Перья, крылья, клюв. Что происходит?

1 глава «Сон»

Вечер. Улица. Фонарь.

Как не банально, но именно с этого моя жизнь пошла по другому маршруту. А все из-за, что нужная мне маршрутка, последняя на рейсе, проехала мимо, прощально мигая огнями дальнего света. Пришлось ехать на другом транспорте и оставшийся путь, это между прочим три остановки, идти пешком. Благо для меня, улица освещаемая, кое-где слышались машины и разговоры поздно гуляющих людей. Так что, воткнув наушники, включив музыку и настроившись на спешный шаг, пошла в сторону дома. Подпевая вокалисту Him Вилле Вало…

Watch me fall for you, my Venus Doom

Hide my heart where all dreams are entombed

My Venus Doom*

*Наблюдай, как я умираю ради тебя, моя Богиня Смерти.

Спрячь мое сердце там, где похоронены мечты.

Моя Богиня Смерти...

...шла вперед. Голос Вилле меня подбадривал, поддерживал и настраивал на путь домой. Ведь оставалось пройти всего два дома.

Да только, как оказалось, у судьбы на меня другие планы, а еще сюрпризы в лице загадочного незнакомца, налетевшего на меня со спины. Толком я ничего понять не смогла. Вот я на ногах, иду вперед, но доля секунды и я на асфальте, сбитая с ног. А налетевший на меня незнакомец — скрылся, скотина! Я же сижу. Перед глазами все плывет, в теле тяжесть, конечности не слушаются. Во рту сухо, словно я по пустыне шла несколько дней. Но не это напрягало, а глубокая царапина, рассекающая мне ладонь.

— Больно, — жжение с каждой минутой нарастало. Кожу нещадно щипало, кровь не останавливалась. — Прощай любимый палантин, — сказала, стянув с себя подаренный братом шарф, расписанный котами. Руку я перетянула, кровь, вроде бы, остановила. А разбитые коленки дома обработаю. Брюки же придется выбросить, дырки на них не смотрятся.

Кое-как, дойдя до дома, поднявшись в квартиру, закинув одежду в стиральную машину и переодевшись, принялась за рану. Разматывала палантин с осторожностью. В целой руке антисептик и большой, послеоперационный пластырь. Почти не смотря на руку и кровь, и все равно, что я не боюсь, обильно полила рану хлоргексидином. Повыв из-за того, что больно и жжет, подождав пару минут, приклеила пластырь.

— Фух! — с облегчением выдохнула я, переходя к коленкам. Но с ним проблем быть не должно. Так, ерунда. Ткань брюк спасла и не позволила разодрать кожу в кровь. Лишь поверхностные царапины. За неделю все пройдет.

С этими мыслями, а также с накатившей усталостью, я легла спать. Даже вечерний ужин, приготовленный братом, так и остался в холодильнике, ждать завтрашнего обеда. Подушка встретила меня, как родную, да и одеяло, приняло в свои теплые, пушистые объятия. А сон увел далеко-далеко, в царство Морфея, показывая странный сюжет.

Оказалась я в поле, посреди луговых трав и цветов. Полумрак, новолуние, звезды еще не зажглись. Ветра нет, тишина. Я, касаясь здоровой рукой закрытых бутонов и травинок, шла вперед. По тропе, которая, с каждым моим последующим шагом, уводила меня все дальше и дальше от знакомых мест. Не понимая, почему я иду, а не поворачиваю назад, не сразу заметила перемену в декорациях.

Теперь передо мной не поле с луговыми цветами и травами, а заброшенные много веков как развалины. Был ли это замок, или чей-то храм, так сразу и не скажешь. Остались от него только куски стен, колонны и фундамент. Да странно-знакомые письмена с иллюстрациями. Греческие мифы напоминают.

А я шла. Словно ведомая чьей-то волей. К колоннам, украшенным письменами и рисунками. Здоровая рука, не понимая зачем, касалась каждого завитка и росчерка, оставленного мастером. Под моими пальцами, вот уж точно бред, они, эти рисунки, приходи в движение. А после и вовсе предстали перед глазами, словно живые, обустроившись на ближайшей колонне, скребя многовековой камень внушительными когтями.

— Гарпии! — испугалась я, когда под определенным ракурсом увидела сошедших с колонны персонажей. Словно живые, они расправили свои мощные крылья. Но вселяли ужас и страх когти, на лапах-ногах и руках. Такие когти живого места не оставят. Гарпий я помню по любимым мной мифам древней Греции.

Гарпия — это полуженщина — полуптица, чудовище, нареченное «гончей Зевса». Гарпии олицетворяли собой штормовой ветер и были в полном подчинении Громовержца, который отправлял их выполнять его грязные указания. Говорили, что если кто-то или что-то пропадало во время шторма, то это было дело рук гарпий. Так это или нет, увы, мифология умалчивает. Но жители древней Греции в это верили.

Отвлек от воспоминаний скрипучий голос одной из них:

— Иди к нам! — сказала гончая Громовержца, маня меня к себе длинным пальцем с загнутым когтем. Ее огромные желтые глаза, смотрели на меня пронзительно, пробирая до холодных мурашек, птичий клюв клацал, а голова, шелестя перьями, наклонялась то в одну сторону, то в другую.

— К нам! — сказала другая гарпия, повторяя жест первой. — Ты — одна из нас! — добавила вторая, раскрывая крылья и заливаясь скрипучей трелью. К ним присоединилась и третья, но она пошла дальше.

Взмахнув крыльями, покинув колонну и сестер, оказалась за моей спиной, в полный рост. Руки-крылья легли на мои плечи, вызывая пробирающий страх и нарастающую с каждым мгновением панику. Леденящий ужас сковал меня по рукам и ногам. Дышать могла с трудом, а думать и рассуждать здраво, вообще не получалось. Хотелось поскорее проснуться. Третья гарпия, пока я занималась самокопанием и самоуспокоением, уже изучила меня вдоль и поперек, начиная с темно-русых волос, заканчивая стопами ног.

— Наш-ш-ш-ша, — клекотала та, вдыхая очередной раз запах моей кожи, — сес-с-с-стра, — сказала она, беря мою пострадавшую руку, — пахнешь, как мы, — сказала она, проведя клювом над заклеенной раной. — Кр-р-р-р! — вырвалось из ее глотки что-то вроде боевого клича, который поддержали остальные крылатые. Взмахнув крыльями, теряя черные перья, оставляя на камне глубокие следы от когтей, гарпии вернулись на гравюру колонны. А я осталась стоять в центре этих самых развалин, дрожа и телом, и душой. Страх от реалистичного сна меня сковал и почти поработил. У меня едва хватило сил покинуть эти руины и вернуться на ту самую тропу, к полю с травами и цветами.



Отредактировано: 05.11.2024