Переломный момент

Переломный момент

Мои пальцы отдельно от моего сознания потянулись за старым запыленным диском с записью концерта моего отца. Я не осознавала, как залезла в старый шкаф и достала запыленную, размягченную от сырости коробку, к которой не прикасались уже много лет.

В такой же коробке, но в моей душе, были похоронены все те чувства, что во мне с таким трепетом и терпением воспитывали родители. И чем ближе мои пальцы продвигались к диску, тем ближе к горлу подступало отчаяние. В голове всплывали давно похороненные детские воспоминания, тело вновь чувствовало, будто наяву, нежные прикосновения отца, его первые уроки на старом рояле, который стоит в чулане уже лет 9, уши вспоминали его вкрадчивый, но ласковый голос, рассказывающий мне о тонких нитях мелодии и о том, как эти нити нужно держать в руках.

Зазвучали аплодисменты. Он сидел за роялем, смотря куда-то сквозь ноты. Волосы, которые уже тронула седина, были нелепо растрепаны, в прочем, как всегда, но в его глазах читалась такая решимость, такая страсть, сила, нежность, нетерпение, что казалось столько чувств не может быть одновременно в одном человеке в один миг, но они были. Мне казалось, что так он смотрел только на рояль, но сердце со мной не соглашалось... он ведь так же смотрел и на меня.

"Ты - мое самое великое творение", - говорил он. И его голос, прозвучавший в моей голове, сломал первые стены моей души, к горлу продолжал подкатывать ком.

Он закрыл глаза, вдохнул и прикоснулся к клавишам, рояль тут же откликнулся на его призыв невероятно бархатистым и глубоким звуком, сломавшим внутри меня еще одну стену.

Мелодия начинала литься плавно, словно ручей, постепенно обретающий силу. К роялю подключились скрипки, поддерживая основной и до нелепости простой мотив и обрамляя его, словно драгоценный камень. Из их общего потока плавно и невообразимо незаметно выделился свой маленький мотив, словно ветерок, подгоняющий поток основной мелодии.

- Девочка моя, не надо так бить по клавишам!

- Но ты же говорил, что здесь нужно играть громко?

- Верно, но не так, словно ты бьешь молотком по мечу.

- А как нужно?

- Вспомни, как ты сегодня ругалась с мамой, - он начал играть мелодию, - сначала вы говорили нормально, но как только между вами появился конфликт, вы стали говорить громче, потом еще громче, и когда ты совсем совсем на нее обиделась, ты стала кричать, верно? Но какие-то слова ты говорила чуть тише, какие-то чуть громче. Или вспомни, как ты плачешь. Твои чувства выливаются через слезы и крик постепенно от всхлипов к реву и слезам, а потом ты так же успокаиваешься.

- Но музыка же не живая?

- Ты уверена? Послушай, она же рассказывает тебе историю. Она показывает, как чувствует происходящее в ней, жизнь бьется в ней сильными долями. Да, у нее нет плоти, но у нее есть сердце, которое бьется в своем неповторимом ритме. Разве ты не слышишь, малышка?

Да, теперь я услышала.

Мелодия постепенно просыпалась, самоутверждалась и готовилась сделать нечто, а я с нетерпением ждала, что же будет дальше.

Лицо скрипача озарилось улыбкой и вдруг мелодия из плавной и нежной стала вкрадчивой и игривой, как будто пробовала воду, пытаясь понять как к ней отнесутся зрители. И потом, делая шаг за шагом, она постепенно подговаривала скрипки попробовать с ней, и в результате маленький ручеек постепенно становился бушующим морем, стремящимся выплеснуться из своих берегов и оросить засушливые и изголодавшиеся по влаге берега.

Мой отец был великолепен. Он словно держал весь оркестр и мелодию в своей ладони, не позволяя ни одной детали выбиться из-под его контроля. А люди... Музыканты искрились улыбками от наслаждения. Казалось, что их души заменила музыка, их сердца стучали с ней в одном ритме. Они улыбались, грустили, обменивались взглядами и раскачивались, будучи не в силах сопротивляться потоку звуков. Боги, как бы я хотела сейчас быть там, сидеть рядом с отцом и быть частью всего этого! Мне казалось, что для них не существовало зрителей, времени, пола, ничего, кроме того величия, что они творили вместе.

- Папочка, когда мы пойдем в зоопарк?

- Прости, милая, я знаю, что обещал, но я сейчас не могу.

- почему?

- Меня посетила Муза. Я сейчас пишу очень красивую песенку.

- А кто такая муза? ты меня с ней познакомишь? А то я здесь никого не вижу.

- Ах, девочка моя. Когда начнешь сама придумывать песенки, вы познакомитесь сами.

- А я хочу сейчас. Может, я хочу как она, быть рядом с тобой, когда ты работаешь.

- Дочка, ты всегда со мной. Моя музыка такая же, как ты.

- Это как?

- Она грустная, когда тебе грустно. Игривая, когда тебе весело. Злая, когда ты сердишься. Так что ты со мной всегда, даже когда я работаю.

- А сейчас она какая?

- Давай я ее закончу, а потом тебе сыграю. Ты будешь первой, кто ее услышит. Теперь иди, поиграй с мамой, мне осталось совсем чуть-чуть.

Мурашки бежали по моей спине, а из глаз градом полились слезы. Я зарыдала, впервые за столько лет, и была не в силах остановиться. Я завидовала, задыхалась от зависти и жгучего желания быть там, вместе с ними, создавать эту магию, этот ускользающий мир, держаться за невидимые нити, как это делал мой отец.

Кого я обманываю? Что мне еще делать, как не играть? На что я еще сгожусь? В чем я почувствую себя счастливой? Как еще мне унять боль стольких утрат, которая душила меня годами?

Мелодия замерла. Утихло все, кроме моего отца, мелодия как будто жалела меня. Говорила о том, что все будет хорошо, что для меня нет таких сложностей, которые я не смогла бы преодолеть, но только в том случае, если я вновь обрету цель и больше никогда не потеряю ее из виду.

Из робкой и несмелой, мелодия стала широкой, как бескрайняя степь, рассказывающая о том, кем я могу стать, как далеко смогу раскинуть свои сети, способные пленить своей магией тысячи истосковавшихся по красоте сердец.