Паутина условностей

Глава 2.

Родилась я в маленьком лесном поселке, который по иронии судьбы носил гордое имя районного центра. В поселке вряд ли насчитывалось больше 5000 человек, а в районе народу было лишь вдвое больше. Но он был самым большим по площади в нашей области, благодаря лесу, который занимал почти всю территорию.

Мужчины, пока древесины было много, работали на ее разработке. И жил поселок тогда припеваючи. До сих пор по нашим улицам ездят крутые джипы, хотя их хозяева периодически стреляют денег на бензин или сигаретку у более удачливых бюджетников. Сейчас же лес остался только вдоль дорог, в так называемой охранной зоне, а за ним пустота, лишь вырубленные пеньки да березовый подрост. Поэтому большие деньги от нас ушли. И стали мы самой среднестатистической российской деревней. Мои же родители лесовиками никогда не были. Папа работал в полиции, а мама преподавала в школе.

Я же была самой рядовой ученицей и девочкой, правда училась чуть выше среднего. Троек в моем аттестате не было, а четверки появлялись лишь изредка. А вот внешность была натуральной серой мышки. Белые волосы подразумевали и такие же белые брови и ресницы, а глаза были банального голубого цвета. Еще, пока училась в средних классах, тело мое было очень даже худющим, за что меня папа иногда звал «стиральной доской». Я это приспособление однажды видела у бабушки: такая волнистая металлическая поверхность, по которой вверх-вниз возили грязное белье. Стиральные доски облегчали женский труд в отсутствие стиральных машин.

Мальчишки в меня не влюблялись. Самой популярной в нашем классе была Надя Захарова. У неё первой выросла грудь, и этот факт явился решающим в симпатиях противоположного пола. Еще моя фамилия… Зовут меня Варвара Миклушевская. Мальчишки меня быстро переделали во «Вшевскую», и с этим обидным прозвищем я прожила до самого 9-го класса.

А вот я имела глупость влюбляться. Первой моей любовью был старшеклассник Максим Мамаев. Черные глаза за густыми ресницами, иронично выгнутая бровь и точеный носик. Такая милая мордашка истинного ловеласа. Но он ничем не отличался от остальных и влюбился в Надежду. Та ему ответила взаимностью. И вид этой парочки терзал мое сердце, особенно на катке, когда парень помогал однокласснице зашнуровывать ботинки. Я ему даже письмо написала с признанием в любви и бросила сама в почтовый ящик, не решаясь отдать такой ценный груз на просмотр нашим почтальонкам, которые знали всех и вся. Но ответа не получила. Да и вряд ли этого стоило ожидать: я его просто не подписала. Максим же экстрасенсом не был и чужих мыслей читать не умел.

Второй раз я влюбилась в другого старшеклассника, но с тем же именем. Максим Талов переехал с мамой из самого Санкт-Петербурга. И этот факт определил его в элиту нашего маленького мирка. В то время мы даже не задумывались над тем фактом, что просто так из Питера в глухую деревню не переезжают. Понятно, что на меня он внимания не обращал. Училась я тогда в 7-м классе.

Приближался новый год. Папа обрадовал нас с мамой тем, что ему выпало дежурство прямо на новогоднюю ночь. Это обозначало, что праздновать предстояло вдвоем. Мы нарезали оливье и сели ждать боя курантов.

Я почему-то именно от этого праздника ждала чуда. Вычитала в какой-то газетке, что если пока бьют куранты написать на бумажке желание, сжечь ее, пепел бросить в шампанское, и выпить, то желание обязательно сбудется. Желание у меня было одно: чтобы в меня влюбился Максим. Причем который из них, принципиальной разницы не имело.

Осталось уговорить маму разрешить выпить мне шампанского. Мама была даже и не против, но было большое «но»: открывать напиток она не умела, а я тем более. Поэтому решено было встретить Новый год бокалом кока-колы.

И вот, выслушав поздравления президента, мы приготовились ждать бой курантов. С первым боем я судорожно на салфетке пишу свою заветную мечту, с горем пополам поджигаю. Она, почему-то, не хочет гореть. И уже практически с последним ударом выпиваю махом бокал с пеплом и дожевываю последний кусочек бумаги, который так и не сгорел.

Что было причиной провала, я не знаю: то ли бумага несгоревшая, то ли то, что шампанское заменили колой. В тот год ни один из Максов в мою сторону так и не глянул. Потом, уже читая разную литературу по эзотерике, я узнала, что желание было слишком расплывчатым, и конкретных сроков не имело.

Когда я перешла в 10-й класс, чуть-чуть набрала веса и начала красить свои белесые ресницы и брови, оба Макса как с цепи сорвались, одаривая меня знаками внимания. Но мне они уже были не нужны. Я решила, что буду поступать в академию МВД, которая была у нас в областном центре. Тем более папе обещали помочь со льготным направлением. А я для себя решила, что в таком учебном заведении принцы мне повстречаются на каждом шагу.

***

С поступлением было не все просто. От гражданских вузов академия отличалась тем, что при поступлении нужно было помимо общеобразовательных предметов сдавать физподготовку. Какими-то уникальными данными я никогда не отличалась и спортом занималась лишь на уроках физкультуры.

Моя мама посчитала, что ребенку негоже бездельничать, и он обязательно должен после занятий в школе посещать кружки. Единственным серьезным учебным заведением дополнительного образования в нашей деревне была музыкальная школа. Брали туда практически всех в независимости о наличия музыкального слуха. Так я попала в класс народных инструментов. Моим орудием искусства стала домра. Слава богу, что дополнительным предметом шло фортепиано. Если на пианино я могла сыграть перед друзьями, покрасоваться на какой-то вечеринке, да и просто поиграть дома для души, то домру после окончания школы в 8-м классе больше в руки не брала. Тем не менее, занятия в музыкалке были ежедневно, плюс домашние задания нисколько не уступали заданиям, которые давали учителя в обычной школе. В итоге я была загружена от и до, и свободного времени у меня не было абсолютно.