Пастырь. Вопреки закону и чести

Пролог

Тёплое солнце нежно ласкало кожу. Вокруг благоухала весенняя сирень, и лишь лёгкий, едва уловимый запах ландыша щекотал нос свежим ароматом. Крошечные белые колокольчики так и манили. Они были такие маленькие, но им удавалось покорять любого, остановившего на них свой взор. Детские пальчики аккуратно коснулись белоснежных соцветий:

– Как, мам? Как я понимаю, что их нужно беречь?

– Можно быть незаметным и завоевать весь мир, а можно раздуть себя до невообразимых размеров, но быть невидимым и неслышимым для окружающих.

– А ландыш? – звонкий детский голосок разнёсся по небольшому лугу, утопающему в яркой зелени. – Он незаметный? Или раздутый до невообразимых размеров? Я ведь его вижу. И даже слышу. Не словами, конечно, но запах всё равно как будто голос – живой.

Не дожидаясь ответа, ребёнок в припрыжку побежал по зелёной мягкой траве. Женщина наблюдала за ним и ласково улыбалась. Только здесь, вдали от всех, можно было не думать о прошлом и не беспокоиться о будущем. Лёгкий ветерок коснулся щеки. Она опустила руку в карман и достала оттуда небольшой клочок бумаги, на котором ровным почерком были выведены страшные слова.

Ей не хотелось верить ни им, ни тому, кто их записал, но только пророчества редко проходили мимо тех, кому предназначались. Они всегда сбывались: от них не сбежать и не спрятаться; их не обмануть, но она попробует. Попробует и плевать, что придётся пройти через Ад. Главное, чтобы жил её ребенок…

Женщина снова скользнула взглядом по ненавистным строчкам:

"... и чернь не перекроет алой крови реки.

Светящийся в ночи – его покроет тьма, огнём пропитанные цепи.

Сотрёт с земли, рассеет Божьих тварей прах, оставив пред собой и после безнадежный страх..."

Эта часть была самой страшной. Она крепко зажмурилась, не обращая внимания на тёплое весеннее солнце, на благоухание сирени, на покрытый мягкой травой луг. «Душа, отвергнутая Богом, начнёт сей силы разрушенья круговерть…» Голубые глаза широко распахнулись:

– Им не добраться сюда. Никогда…