Пасынки (рабочее название)

Часть 3.

3.

- ...А ещё от верных людей стало ведомо, что немцы наших альвов именовали ельфами, и говорят про них худое. Дескать, и ранее склонны были к злым шуткам с нашим братом, а теперь вовсе взбесились.

- Ранее? – удивился Данилыч. Неподдельно удивился, надо сказать. – Это когда ж они успели?

- Давненько, Ляксандра Данилыч. Про те времена токмо сказания немецкие говорят.

- Мало ли чего бабки старые языками наскребут, да ещё немецкие. Ты о деле говори. Чем наши-то альвы живут, как на людей глядят.

- Сидят они тихо, князь. Повелели своим холопам жить по-нашему – одежонку, там, обычаи перенимать, ремёсла, каким сами не обучены. Да только там, почитай, одно бабьё с детишками. Мужиков мало. Потому и ремёсла перенимают бабьи. Князю Михайле Петровичу, как стало мне ведомо, давеча прислали из имения кружева да вышивки, что его бабы наплели да нашили.

- Много ли прислали?

- Два сундука дорожных.

- Так, значит...

Два сундука – значит, не только жене да сестрице, это и в подарок. А кому князь альвийский подношения делать станет? Не царевнам ли? Похоже, остроухий быстро приноровился к обычаям царского двора.

Хорошо это для Данилыча лично, или плохо?

Там видно будет. Лишь бы Пётр Алексеич не стал жаловать альва вперёд своих старых друзей.

- ...А на людей они, князь, глядят всяко. Холопы, те разницы особо не делают. Что они подневольные, что мужичьё окрест. Мастеровые... Наши-то по-ихнему работать ещё не умеют, вот и глядят на них альвы, как на учеников нерадивых. А князья... Что наши, что немцы, что, прости, Господи, остроухие – носы задирают одинаково. Только и разницы меж нами и остроухими, что у нас толковый мужик вольную выслужить может, и до чинов дорасти, а у котов-то коли родился холопом, холопом и помрёшь, будь ты хоть какой рукастый да головастый.

- Это они, конечно, на нас глядя, и переменить могут. Кабы только наши, глядя на них, не стали требовать пожизненной крепости для рабов своих, - хмыкнул Данилыч. – Чем тогда толкового мужика на службу заманишь, ежели надежды никакой не станет?.. Ну, да ладно. На всё воля божья. Что ещё?

- Всё, князь.

- Ступай. Как что новое узнаешь, доложить мне немедля.

Верный человек, этот Фёдор. Тем более верный, что сам из мужиков, как и князь Меншиков. Не низкопоклонствует, но службу свою справляет как надлежит. Этот уже который месяц собирает всевозможные сведения об альвах: о нравах и обычаях, о том, как ведут себя, насколько рачительно хозяйствуют в имениях, что любят, чего не любят, и тому подобное. Вкупе с теми сведениями, что удавалось добыть самому, здесь, в Петербурге и Петергофе, складывалась вполне определённая картина.

Альвы сидят тише воды, ниже травы, но лишь оттого, что малочисленны. Будь их поболее, было бы от чего болеть голове. Они опасны даже сейчас – для любого, кому вздумается играть против них. А в том, что означенные игроки найдутся непременно, Александр Данилыч был уверен абсолютно. Не смогут альвы долго отсиживаться за спиной государевой. А коли так, то не токмо друзей, но и врагов наживут вмиг.

Соболезнование князю Михайле Петровичу он выразил ещё по приезде в Петергоф. Сегодня истекал девятый день, семейство Таннарил собиралось помянуть отошедшего в лучший мир батюшку, как полагается – молебном и, после оного, скромным застольем в семейном кругу. Из гостей званы были только государь да он сам, князь Меншиков. И одеться следовало соответствующе, не на свадьбу пригласили. Камзол потемнее, кружев да цацек поменее, да рожу печальную непременно состроить. Хотя, не забыть ещё и приглядеться к сестрице княжеской, что недавно из Европы прибыла. Видел её разок мельком. Хороша, стерва. Тоща, как все альвийские бабы, а всё равно хороша.

Перемолвиться бы с ней наедине, в укромном уголке...

Положив себе зарок непременно приударить за княжной – пустые интрижки с жёнами и дочками чиновников, да развлечения с дворовыми девками, надо признаться, изрядно прискучили – он, тем не менее, точно так же положил себе быть осторожным. Альвы есть альвы. Ну их к богу в рай, ещё учудят что-нибудь эдакое, если что не по ихнему станется. Да и к бабам своим не очень-то посторонних допускают. Надо бы присмотреться для начала, обхождение куртуазное выказать. А там, глядишь, что-то и получится.

В конце концов, он ей ровня, или нет? Светлейший князь, не хрен собачий.

Ладно, бабы опосля дела. А дело у него к князю Таннарилу имеется, и немаловажное. Ведь только утром получил известие, что вернулся в Петербург немец Бурхард Христофор Миних, что приставлен государем к строительству Ладожского канала. Толковый немец, почитай, мёртвое дело оживил. Да только один он такой, а работы невпроворот. Михайла Петрович как-то говорил, будто один из князей, что с ним на Русь явился, горазд каналы строить. Свести бы этого альва с Минихом, да объяснить остроухому для начала, что немец немцу рознь. Глядишь, и толк для государства выйдет, и некая прибыль тому, кто эту встречу устроит.

От альвов, как и от немцев, и польза великая проистечь может, и вред. Тут что главное? Тут главное – с умом к делу подойти, а не рубить с плеча.