Песнь о Драконьей Покровительнице

1 глава

Здесь было темно и холодно. Темно, холодно и как-то по-родному. Каменные стены, каменный пол и, можно предположить, что потолок тоже каменный, он был слишком далеко, чтобы коснуться и проверить. Там, где-то впереди, пробивался свет ясного дня. А может, это был пасмурный вечер. Не слишком поздний вечер и не слишком пасмурный, чтобы мог пропустить лучики света.

Босые ноги наступали на холодный пол, сразу отдавая ему частицу тепла. Белая ночная сорочка, охлаждённая ветром, приятно липла к коже. Чёрные, как перо ворона, волосы метались за спиной. Место звало. Место манило. Место завораживало. Почему она хотела идти дальше? Пожалуй, она сама не знала.

Медленные, нерешительные шаги сменились быстрым бегом. Свет был все ближе, ближе, ближе. И все равно далеко. Ещё пара шагов и... Земля обрывалась. Море у обрыва бушевало, но день только зарождался, только наполнялся солнцем, как бокал — вином. Волны врезались в скалы, напоминающие языки пламени. А по ним кружила тень. Точнее, то, что отбрасывало тень, кружило над волнами. Огромная чёрная птица выписывала ровные круги и звала, звала, звала. Но стоило присмотреться, и птица обернулась драконом. Красивым и грациозным, но в то же время таким пугающим. А он все звал кого-то. Звал её.

— Марта? Марта, вставай. Или ты хочешь опоздать? — девушка распахнула чёрные, как смоль, глаза и сонно взглянула на брата. Страх и ожидание чего-то неизвестного до сих пор будоражили разум.

— И зачем куда-то идти? Каждый год одно и тоже,— потягиваясь, промурлыкала Марта.

— И все-таки, ты идёшь?

— Да, а теперь исчезни, я переоденусь,— Марта встала, взгляд упал в окно, на освещённый сад. Лорды и леди приближались к площади, чтобы посмотреть, какую несчастную выберут на этот раз. Выбирали всех — шлюх, безродных, леди, принцесс, королев. Жребий был слеп. Как и Матерь.

Марта надела легкое жёлтое платье. Такое платье подошло бы только на лето, достаточно тёплое, но не жаркое. Марк, её брат, любил это платье. Точнее, ему нравилось, как оно сидит на Марте, на первой красавице всего Драконьего Залива. Хотя сама Марта сомневалась в таком заявлении.

Девушка заплела тугой пучок и посмотрелась в зеркало. Она взрослела и становилась девушкой, а это значило, что совсем скоро её отдадут мужу. Проблема была в том, что никто не спросит её мнения. Здесь главное — выгода. Марк однажды сравнил её с козой. «Замужество — это та же работорговля, только названа по другому. Но, если это тебя утешит, у продажи козы такой же смысл». Это не утешало Марту. Чем ближе замужество, тем скорее она покинет семью. Марта любила родителей сильнее жизни, сильнее Матери, грустнее было оставлять брата. Мама как-то сказала: «Вы одно, разделённое надвое». И они всегда были одним целым, они были близнецами, схожие, как две капли воды. Но ему давали выбор на ком жениться.

— Марта, ты скоро? Только не говори, что ты опять легла спать. Если ты не выйдешь через минуту, я лично отнесу тебя на Жребий прямо в ночной сорочке,— Марк снова постучал в дверь. Он будет ждать ровно сколько и сказал — минуту, а он человек слова.

— Дай мне накраситься, Марк. Минута — это мало. Я не успею. Можешь войти.

