Паж посохов

Глава первая, она же и единственная

Действующие лица

Героиня — Таша, персонаж лирический.

Подруга первая — Лариса, дама с вином и вздорным характером.

Подруга вторая — Хельга, дама с картами Таро.

Пятилетний сын Таши по имени Миша. Спит.

Полумифический герой — Драгон, его никто не знает, но все о нём говорят.

Благоразумие — чувство абстрактное, но постоянно вмешивающиеся в разговор.

Часы на городской башне пробили двенадцать раз. Еле ощутимым напряжением в воздухе зависло предчувствие грозы. Уличные коты и собаки, поджав хвосты и нервно принюхиваясь, прятались в подвалах и подворотнях.

Осень. Октябрь. Полночь.

На маленькой кухне обычной двухкомнатной квартиры сидели три женщины. Они тихо разговаривали. На столе, покрытом старым линялым сукном, стоял чёрный тяжёлый канделябр. Свечи мерцали и освещали лица собравшихся, погружая всё, что находилось за их спинами в темноту.

Там, в самой глубине темноты, в комнате спал, уткнувшись носом в подушку маленький мальчик Миша — сын хозяйки дома. В дальнем углу кухоньки на табуретке примостилось Благоразумие. Оно время от времени вставало со своего места и заглядывало через плечо одной из женщин. Потом тихо вздыхало, ворчало что-то про поздние осенние визиты, возвращалось к себе и пыталось поудобнее устроиться на высоком табурете.

Попытки были безуспешными, сидеть Благоразумию было неудобно, да и находится в этой компании было не с руки. «Но кто-то должен проследить за ними. Чтобы не разбудили Мишу. И ушли вовремя, а то ведь всякое может случиться», — ворчало оно, в очередной раз подходя к столу. Что может случиться, Благоразумие не знало и глубокомысленно помолчав, благоразумно возвращалось на табуретку.

… — И вот, ты понимаешь, после этого он стал мне постоянно сниться. Ну, не выходит он у меня из головы, хоть ты тресни. Что бы я ни делала — постоянно о нём думаю, — Таша, широко раскрыв глаза и отчаянно жестикулируя, рассказывала Хельге то, что давно её терзает.

Лариса ёрзала на жёстком стуле, пытаясь найти удобную позу. Сидели они на кухне давно, и пятую точку Лариса капитально отсидела. «Сегодня явно не мой день, что ж так скучно-то», — подумала она и откинулась на спинку стула. Вытянула под столом длинные ноги и устало закрыла глаза. Хотелось спать. Рядом фоном журчал разговор.

— Я не нахожу себе места. И всё думаю, думаю: написать ему или не писать. Всю голову себе сломала. Мне кажется, что мы с ним встречались. Ну, в смысле, не в этой жизни, а в предыдущей. Однажды сон приснился, такой забавный. Будто я лечу на самолёте, причём совсем не знаю — куда лечу? зачем? и даже не задумываюсь об этом. Кажется, что-то хорошее должно произойти и вот я лечу. Вдруг в салон входит стюардесса и говорит, что мы, мол, падаем и просит не паниковать, пилоты делают всё возможное, но сядем мы в лесу. Кругом паника, все кричат, бегают, ругаются, а я сижу себе спокойно и смотрю в иллюминатор. За бортом виден лес, который стремительно приближается: и вот сейчас мы упадём. Тут среди деревьев, которые уже совсем близко — можно рукой до верхушек достать, если бы не стекло — появляется полянка. Туда наш самолёт и падает. Я каким-то образом оказываюсь на траве. Гляжу, ко мне через всю поляну бежит ОН. Улыбается, как будто всегда ждал именно в этом месте. Кругом люди какие-то, пожар, вода, а он бежит, бежит, а добежать не может. И тут я встаю, ну, с травы-то и…

— Как его звать? — вдруг спросила Хельга, помешивая карты.

— Драгон! — вместо сбитой на полуслове Таши, внезапно громко и не открывая глаз, ответила Лариса.
В шкафу тревожно звякнули стаканы. За окном как будто полыхнуло и всё снова замерло.

— Имя вроде как не наше, — крестясь и озираясь, тихо проговорила Хельга. — Как будто дракон.

— Конечно, не наше, — открыв глаза и выразительно посмотрев на гадалку, ответила Лариса. — Он же этот. Итальянец.

В этот момент столбняк, поразивший Ташу, прошёл, и она защебетала:

— Конечно, итальянец. Я его в тиндере увидела. Совершенно случайно, — тут же добавила Таша, прижав ладошки к груди и посмотрев кротко сначала на одну, потом на другую подругу.

Лариса скривилась, как от зубной боли и с тихим стоном опять закрыла глаза.

«Ты что? Плохо тебе, да? — сочувственно зашептало на ухо Благоразумие. — Чем помочь-то?»

«Отвали», — буркнула Лариса.

Благоразумие потопталось на месте, повздыхало и прошелестело: «Я, собственно, так, может помочь».

«Ох, ну, извини», — раздражённо ответила Лариса, зыркнув на Абстрактное Чувство из-под опущенных ресниц.

«Ничего-ничего, я понимаю, бывает», — Благоразумие стушевалось и бочком-бочком отошло к своей табуретке.

— Постоянно снится, — в сознание Ларисы опять вклинился голос Таши. — То в одном облике, то в другом. То мы с ним в самолёте куда-то летим, то на теплоходе, в теплушке какой-то…

— Это все движущиеся средства. Они снятся к перемене мест, — не открывая глаз пробурчала Лариса.

— Да? — Таша замолчала и, ещё больше распахнув глаза, захлопала длинными, пушистыми ресницами.

«И откуда они такие берутся большеглазые и длинноресничные. И главное, почему мужики на них западают. Тут бьёшься, как сокол в бою, выглядишь, соответствуешь, улыбаешься — и ничего, а они глазками — хлоп, хлоп — и в дамках. И ведь нет в ней ничего особенного. Или есть?» — Лариса открыла глаза и внимательно посмотрела на подругу.

Таша выглядела хрупкой и была изящна словно фарфоровая статуэтка. Прямые светлые волосы до попы и взгляд потерявшейся лани.

«Ничего особенного, — вынеся вердикт, Лариса снова закрыла глаза. — Дурью мается».

«Кто?» — снова влезло Благоразумие.

«Брысь!»

— Сны… Сны могут многое сказать, — помешивая колоду карт и покосившись в сторону Благоразумия, сказала Хельга и повторила, растягивая гласную. — Сны-ы-ы.

Звук надулся как мыльный пузырь. Он мягко скатился с её губ, запрыгал по столу и упав на пол, лопнул с резким звуком — хлоп! — из колоды выпала карта.