Первый день лета

Инициативу нового мэра — ежегодно устраивать первого июня свободный вход в зоопарк — горожане поддержали с энтузиазмом, и День защиты детей праздновался не хуже, чем в советское время.

Гремели песни о крылатых качелях, Беловежской пуще и о том, как вместе весело шагать по просторам. У фонтана великанские Чебурашка и крокодил Гена зазывали сфотографироваться, клоуны тоже надрывали голосовые связки, предлагая воздушные шарики и сладкую вату. Весёлый паровозик — будто выехал из мультфильма — катал малышей в ярких вагончиках вокруг пруда с лебедями. Возле кривых зеркал собралась хохочущая толпа.

Лиля, хмурясь, смотрела на детвору, требующую у родителей фанту и чипсы. Она ещё в институте знала, что столкнётся с трудностями, но с детдомовскими подопечными было непросто и к окончанию первого учебного года сил почти не осталось.

Группка, приодетая из сэконда, жалась к воспитательнице. Пышный бант Светы Смышленковой постоянно щекотал Лиле локти — белокурая подвижная девчушка хотела, чтобы у неё выросла такая же густая коса, и мечтала стать учительницей.

Особняком держался Витя Найдёнов. Его нашли в конуре с четвероногим другом на заброшенной стройке и недавно перевели из детского приёмника-распределителя. Мальчик нуждался в особом подходе, ведь он отставал в развитии от сверстников, хотя и был физически крепче всех. А ещё Витя, будто магнитом, притягивал бездомных собак и никогда не плакал. Кроме последнего ЧП.

Повариха традиционно закатила истерику — на этот раз исчез жареный куриный окорочок. По подсказке Светы обглоданные косточки нашли в тумбочке Найдёнова, и на кухне устроили очную ставку.

Мясистые пальцы поварихи мяли передник, отвисшие щёки тряслись, как у бульдога. Витя, округлив желтоватые глаза, смотрел то на руки охающей тётки, то на сумку с блестящим жирным пятном. Мальчик пытался что-то сказать, но его не слушали. Витя сжал губы, и клеймо «вор» отпечаталось вертикальной морщинкой над переносицей.

Лиля, поёжившись, стряхнула нахлынувшие воспоминания, расправила опущенные плечи и повела группу вдоль вольеров.

Дети смеялись, показывая пальцами на животных, и нестройным хором читали стихи о тигрятах и совятах, страусёнке и львятах.

— Лильиванна, пошли дальше! — Света тянула воспитательницу за ремень джинсов.

После волшебства аквариумов и террариумов, как бы ни были хороши диковинные рыбы и змеи в чешуйчатых узорах, требовалось размяться на свежем воздухе. Решили пойти покормить сочной травой оленей и погладить их шелковистую шкуру, а потом — к обезьянкам! Кто же их не любит?!

Зелёные мартышки вертели головами синхронно с ребятишками. Бабуины скалились, морщили длинные носы и отворачивались. Тинейджеры гоготали, опрятные девочки и мальчики фукали, пенсионеры шушукались, а детдомовцы называли красные зады недовольных обезьян жопами.

Увидев почти зеркальное отображение представителя homo sapiens, орангутанг вытянул губы трубочкой. Самец шимпанзе суетливо затолкал подругу с детёнышами в тёмный угол и в молниеносном прыжке оказался у решётки. Он пронзительно завизжал и так затряс клетку, что добродушный лысый мужчина отпрянул, закрываясь руками, а зарёванных малышей повели к ларькам с мороженым.

Вертлявые капуцины попрошайничали. Обезьянок было немного жаль — вопреки табличкам с запретами их обильно подкармливали сладостями.

К Лиле сквозь гомон толпы донеслись знакомые голоса — пронзительно-крикливый Смышленковой и не по-детски низкий Найдёнова.

— Ты и здесь воруешь?!

— Сама крыса! Как бульдожиха!

Лиля, извиняясь, протискивалась между зрителями обезьяньего шоу.

— А кто по мусоркам лазит? — Света подбоченилась, глядя на Витю, подталкивающего веточкой конфетку; вытянутая из вольера лапка капуцина никак не могла дотянуться к лакомству.

Витя поднялся с корточек и оттолкнул девочку. Несильно. Света врезала Найдёнову коленкой в пах.

Лиля, тяжело дыша, наконец продралась сквозь плотные ряды. Витю трясло, растопыренные пальцы сжимались в кулаки.

— Что происходит?! — гаркнула воспитательница.

— Он меня ударил… — Смышленкова тёрла глаза, — и обозвал воровкой!

Лиля замахнулась, Найдёнов пригнул подстриженную под «ноль» голову. Стремительная ладонь на излёте дёрнулась, но всё-таки отвесила оплеуху. Обычно преданные глаза мальчика сузились. Он побагровел, развернулся и нырнул в толпу.

— Ну и учителя пошли… — вздохнул старик с инвалидной палочкой.

Женщина интеллигентного вида процедила:

— Точно! Шляются, где попало, а дети дерутся.

Стало душно. Пересохло в горле.

— Где это видано, чтобы маленькая девочка, — старик палочкой указывал на Свету, — била старшего мальчика, да ещё по…

Интеллигентка фыркнула, не дав закончить:

— А что вы хотели? Она с учительницы берёт пример!

Лиле хотелось куда-нибудь спрятаться, а ещё лучше — уволиться. Совсем. Нервы окончательно сдали. Внутри не то что горело, душа словно в ад попала.