их решения можно определить, что сейчас находится на душе человека. Сделаю небольшой спойлер — лишь единицы могут закончить эту картину хэппи-эндом.

Иванович замолчал, медленно усаживаясь на своё законное место. Теперь взгляды собеседников поравнялись, и если раньше осуждённый видел лишь слабые очертания лица у врача, то сейчас он мог полностью всмотреться в отчуждённые карие глаза своего специалиста.

А тот и бровью не повёл на любознательность своего пациента, открывая маленькую тёмную папку с делом нового убийцы. Взгляд психолога уткнулся в текст и лишь изредка поднимался на гостя. В помещении вновь воцарилась тишина, что иногда прерывалась раздражающим карканьем ворон снаружи и шелестом переворачивающихся страниц в папке.

Внезапно Василий вновь поднял взгляд на осуждённого:

— Так, значит, вы Волков Роман Юрьевич, девяносто шестого года рождения. Родились в Москве, где, соответственно, и прописаны. Отец — Волков Юрий Викторович, а мать — Волкова Светлана Олеговна. Верно говорю?

Молодому человеку ничего не оставалось, как кротко кивнуть.

— Вы обвиняетесь в убийстве своей сестры — Волковой Анастасии Юрьевны, которое было совершено двадцать первого апреля, ориентировочно в шесть часов вечера. Место убийства: театр «Мир». Предполагаемое оружие — льняная верёвка. Верно говорю?

Рома вновь кивнул, уткнувшись взглядом в пол. Раскаяние и сожаление заполнило его сердце, но обратной дороги уже точно не было.

Устало вздохнув, психолог отложил дело в сторону, взглядом возвращаясь к своему собеседнику.

— Расскажете, как всё произошло? Обещаю, всё услышанное останется лишь в стенах этой комнаты, — вежливый и спокойный голос специалиста подбодрил молодого человека, заставил на некоторое время отодвинуть страх на второе место и поднять дрожащие зрачки вверх.

— Ч-честно? — по-детски поинтересовался пациент. На что в ответ получил незамедлительный кивок.

Этого было мало юноше. Он долго ещё размышлял, прежде чем, наконец, заговорить:

— Если начинать разговор об убийстве моей сестры, то стоит начать с самого начала. С нашего детства. Мы были близнецами. Но я родился немного позже, из-за чего считался её младшим братом. Помню, всё моё детство прошло крайне скверно. Я часто разочаровывал своих родителей, прогуливал уроки, встревал в неприятности, в общем, находил проблемы на их голову. И в то же время Настя — образец для подражания: отличница, изучала несколько языков, выступала в секциях, да и по дому успевала помогать. Идеальный ребёнок, не то, что я. Тогда я и замкнулся в себе. И лишь сестре я открывал свою душу полностью. Такой доброй и честной сестре... — молодой человек взял небольшой перерыв, чтобы побольше набрать воздуха в лёгкие, прежде чем начать новую часть своего рассказа.

— Когда мы повзрослели, я решил стать более самостоятельным. Но совсем не ожидал, что у меня появится настоящий противник в лице моей доброй сестры. Настя сама начала решать, как мне жить. Забрала меня работать с собой в театр. Поселила меня недалеко от себя, так ещё и заставила меня работать её гримёром. Словно всем своим видом пыталась показать, насколько она правильная! Честно, в детстве я чувствовал её своей спасительницей, но лишь повзрослев я понял, насколько жалок по сравнению с ней. А она будто потешалась надо мной, указывая на всю мою беспомощность. Агрессию к ней я начал испытывать, когда добрая Настя внезапно начала меняться в характере. Когда ласковые слова заменились насмешками. И самое страшное, я не мог от неё сбежать. Она была всегда рядом! Это прозвучит странно, но я начал бояться собственную сестру. И в один из дней я, наконец, достиг своего пика, когда она прилюдно унизила меня. В тот же день я и убил её, — закончил парень свою историю, поднимая нервный взгляд на психолога.