Петух святой Инквизиции Книга Первая

Глава 5

О том, как монах Янесиус окропил святой водой младенца Тедерика, и что из этого получилось

   "Das also war des Pudels Kern!"

   Faust. Eine Tragеdie

   Прошло не менее трех часов с тех пор, как Эмма ушла договариваться о крестинах. Тедерик спал во дворе, в корзине, прикрытой сверху чистой редкой материей, чтобы не залетали мухи. За два часа до полудня мальчик проснулся, пару раз жалобно хныкнул, словно проверяя голос, и заорал во все горло. Работник Ганс, который к тому времени успел покормить птицу, налить воды коровам, а сейчас подметал двор, посмотрел на солнце. "Полдень близок, надо покормить младенца" - решил он и похромал к погребу. Оттуда принес глиняную бутылочку, в которую фрау Кубла, как заботливая мать, перед выходом нацедила молока. Пропихнул в узкое горлышко, как фитиль, льняную тряпку и подошел к Тедерику.

   - Вот тебе, сынок, заместо титьки. А потом и мамка придет, поешь вволю, - ласково говорил он, укладывая в открытый рот младенца скомканный краешек пропитанной молоком тряпки. Почувствовав, как с тряпицы стекает молоко, Тедерик сомкнул десны и принялся сосать.

   Тем временем Ганс вытащил из корзинки горшочек, что стоял у правого бока мальчика, заглянул в него и удовлетворенно хмыкнул - "Работает!". Под Тедериком было сухо, хотя напрудил он полный горшок. Вчера, устав таскать воду для стирки пеленок, Ганс соорудил для ребенка нехитрое приспособление. Вытащил из бочки с соленой требухой свиную кишку, хорошенько отмочил и отмыл, а утром нацепил кишку на тедериков детородный орган. Благодаря такому простому устройству ребенок сладко проспал сухим все утро.

   Ганс так старательно устанавливал заново мочеприемник, и так усердно агукал наевшемуся Тедерику, что не заметил, как, через давно обвалившийся и заросший кустами ров, к замку подошли трое - седой монах-бенедиктинец и двое городских стражников. Услышав шаги, Ганс обернулся и увидел их на дорожке у кустов шиповника. Удивленный работник укрыл корзинку с ребенком, снял берет, и заковылял навстречу гостям.

   - Доброго дня вам, добрые господа и вам, герр монах, - почтительно поклонился он.

   - Здесь ли живет вдова фрау Кубла? - не ответив на приветствие, спросил рослый стражник.

   - Здесь, почтенный господин.

   - Где дитя ее, рожденное во грехе? - задал вопрос монах Янесиус, но ответ не потребовался. В это самое время маленький Тедерик захныкал.

   - Чует крест святой, дьявольское отродье... - опасливо пробормотал монах, а рослый стражник древком алебарды отбросил с корзины укрывавшую ее тряпицу. Несколько минут гости рассматривали заулыбавшегося им младенца, а затем Янесиус вытащил из поясной сумки кувшинчик со святой водой, откупорил его и махом вылил на ребенка. Согревшийся на солнце Тедерик дернулся от прохладной воды и закричал, засучив ногами.

   - Корчи, смотрите, корчи у него от святой воды... - забубнил, отходя подальше, Янесиус. - Приказал преподобный Илларий убить его немедля, как сатанинское отродье!

   - Вы бы на него мюид воды вылили, святой отец, он бы и не так заорал, - буркнул стражник. - Коли так уверены, так и убивайте, но то дело не церкви, а суда городского - решать, лишить ли жизни младенца.

   - Угу... - поддержал рослый стражник - Ежели взрослого, да еще и разомлевшего на солнце, так облить, он бы не то, что заорал, а и в драку бы полез.

   - Какие корчи, герр монах! - Запричитал Ганс, заслоняя собой Тедерика. - Вы его напугали, вот он и кричит.

   Янесиус засомневался и пошел на попятную.

   - Так берите корзинку с младенцем, надо немедля доставить его отцу Илларию!

   - Я младенцев носить не обучен, герр монах! - отрезал рослый стражник. - Я послан бургомистром вас сопроводить, и о безопасности вашей печься, а не корзинки носить. Вон работник пусть и несет, он, видать, матерью к младенцу приставлен.

   Повинуясь стражнику, Ганс прижал к груди корзинку со все еще плачущим Тедериком и, волоча увечную ногу, направился в сторону дороги на Швиц. По сторонам от него шли вооруженные алебардами стражники, а впереди семенил понурый Янесиус.

   Вытянутое фахверковое здание швицкой ратуши занимало всю восточную сторону рыночной площади. Карета с гербом папского легата, впервые появившаяся у дверей ратуши неделю назад, поначалу вызывала глубокий интерес горожан. То и дело к карете приближались то досужие мальчишки, то солидные лавочники, пытаясь заглянуть в оконца или поговорить с устрашающего вида кучером, вооруженным длинным, остро заточенным фальшионом. Хозяина же кареты так никому рассмотреть и не удалось. Почтенный глава гончарного цеха, герр Крюгер, имевший оказию столкнуться с ним в дверях ратуши, утверждал, что у легата ледяной взгляд, от которого кровь стынет в жилах. Потом горожане попривыкли - мало ли, какие дела у папского посланца. И не обращали внимания на карету до самого сегодняшнего утра, когда случилось событие, для их городка небывалое. Карета легата вкатилась на торговую площадь с огромной скоростью, распугав людей. А спустя минут сорок стражники подтащили за локти к ратуше известную уже горожанам фрау Кубла. Эмма обвисала на их руках, иногда пыталась встать на ноги, но они явно подкашивались.

   Горожане с удивлением проводили стражников глазами. Не сказать, чтобы они любили вдову, но относились с уважением, как к честной и доброжелательной женщине. Торговала она без обмана, да и нищим подавала милостыню, не скряжничая. Попытки разговорить кучера успехом не увенчались, и горожанам не оставалось ничего иного, как строить предположения одно страшнее другого.