Перекрестки Горыныча

Перекрестки Горыныча

Домой, хоть кажется, что нет назад пути.

Домой – и против выстроился целый мир.

Домой, среди дорог всего одну найти.

Домой и молить, чтобы хватило сил.

Artik, И. Дорн – Домой

Прошлое

На улице холодно, несмотря на глобальное потепление, о котором постоянно твердят в телевизоре, не беря в расчет нехарактерное для северной столицы солнечное лето.

Да, днем красная полоска на градуснике стремится к отметке плюс тридцать, нечем дышать и плавятся покрышки автомобилей, но на улице студено. И этот холод людской. Он не в воздухе. Не фиксируется приборами. Его можно только почувствовать на коже между лопаток и разглядеть в глазах других.

Безразличие. Абсолютное нежелание знать о чужих проблемах, замечать тех, кто выживает на улицах мегаполиса, сливается с толпой и в то же время не является ее частью. Тех, кто выброшен, как ненужная деталь, выплюнут сигаретным окурком на асфальт, выжжен из истории. Людей без определенного места жительства, в том числе детей-беспризорников.

Никита Черных считает себя одним из них. Да, при живых родителях и возможности спрятаться под крышей, он уже свыкся с отсутствием дома. Само это понятие пропало в парах алкоголя и утонуло в слезах сестры. В отличие от Вики, Никита никогда не плачет. Он не умеет. Иногда и хотел бы даже, но не получается. Демонстрировать свою слабость перед девочкой недопустимо, а перед родителями – бессмысленно и чревато новыми скандалами и побоями.

Отец, бывает, в пьяном угаре любит рассуждать на тему «В чем сила», вспомнить несколько историй из периода «До того момента, как моя жизнь разрушилась» – о том, как трудно было ему, человеку из небольшого шахтерского поселка, обосноваться в Петербурге, решить вопрос с жильем, жениться, обзавестись детьми...

Какая разница, сколько на это потрачено нервов и времени, если сейчас все идет прахом?!

Человека нельзя оценивать только по былым заслугам. Неправильно не замечать того, что теперь это уже совершенно другая личность и все поступки, дела и накопления обесценились. Все, что так тщательно собиралось по кусочкам, стало пылью. Золото превратилось в глиняные черепки, как в сказке о волшебной антилопе. Только причиной подобной метаморфозе была не жадность, а обыкновенная слабость - алкогольная зависимость.

Никита, когда думает об этом, всегда гадает: что побуждает людей искать на дне бутылки утешение, расслабление, даже мимолетное счастье? Ведь было же если не последнее, то что-то похожее...

А потом отец ввязался в авантюру, предложенную знакомым, который теперь неизвестно где. Вложился, прогорел, запил, был уволен, долго маялся, слонялся по собеседованиям, пытался организовать свое дело. Неудачно. Что-то нашел, но оказалось, что не то, а привычка снимать стресс осталась, усугубилась. Алкоголизм у родителей отца, о котором стало понятно из ссор с матерью, и жизненные трудности начали убивать все хорошее, что в нем было. Видя состояние мужа, мама вместо того, чтобы сбежать с детьми, тоже стала пить, а после наступило время, которое Никита для себя называет концом света.

Мир рухнул в пропасть и воцарился хаос. Для брата и сестры так и происходило. Родители перестали олицетворять опору. Несчетное количество попыток вернуть их в прежнее состояние, возвратить привычный уклад не приносили результата. Достучаться было невозможно. Так разве можно со слабым человеком говорить о силе?

Вот Никита и молчит об этом. Зато в настоящий момент много и быстро, как-то отчаянно жестикулируя и время о времени дергая себя за волосы, рассказывает своему приятелю Гарику, как жарко этим летом на улице. Врет, потому что на самом деле холодно. Говорит, зная, что парень осознает правду, ведь именно он сейчас прячет лицо под капюшоном любимой черной толстовки. Выгоревшей по плечам. Слишком плотной для летнего зноя. Скрывает глаза, позволив себе лишь наполовину расстегнуть молнию и продемонстрировать безволосую грудь.

Черных не задает вопросов и не шутит на тему того, что Игорю больше нечего надеть. Горовой носит эту кофту круглогодично, кажется, с позапрошлой осени. Точно, они с парнем, которого за имя и фамилию, толстокожесть и любовь к табачному дыму все зовут Горынычем, и еще несколькими пацанами наткнулись на подвыпившего мужика, избили, чтобы неповадно было повторять, забрали часы, телефон и кошелек. Ценности между собой поделили, а Гарик взял только кофту на молнии, пусть та и была ему великовата на пару размеров. Сейчас это не ощущается. За прошедшее время Горовой раздался в плечах и заматерел. Подростковые прыщи несколько портят впечатление, но для Никиты, который младше, даже их наличие кажется признаком взросления. Выцветание ткани говорит вовсе не о заношенности, а о том, что Игорь проводит много времени вне дома. Впрочем, Черных и так это знает, ведь часто присутствует рядом с ним.

На улице детство кончается. Попадая во враждебно настроенную среду, поневоле, чтобы выжить, приходится выглядеть сильнее и больше, чем ты есть. Или искать того, кто силен. И ведь не скажешь, что дома у Никиты атмосфера лучше, но там, по крайней мере, есть Вика, которая остается самым дорогим и любимым человеком и сюда ей нельзя, ведь здесь же...

Взять того же Гарика. Его отец сидит за убийство матери, воспитанием внука занимается бабка – точнее, не делает этого. Горыныч редко появляется дома. Он ночует в парках и на теплотрассах, не посещает школу, хотя, кажется, по-прежнему там числится. Все, чем он живет, – улица. Игорь пропитался ею насквозь. Его место – скамейка у подъезда, его еда – добыча, его слабость – сигареты и мятная жвачка. А еще Маша. Об этой зависимости Никита не догадывался очень долго в силу малого возраста, но определенные выводы напрашивались сами собой. Время показало мальчику, что между людьми бывает вот так: когда очень далеко, но кажется, что ближе нет.