Печать жрицы

Печать жрицы

Она появилась в нашем дворе в понедельник, а уже к воскресенью атмосфера обычно сонного и ленивого дворика напоминала предгрозовую: казалось, что вот-вот с безоблачного августовского неба, шипя и потрескивая, сорвется ослепительно яркая молния.

Первой жертвой незнакомки из третьей квартиры пал Сергеич – местный слесарь. Он выбрался утром из подвала, костеря на все лады буржуев, которым деньги девать некуда: «Платят через кассу, а ты тут надрывайся забесплатно. Нет бы сразу подойти, как все порядочные люди. Дешевле бы вышло». Тот факт, что за свою работу он получает зарплату, Сергеича ничуть не смущал. Слесарь люто ненавидел всех, кто предпочитал оплачивать услуги официально, через домоуправление, потому в выражениях не стеснялся, да и с дверью подъезда особо не церемонился: хлопнул так, что в ближайших квартирах задребезжали оконные стекла.

Обратно Сергеич вышел приблизительно через полчаса, бесшумно прикрыл дверь и долго смотрел на небо, попеременно почесывая затылок и поскребывая заросшую бородой щеку.

А вечером случилось страшное: тетя Шура упустила две петли на своем вязании. Она целыми днями сидела на балконе, позвякивая спицами и внимательно наблюдая за жизнью нашего двора: кто куда пошел, чьи трусы висят на веревке, зачем неслух Славка из двенадцатой собирает подшипники? Все эти немудрящие соседские дела заменяли тете Шуре сериалы.

Так вот в тот злосчастный вечер тетя Шура увидела незнакомого слесаря, пытающегося вытащить из подвала какие-то железки. Бдительная старушка прикрикнула на захватчика, а когда тот обернулся, от изумления выронила вязание: это был Сергеич, только свежевыбритый и в новой чистенькой униформе. В этот момент тетя Шура и заподозрила, что новая жиличка – ведьма.

Ближе к ночи никаких сомнений в правоте тети Шуры не осталось: дамочка из третьей вышла во двор, и в тот же миг все женщины в округе прониклись к новенькой жгучей ненавистью, а все мужики… что с них взять, все пали жертвами вслед за Сергеичем.

Я краем уха слушала торопливый шепоток тети Шуры, рассказывающей о трагических событиях прошедшей недели, развешивая перестиранную одежду.

- Ты за своим-то приглядывай, чтоль. Только твой и остался во всем дворе неополоумевшим, вы ж только утром вернулись.

- Да будет вам, теть Шур, что тут, отдыхаек мало, любуйся-не хочу.

- Сказанула тоже: отдыхаек! Отдыхайкам до нее, как до Китая! Говорю же – ведьма! Гляди, гляди, идет!

Я машинально взглянула во двор и сразу поняла, почему местные кумушки окрестили новую жиличку ведьмой. Обитатели приморских городов давно привыкли к обилию обнаженных тел: женщин в микроскопических купальниках можно встретить повсюду, хоть в супермаркете, хоть на центральной площади. Попадаются среди «отдыхаек» настоящие красавицы: молодые, стройные, длинноногие, словно сошедшие со страниц глянцевого журнала. Только все они даже в подметки не годились вышедшей во двор женщине, хотя одета та была предельно целомудренно: длинное легкое платье удивительного желто-оранжевого оттенка полностью закрывало ноги до самых ремешков сандалий. Никаких разрезов и вырезов, только руки оставались обнаженными. Иссиня-черные волосы незнакомки были собраны на затылке в аккуратный пучок. Женщина шла по нашему дворику, словно ступала по королевскому дворцу, с гордо поднятой головой и безупречной осанкой. Удивительно светлая кожа, настолько белая, будто женщину вообще ни разу не касался луч солнца, казалось, чуть мерцает в сгущающихся сумерках.

- Балерина, наверное, - восхищенно выдохнула я.

Незнакомка подняла глаза и посмотрела прямо на меня, словно услышала мои слова. И тут на меня накатил какой-то необъяснимый панический ужас, мне хотелось сбежать, немедленно, как можно дальше, оказаться в другом городе, а лучше на другом континенте. Длилось это жуткое чувство несколько мгновений и закончилось так же внезапно, как и началось. Я обессиленно рухнула на табурет, с трудом переводя дух. Взгляд рассеянно скользил по двору поверх перил балкона. Только сейчас я заметила, что следом за незнакомкой гордо вышагивают два поджарых добермана. Странно, что я раньше не обратила на них внимания.

- Ты глянь, Володька-то опять в атаку пошел, - донесся до меня голос тети Шуры. – Он уже не первый раз подкатывает.

Володька был местным царьком, поскольку держал на рынке четыре палатки. Сейчас этот крепыш преградил дорогу женщине из третьей квартиры и протягивал ей огромный букет алых роз.

- Кончай ломаться! Поехали, посидим в хорошем месте, за псинками твоими пацаны присмотрят. Не обижу, лап!

Я не слышала, ответила ли ему незнакомка, но Володькино лицо вдруг начало наливаться неправдоподобно-малиновой краснотой. Букет с каким-то зловещим стуком упал на дорожку, а следом за ним на колени рухнул и сам Володька.

- Скорую, скорую, - завопила тетя Шура на весь двор. – Человеку плохо!

Из стоявшей неподалеку машины уже выскочили Володькины дружки и суетливо потащили обмякшее тело к автомобилю.

- Ты че, братан, держись, давай, ща уже в больничке будем! – лопотал один из них, загружая Володьку на заднее сиденье.

Букет роз кроваво-красным пятном распластался на дорожке, а незнакомки с доберманами уже не было видно.

В следующий раз я увидела женщину с доберманами через три дня. Точнее, увидела ее Соня, когда мы вечером возвращались домой с пляжа. Вечная беда жителей приморских городов: некогда на море выбраться, чтоб искупаться, да и пляжи целыми днями забиты приезжими, а местные появляются либо рано утром, либо поздно вечером.

- Ой, какие собачки! А можно погладить? – заверещала Соня, вприпрыжку носившаяся вокруг нас с мужем.

Я удивленно моргнула, только после этого вопроса разглядев женскую фигуру, остановившуюся на перекрестке на диво пустынных улиц.

- Погладь. Они ничего тебе не сделают, - ровный голос звучал с еле заметным акцентом.

Женщина лишь мазнула взглядом по нашему семейству и вернулась к созерцанию обелиска, маячившего на вершине горы Митридат.