— Тогда мы опоздаем. Тебе и без косметики хорошо. Быстрее,— парень говорил быстро, меряя шагами комнату.

~~~

— Как ты думаешь, кого выберут сегодня?— спросила девушка, сходя с порога. Несмотря на присутствие родителей, она обращалась к брату.

— Не имею понятия. Жребий слеп. Но я за Эллу, из династии Моргенов.

— Она неплохая, просто избалованная. А ещё, её отец — взяточник. Пара Золотых и на гору взойдёт какая-нибудь шлюха.

— Марта!— воскликнула мать.— Ты леди, как ты смеешь такое говорить?

— Прости, мама. Однако это правда. Все это знают.

— Подбирай слова, маленькая леди, не расстраивай маму,— отец говорил мягко, почти ласково, но в глазах была явная угроза.  

В воздухе повисла давящая тишина, наполняющая каждый вздох. Это было невыносимо. И Марк сдался первым.

— Никогда не забуду тот Жребий, когда прозвучало имя Торгнов. Этот крик...

— Я тоже,— согласилась мать.— Как кричала Элена, когда Жребий указал на Надин, её единственную дочь. Врагу такого не пожелаешь, — это было тяжело. Элена много пережила. Рано овдовела и осталась одна с детьми. И все равно она была хорошим человеком.

Надин было всего пятнадцать, когда её избрал Жребий. Второй Жребий в её жизни, всего второй. Нет, конечно многих избирали и в четырнадцать, когда только начинаешь принимать участие в Жребии, и в девятнадцать, когда принимаешь участие последний год.

Сегодня и Марте было четырнадцать.

— А кто был в прошлом году?— Марта знала ответ и все рано задала вопрос. Ей нужно было задать вопрос. А мысли ей не нужны. Не такие.

— Безродная. По моему, она была воспитанницей конюха. Для неё даже платья не нашлось нормального. Отправили в чем была, — Марк никогда не испытывал особой жалости к избранницам Жребия. «Они все просто дурочки, которым не повезло,— сказал он однажды.— Всегда кому-то не везёт».

~~~

— Милорды и миледи, сегодня мы собрались здесь по горестной традиции — сегодня Жребий. И именно сегодня Матерь решит, какая дева взойдёт на гору во имя города и страны. Жребий слеп,— объявил мужчина в чёрной мантии. Его голос звучал неуместно торжественно. Это Верховный Сын — главный служитель Матери, но сегодня он зачитывал приговор. Но сегодня он был палачом. «У этого палача чистые руки», — смеялся народ, а через год вступал в траур по неизвестной им девушке. — Принесите Жребий!

Трое мужей, которые вполне могли быть кузнецами, выволокли огромный мешок и возложили его у ног Верховного Сына. Мешок был настолько огромным, что в него вместился бы жеребец стоя, хотя сам мешок был едва набит на треть.

— Смешайте имена! И пусть Мать будет смотреть на всех равно!

Трое мужей вновь схватили мешок и встряхнули. И ещё раз. И ещё. Треск из мешка больше напоминал раскаты грома, метящего на молчаливое кладбище. Толпа не дышала. Толпа не мешала.

На глаза Верховного Сына наложили алую, как кровь на пасти у волка, ленту. У ног его уже лежал открытый мешок. Казалось, он смеётся. А может так и было. Но кто ему указ?

Рука «палача» опустилась в имена и зарылась в них. Опять треск наполнил улицы молчаливого города. Сколько он заплатил за эту гавань? За этот лес? Сколько жизней?

Треск замолчал. Верховный Сын сжимал в руке небольшой бочонок с выжженным на нём именем. Именем обречённой. Лента пала с глаз, пропуская взгляд. Ещё одно мгновение и Верховный Сын прочитал имя. Приговор готов, осталось только подписать его кровью. Губы его распахнулись, и имя узнали уже все:

— Марта Адельманн!— и сердце пропустило удар. И забыло тело, как дышать. Ноги подкосились, руки безжизненно упали, и воздух со свистом покинул легкие.— Марта Адельманн! Марта, дитя, подойди к мне, покажись!

Можно было бы развернуться и бежать. Можно не идти. Но её фамилия слишком велика, чтобы не найти обладательницу. А мама рыдала. Упала на колени и рыдала. Взгляд Марка был напуганным, словно прозвучало его имя, а не её. Нет, она не сбежит. Не сбежит.

— Леди Марта, прошу Вас, покажитесь,— Верховный Сын умолял и издевался. А что ему будет? Ничего.

Мысли опустели. Маленький шаг и она уже жертва взглядов. Ещё один. Медленно она шла на эшафот. Но её не повесят. Для неё есть другой приговор, осталось подписать его кровью. И вот она стоит перед своим палачом. Даже в свои четырнадцать она того же роста, что и Верховный Сын.

— Леди Марта, Вы видели всё сами, все было честно, Жребий выбрал Вас. Он был слеп. Как и я. Вы хотите что-нибудь сказать? Обратиться к Матери?

— А что я могу сказать?— начала Марта. Страх ушёл, осталось лишь непонимание. — Я — всего лишь дурочка которой не повезло. Всегда кому-то не везёт.

— Вы храбры, леди Марта. У Вас есть три дня, дабы проститься с родными и навестить Матерь. Ступайте.

Марта опустилась по ступенькам, и каблуки застучали по уложенной камнями площади. Голова была пуста. Три дня на то, чтобы прожить целую жизнь.