Печать Алого бога

Пролог

Женщина бежала по алеющему лесу. Ее ноги утопали в стылой опавшей листве, мягкой от начавшегося разложения, но иногда слегка похрустывающей. Она спотыкалась о задремавшие на мгновение корни деревьев. Выхваченные из своей немой дремоты, они вздымались и хватали цепкими деревянными пальцами за истерзанный подол ночной сорочки, за босые раненые ноги. Запах сырости окутал все и бил сильнее в нос при каждом шаге, что погружался в мокрые мертвые листья. Где-то за спиной женщины раздался зловещий вой, переходящий в рык и лай. Она знала, что псалого тумана нашли свое подношение, она сама оставила его в куче ярко-красных листьев. Она также знала, что туман вездесущ, а значит, вездесущи и псы, и куда бы она ни замыслила сбежать, они все равно нашли бы ее. Только жертва могла спасти ее обреченную душу, но так же и сгубить ее.

В осенних сумерках красный туман холодными липкими щупальцами обвил древние стволы дубов, оставляя мокрые следы на древесине. Он тянулся вверх, пытаясь лизнуть небо, некогда бывшее голубым и теплым, но не теперь. От небесно-голубого остались лишь темно-серые тучи, вечные спутницы дождя. Откуда-то из чащи леса послышался вой, разливаясь в красном тумане. А он тем временем становился все плотнее, превращаясь в холодную и влажную стену.

В то же время, освещая себе путь горящими факелами в холодных стенах замка, спешила стража, рассекая тишину ночи топотом тяжелых сапог. Двери королевской опочивальни отворились, стражники ворвались в богато украшенные покои и разбудили хозяина.

— Мой государь, — начальник стражи Этельго́р выступил вперед. За его широкой спиной стенала женщина. – Младенец пропал.

Король гибким прыжком вынырнул из кровати и облачился в теплую меховую накидку.

— Где она? — требовательно спросил он. – Куда она унесла его?

Этельгор вытолкнул вперед рыдающую и причитающую женщину:

— Отвечай государю.

— Милостивый государь, — пролепетала она и упала ниц перед повелителем. – Я всего на минутку отвернулась, клянусь Осенней Госпожой. Прошу вас…пощадите.

Она заламывала себе руки, но король лишь холодно приказал:

— В темницу ее! Этельгор, прочесать замок, прочесать город и все его окрестности. Она не могла далеко уйти. Найти моего сына!

Этельгор поклонился, кивнул страже на причитавшую на полу женщину. Когда начальник королевской стражи собирался выйти из покоев, король схватил его под локоть.

— Остальные дети? — В его зеленых глазах застыл немой вопрос.

Этельгор кивнул, и вздох облегчения вырвался из уст короля.

Он сам нашел беглянку спустя некоторое время под раскидистым дубом, ярко-красные листья которого падали к ее ногам, образуя кровавое покрывало. Она покачивалась из стороны в сторону и смеялась, словно дикая. Жемчужные волосы сбились в неопрятную копну, шелка ночной сорочки превратились в грязные тряпки, а ступни стали двумя сплошными кровоточащими ранами. Король схватил ее за плечи и встряхнул:

— Куда ты дела его? Куда ты дела нашего сына, прокля́тая?

Но женщина лишь только отмахнулась от него и, мотнув головой, истерически рассмеялась. Король снова встряхнул ее:

— Отвечай, бездна тебя пожри!

Она замолчала и исподлобья поглядела на него.

— Ты опоздал, — процедила женщина сквозь зубы. — Госпожа умрет, и восстанет все пожирающая алая мгла. Да возродится алый бог.

Грудь ее взорвалась леденящим душу смехом. Смехом, от которого мигом осыпались все ярко-красные листья дуба.

Когда подоспел Этельгор, король сидел под обнаженным древом рядом с бездыханным телом своей жены, возлежавшим на ложе из кроваво-красных листьев.

— Королева обезумела, — тихо объявил он, поднимаясь на ноги. — Королевы больше нет.

Стража прочесала всю округу в поисках младенца, но эти поиски не увенчались успехом, ребенок исчез, будто канул в бездну.