Пепел

Пепел

Соседка.

Она прекрасна. Как всегда. Темные завитки волос, скромное лицо. Бледное из-за яркого, но мертвого света флуоресцентных ламп. Она обнимает сама себя своими тонкими руками, будто от холода, и мне хочется подойти к ней, сказать что-нибудь ласковое, обнять. Как же я хочу ее обнять!

Я не могу.

И как всегда она стоит и курит у окна на лестничной площадке, прислонившись к белому кафелю стены. Изящно хрупкие пальцы держат дымящую сигарету. Дым клубами поднимается от ее руки, обволакивает всю ее фигуру, заключает ее в зыбчатую, туманную ауру тайны. Но не согревает ее.

Ее зовут Анна. Аня.

Я как всегда подхожу к двери, смущаясь одного ее взгляда, надеясь, но боясь, что она заговорит со мной. Окликнет. Поприветствует. Сам бы я ни за что на это не решился. Я пытаюсь сделать вид максимально занятого человека, чтобы оправдать свою трусость. С таким же занятым видом я вставляю ключ в замок, стараясь не смотреть на нее, но, тем не менее, ловя боковым зрением каждое ее движение.

– Привет!

Ужас. Я выдавливаю из себя монструозную попытку улыбки и поворачиваюсь к ней.

– Привет... – Ужас. Мой голос кажется мне глухим бубнежом в пустую бочку. Ключ поворачивается на один оборот.

Она улыбается.

Клоун.

– Ты какой-то бледный... Ничего не случилось?

– Все нормально – буркаю я. Получается грубовато. Ее улыбка немного меркнет, она очень мило тупится. Кажется, она смущена. Ужас. Ключ делает еще один оборот.

Она смотрит на меня выжидающе, а я думаю, что бы сказать, но в голову ничего не идет.

– А у тебя как дела? – долго думал, молодец.

– Нормально...

Замок щелкает в третий раз, и я открываю дверь.

– Ну ладно, пока – говорю я. Дурак.

Она только кивает и делает еще одну затяжку.

***

Как всегда, дверь закрывается за моей спиной, щелкает замок. Я остаюсь в темноте душной прихожей. Меня никто не встречает.

Время самобичевания. Как всегда. Время глупых фантазий на тему: «А что, если?»

А что, если бы она остановила меня?

А что, если бы я сам остановился и остался с ней?

А что, если бы я не был таким застенчивым и неуверенным дураком?

Конечно, все было бы так хорошо! Я бы сразу набрался достаточно смелости и остроумия и поразил бы ее до глубины души!

Не думаю.

Последнее время я чувствую только апатию. Я не могу ни на чем сконцентрироваться. Ее образ постоянно мелькает где-то в глубине моего сознания и всплывает, стоит мне только о чем-то задуматься. Я влюблен. Но я трус. Стоит мне увидеть ее, я превращаюсь в грубого и неловкого истукана с чудовищной гримасой на морде, символизирующей милую улыбку. Из-за этого я не понимаю, улыбается она мне или насмехается надо мной.

Ужас.

Из-за своей застенчивости и неуверенности я всегда боялся сделать первый шаг. Поэтому по приходу домой я занимаюсь в основном тем, что ненавижу себя. Плохое хобби. Лучше бы спортом занялся или там моделированием, например. Больше-то мне и заняться нечем, ведь я даже хорошими друзьями за всю свою жизнь не обзавелся.

Лучше бы я уже вылез из своей норы, пошел бы хоть куда-нибудь. Даже это могло бы изменить мою жизнь. Вообще, мне не обязательно было бы даже идти куда-то, достаточно просто открыть дверь квартиры – и вот оно, счастье. Стоит, курит, обнимает само себя. Но я боюсь, ведь если я выйду и просто заговорю с ней – это будет так глупо, разве нет?

Нет.

Я знаю, но все равно боюсь. Я думаю, что бы я мог ей сказать, но ничего не лезет в голову. Так что я лучше выпью банку пива и засну перед телеком.

А что мне еще остается делать?

***

Утром, когда я выхожу из квартиры, она стоит у своей двери и яростно дергает застрявший в замке ключ. Я набираюсь смелости.

– Помочь? – смельчак, да. Этого у меня не отнять.

– Да, пожалуйста – она улыбается мне, но тут же отводит взгляд в сторону и поправляет волосы за ухом.

Я без проблем открываю замок и впускаю ее внутрь.

– Спасибо – говорит она, стоя в проходе. И снова улыбается. Теперь глаза отвожу я.

– Ладно – говорю я. – До встречи.

– Пока.

Все, теперь я весь день не смогу работать.

***

Собственно, работать мне особо и не надо. Я ведь не какой-нибудь учитель или пожарный. Я не врач и не полицейский. Я даже не уборщик и не кассир. И это заставляет меня почувствовать свою ничтожность почти так же, как и мои «отношения» с Аней.

Целый день я просто смотрю в пузатый монитор и печатаю. Печатаю. Печатаю. Когда глаза начинают слезиться, я отвлекаюсь минут на двадцать. Эти двадцать минут затягиваются на час. Иногда, когда мне уж совсем скучно, на два. Все равно никто не замечает. Я мог бы и не приходить на работу. Всем на меня плевать.

Вот я только что пообедал и вернулся к своей чудовищно важной работе. Я ушел есть, даже не закончив пасьянс.

– А ты все бездельничаешь! – сзади мне на плечо ложится широкая ладонь, и я почти утопаю в кресле. Это Паша. Мой, пожалуй, единственный приятель. Довольный и благожелательный, как всегда. Вот у кого точно не возникло бы проблем с соседками. – Пойдем, покурим.

Я не курю, но постоянно хожу с ним. Ему, наверное, просто скучно стоять в курилке одному. Не с кем поговорить. Пашка – один из тех людей, в разговоре с которыми ты принимаешь пассивную роль слушателя. Хотел бы я уметь так говорить.

Пока мы идем по коридору от моего кабинета до курилки, он успевает поздороваться с доброй дюжиной людей, которых я даже не знаю, хоть и работаю здесь, черт знает сколько.