Песнь Боли

Пятая глава

***

- Не горбись и расправь, наконец, свои хилые плечи, - старуха грозно посмотрела на покрасневшего мальчишку.

- Простите, бабушка…

- Сколько раз я тебе говорила, веди себя подобающе.

Тот лишь тяжело вздохнул и выглянул в окно: голые деревья хлестали друг друга ветками, замучено скрипели на все лады, низко клонились к земле. Можно было даже не сомневаться в том, что зима будет лютой. Снова.

- Бабушка, а когда вернутся родители?..

- Как только они закончат все свои дела, - все в ее тоне говорило, что она не желает продолжать. А если Миранда Флоу не желала что-либо делать, то стоило остановиться и упасть на землю, дрожа от страха. Ради собственной же безопасности.

- Поскорее бы…

- О себе думай, - женщина склонилась еще ближе к столу, на котором были разложены листы, исписанные кривыми буквами: грамота давалась мальчику довольно легко, но над почерком ему предстояло работать еще не один год. С другой стороны, по мнению наместницы северных земель, необходимый минимум он уже освоил - подпись “Николас Флоу” внук выводил едва ли не идеально. - Скоро из Ваалы вернется баронет Мортимер и мне бы очень не хотелось ударить в грязь лицом. Ты - мое продолжение, Николас.

- Я должен соответствовать, - понуро ответил мальчик. Баронет, по его мнению, не представлял из себя ровным счетом ничего, но бабушка считала его искусным поэтом, гением своего времени. Переубедить ее могла только гробовая доска, для надежности придавленная тяжелым камнем.

Она выплачивала мужчине солидные гонорары, а тот должен был учить ее внука искусству языка, сплетению слов в строки, что должны разрывать сердца,  вселять надежду и пробуждать страсть. На самом же деле он не прекращая вещал о женщинах, то и дело покидал учебный зал и зажимал по углам горничных, которые разбегались в разные стороны, только лишь заслышав вдали его приторно сладкий голос. Определенно, выбор Миранды многие считали ошибочным, но стоило было признать, что промахи она совершала крайне редко, а значит, тут тоже могли быть свои причины, которые никто не мог понять. Пока что не мог.

- Верно…

Они замолчали. Николас, не найдя альтернативы, продолжил выводить набившие оскомину буквы, то и дело косясь на бабушку. С каждым годом Миранда Флоу все больше и больше погружалась в мир своих мыслей, возвращаясь к семье лишь для того, чтобы в очередной раз выразить им все то презрение, что скопилось за ее долгую жизнь. Миранда выделяла только внука, которого она выбрала себе на замену. Она видела в нем то, чего другие разглядеть не могли или же просто не желали. У них на роду было написано желание править, влечение к народу, валяющемуся у ног.

- Оставайся тут, Николас, я вернусь и лично проверю твои успехи. Чуть позже.

- Благодарю, бабушка.

Женщина медленно поднялась со своего места. Кто-то другой в ее возрасте непременно закряхтел или пожаловался бы на ноющие от промозглой погоды суставы - но только не Миранда Флоу. Наместница не стремилась скрыть свой возраст, но намеки на немощность могли вызвать ее гнев. Именно поэтому Николас, покосившись на бабушку, остался на месте, а не предложил ей помощь. Миранда же, выпрямившись, неспешной походкой направилась к двери, прямо держа спину. Так же уверенно, но медленно, она пересекла поместье из одного крыла в другое, и, обернулась назад единственный раз, прежде, чем начать спускаться в подвальные помещения. В охраняемой стражей комнате за тяжелыми дверями по всем признакам должна была находиться по меньшей мере пыточная. Однако за ней обнаружилась только почти уютная комната, пропахшая травами и спиртом, разделенная белоснежным пологом на два помещения. Даже промозглости подземелья не ощущалось благодаря жарко горящему камину. Из-за полога немедленно вынырнул человек в холщовой одежде с вышивкой в виде змеи - знаком лекарей и врачевателей.

- Госпожа Флоу…

- Ну? - металлическим тоном спросила женщина.

- Мы не спускаем глаз с Кристиана. Дерево упало именно с его стороны кареты…

- Вы это уже говорили.

- Да, - лекарь поправил манжеты своей рубашки. -  У него очень много переломов и мы беспокоимся за состояние внутренних органов, но по-прежнему делаем все возможное.

- А София? Она приходила в себя?

- Нет, госпожа. Но за нее мы опасаемся куда меньше.

- Это не значит, что вы должны меньше следить за ней, - резко проговорила Миранда.

- Разумеется, нет. Я бы хотел повторить свою просьбу относительно перемещения их в одно из верхних помещений. Конечно, вы создали здесь все возможные условия, но свежий воздух был бы хорошим лекарством…

- Нет. Вы плохо поняли меня в первый раз? Они останутся здесь. И если я услышу хоть слово о них вне этой комнаты, будьте уверены, виновному не поздоровится.

- Будет сделано, мадам, - он набрал воздух в легкие и продолжил, с ощутимым трудом и недовольством проговаривая каждое слово, - но я вынужден сказать, что вся ответственность за их жизни ложится на вас. С этой самой минуты.

- Делайте свою работу и старайтесь поменьше думать о том, за что я должна отвечать в этом городе и в своем собственном доме.

Она склонилась над дочерью и поцеловала ее в горячий лоб, проведя пальцами по спутанным волосам. Миранда считала, что нежность - это удел слабых. Что все эти наигранные объятия и сладкие словечки родни - просто ширма, прикрывающая немощь и тщедушие. Но сейчас она по-настоящему переживала за дочь и ее супруга, переживала за внука, которого старательно оберегала от правды.