Пещера обыденностей

Пещера обыденностей

Кап. Кап. Буль.

Назойливые, монотонные звуки дробили глухую тишину.

Шлеп.

Капнуло под самым ухом.

Ази порывисто распахнул глаза и притаился. Даже дыхание задержал.

Мозг как-то сам судорожно, заперебирал, будто четками заклацал: это сон, я все еще сплю… меня перенесли… какая-то шутка… закрыли окна… разбился стакан… опрокинулась вода вот и капает…

Он потянулся к прикроватной тумбочке, но ладонь натолкнулась на сырой и бугристый валун. Пальцы машинально ощупывали скользкую поверхность, тщась отыскать хоть что-то… Будильник, опрокинутый стакан, ночник, таблетки… Хоть что-то! Но пусто. Только скользкий, мокрый булыжник.

Ази отнял руку, убрал ее под одеяло. Накрылся с головой, будто спрятался и зажмурился так, что аж в глазах побелело.

– Спятил…

Значит, вот как это происходит. Лежит человек в неврологическом отделении, лечится и вот… Срывается в пропасть. А, может, сестра не те таблетки подала? Хотя, те, что он выпил вчера на ночь, были теми же, что и позавчера, и за два дня до… Этого.

Без утренней дозы седатива его опять начало корежить. Руки и ноги как будто выворачивались и ими непременно нужно шевелить. Скрипя зубами, Ази терпел, вспотел, но не выдержал, сбросил одеяло и сел на кровати, спустив ноги на пол. Пол оказался сырым и холодным.

– Эй! Кто-нибудь! – крикнул он.

– Нибудь, нибудь, нибудь… – передразнило эхо.

Ази глотнул, но слюна вся высохла. Он повертел головой, ища хоть какой-нибудь световой ориентир. Ничего. Вообще ничего, как в вакуумной трубке.

Идти?

– Если и идти, то наугад, – шепнул он себе и подобрал ноги – от холодного камня ступни быстро замерзли. Уходить от кровати не очень-то и хотелось. Поди, ее потом найти.

– А она мне нужна?

Он запустил руку под подушку и достал упаковку новых бахил – дочь купила, чтоб ходить к нему, но вчера же вечером и забыла. Вчера… В другом месте, в другом времени, в другом «нем».

По пять бахил на каждую ногу. Промокнуть теперь не должны. Ази ощупал шуршащую обувку и пожалел, что, отходя вчера ко сну, снял носки.

Нахлобучив на голову подушку треуголкой и накинув на плечи одеяло, точно рыцарский плащ, он глубоко вздохнул и, в последний раз слепо оглядевшись, шагнул в темноту.

Темнота уплотнилась. Ази кожей чувствовал ее прикосновения, продирался сквозь нее, как сквозь валы сырого шелка. Задыхаясь, он остановился и присел на дрожащих ногах. Зажимая стоны правой рукой, Ази ударил себя в лоб левой. Еще и еще! Боль отвлекала, давала возможность дышать. Из сжатого рта рвались мычания, хрип, вой, какой-то хруст… Смазанные слезами и слюной, они, наконец, разрешились плачем.

Истерика прошла и Ази стало легче. Он уселся на край одеяла, подобрал ноги и укрылся другим краем. Расхлобучив подушку, разодрал край и стал набивать синтепоном импровизированную обувь. На босянку ноги все-таки застыли. Покончив с утеплением, он поднялся и возобновил путь.

Ази сосредоточился на вчера. Каким оно было? Точно таким же, как и позавчера, и восемь дней к ряду до этого. Подъем, туалет, зарядка, короткое дневное напутствие завотделением. Потом завтрак, физпроцедуры… Кстати, сегодня в соседней палате кто-то громко кричал...  После электрофореза он играл в шахматы с Борей – соседом по палате до самого обеда. Кормили куриным супом с лапшой, на второе котлета с мятой картошкой… Потом сон. Пришла Даша – разбудила и чего-то оставила в тумбочке. Да и бахилы. Вечером, после ужина и лекарств, он смотрел фильм в общем холле. Даже два. Две комедии. Названия Ази забыл. Обычный, самый обычный день в больнице.

И вот...

По спине пробежали мурашки. Пока Ази вспоминал вчера, он будто бы во вчера и находился. Но теперь он вернулся в… В… Куда? Это даже пещерой-то назвать нельзя. Ни уступов, ни каменных сосулек… Да что там, даже ни одной стены нет!

А вдруг это он умер?

Тьма как будто снова обступила его, навалилась духотой. Ази застонал и снова ударил себя по лицу. Нестерпимо захотелось схватить ногтями щеки и вырвать их, содрать скальп, вырвать уши, язык…

– Надо отвлечься. Отвлекаться надо, да. Вот бы…Вот бы… Вот бы у меня в карманах были спички! Вот это б я удивился!

Он судорожно зашарил по карманам и на дне маленького заднего, действительно, что-то нашел. Не коробок, но… Плоскую спичечницу, с приклеенным у основания черкачем. Такие спички часто в гостиницах оставляют.

– Четыре, – ощупью сосчитал Ази.

Он аккуратно отломил одну спичинку и зажег ее.

– Ай, – Ази зажмурился и отвел от огонька взгляд. – А теперь гори! Гори и не тухни!

Спичка повиновалась, но на том чудеса и кончились. Сколько бы Ази не просил пустоту вернуть его домой, или просто указать выход, все тщетно.

Лепесток огонька трепетал, но не тух. Он все время отклонялся в одном направлении, будто туда сквозняк уводил. Ази прикрыл огонек свободной рукой, и зашагал в ту сторону. разрешилась – он вышел к своей кровати.

На кровати кто-то спал и Ази, разделяющий в душе радость со страхом, остановился в нескольких шагах от кровати. Темное вечернее платье, расшитое бисером, стоячий воротник, кружевные краги на руках. Эта дама точно не из их приемного покоя.

То ли почувствовав его спиной, то ли расслышав дыхание, но дама пошевелилась, приподнялась на локте и с дрожью тихо спросила:

– Кто здесь? Даша, это ты?

– М, нет, меня зовут Ази. Простите, я здесь. Вы не видите меня?

– Ази?.. – вопросительно протянула женщина и, усевшись на кровати, повернулась к нему. – Я ждала подругу. Но она куда-то пропала.

Ответить что-то Ази не смог. Лицо женщины, повернутое к нему, оно отсутствовало. Точнее оно сползло к подбородку, точно плохо закрепленная маска. Женщина привычным движением поправила лицо и придавила его двумя пальцами ко лбу.

­– Извините. У меня что-то на лице, я не могу это снять. Точнее могу, но… Без этого мне очень холодно. Извините, что я… Так.