Первый дождь

Первый дождь

«Заметь в них переливы света,

Их кольца, где изгиб так слаб,

И скажешь, что колеса эти

От колесницы феи Маб» 

Т. Готье 

Подвески для сердец 

Пер. Н. Гумилева

...«То, что я вижу, — я вижу во сне…»

Сны Гуальтьеро 

итальянская сказка.

Стук в окно был тихим, острым, коротким, как будто синица ударила клювом по стеклу. Он повторился еще и еще раз… 

Но какие синицы ночью? 

Большая стрелка старых настенных часов приближалась к шести, а маленькая стояла немного дальше единицы — половина второго. Все птицы, кроме сов, должны спать. 

— Тук-тук.

Любопытство заставило меня отодвинуть штору. Свет в комнате мешал хорошо рассмотреть, что делается там, за окном. К тому же шел снег, он роился вокруг уличного фонаря, ровным столбом в полосе света опускался к земле. Было видно скамейку, часть ограждения детской площадки и угол песочницы. Снег узкой белой полосой повторял рисунок металлических прутьев ограждения, очерчивал белым узловатую ветку дерева, которое росло под самыми окнами. Эту ветку давно следовало бы подпилить, когда поднимался ветер — она билась о стекло. Но не в эту ночь. Сейчас ветка оставалась неподвижной, снежинки под фонарем не изменяли своего плавного вертикального полета, толклись беспорядочно, но лениво. Ветра не было. И тем не менее…

 — Дзынь, — оконное стекло задребезжало.

Я взглянул на карниз и, не веря глазам, отдернул штору, чтобы не загораживала свет люстры. Сомнений не было: по нетронутому белому полю тянулась цепочка маленьких человеческих следов, она доходила до середины и возвращалась направо, к самому краю карниза. И там, где следы заканчивались, стояла фея! Я ни на секунду не усомнился в том, что это именно фея, а не какое-то другое существо. Бедняжка по колено увязала в рыхлом снегу, но за спиной у нее поблескивали золотистые крылышки. Фея была похожа на украшение праздничного торта, сахарную фигурку, из тех, что ставят на пушистое поле взбитых сливок, между кремовыми розами. Вот только жалкое выражение ее лица и ручки, протянутые с мольбой в мою сторону, свидетельствовали о серьезных проблемах маленькой красавицы. Как только фея поняла, что я ее заметил, мольбы сейчас же сменились решительными действиями: беззащитно раскрытые ладошки сжались в кулачки и с удвоенной энергией принялись барабанить по стеклу. Я заторопился повернуть и дернуть на себя пластмассовую ручку, створка окна открылось вовнутрь комнаты слишком резко, фея не удержала равновесия, упала сначала на колени, потом на руки и ткнулась лицом прямо в снег. 

Потянуло холодом, легкая штора затрепетала на сквозняке, стайка снежинок залетела в комнату. Они осели на моих щеках и тут же растаяли.

Все, что происходило, определенно, не было сном. В снах снег не холодный, а вода не мокрая.

Фея не поднималась. Она лежала, раскинув руки, крылышки бессильно распластались по карнизу. Размером фея была с куклу Барби. Мне всегда казалось, что настоящие феи поменьше, хотя до сегодняшней ночи я не видел ни одной. Может это и правда игрушка? Заводная кукла. Сейчас делают радиоуправляемые, они и летают, и ходят, и танцуют. Может быть ее уронили с верхнего этажа, она упала на карниз и…

 — Какое невежество! Ты мог бы помочь мне подняться!

Возмущенный голос и то, как фея барахталась в снегу, не оставили мне никаких сомнений. Это была не игрушка. Осторожно, чтобы не повредить крылышек, я взял ее за талию и перенес на свой рабочий стол, потом вернулся закрыть окно. 

Что сказать, как обращаться к ней? Из-за ее неожиданного появления все сказки и легенды о феях вылетели у меня из головы. Первое, что пришло на ум, было тривиальное приветствие.

 — Добрый вечер.

 — Не слишком добрый, к тому же — ночь, — передернула плечами фея. Она стояла между клавиатурой и монитором и недовольно оглядывалась. Теперь я мог разглядеть мою ночную гостью гораздо лучше. Все же фея оказалась меньше, чем кукла Барби. Одета она была в голубое шелковое платье, длинное и пышное, на голове — диадема, усыпанная блестящими камушками, прозрачная вуаль, на ногах — синие башмачки с алмазными пряжками. Волосы светлые, глаза зеленые, губки бледные и дрожащие от холода. Снег на ее платье, вуали, волосах и крыльях быстро таял. Голубой шелк прилип к телу, крылышки опустились, а золотистые кудри потемнели, развились и свисали вдоль лица тонкими прядями. В том месте, где стояли изящные ножки в синих башмачках, растеклась и все увеличивалась в границах лужа. Она ползла к новой клавиатуре.

 — Прошу прощения, могу ли я предложить вам полотенце? — спросил я, опасаясь больше за судьбу клавиатуры, чем за здоровье феи.

 — Лучше горячую ванну. А еще… мне не мешало бы переодеться.

Она уселась на подставку для мобильного телефона, легким движением скинула с ног башмачки. Потом, сверкнув дорогими браслетами на запястьях, подняла руки к голове, сняла диадему, стянула мокрую вуаль, бросила их на стол и принялась распускать шнуровку платья.

 — Пойду приготовлю ванну, — ретировался я из кабинета в спальню. Мне не хотелось показаться фее бестактным, а еще, странно было признаваться в этом — малышка смутила меня. Безусловно, женщины появлялись у меня и в ночное время, но не такие. Увидеть живую фею, что могло быть удивительнее, но увидеть ОБНАЖЕННУЮ живую фею? В спальне я достал из комода стопку носовых платков, они вполне сошли за простыни. Оставалось решить проблему с ванной. Может супница из столового сервиза? Вполне подходящая емкость, хорошо держит тепло, приятна на вид, все лучше, чем обычная кастрюля. Чтобы пригласить Маб пришлось снова приоткрыть дверь в кабинет. Голубое шелковое платье лежало на столе рядом с вуалью и диадемой, золотистые сетчатые крылья были прицеплены к подставке, на которой сидела фея.

 — Это надо просушить, — без всякого смущения она толкнула ногой свою мокрую одежду.