Phoenix

Спасший одну жизнь, отнимет другую

   Бесконечная ночь бархатным чёрным одеялом покрывала мир. Пряный ветер дурманил сознание. Месяц в небе повис серебряным серпом.  Лихорадочный румянец расцвёл цветом маковым на щеках Клодин. В душе зазвучало танго смерти. Шаг вперёд, два шага назад, поворот, вдох и выдох. 
   В это самое время Ашерон, находящийся сейчас в своем логове, был настолько разгневан, что обратился в Цербера — адского пса. Его утробный рык сотрясал массивные блоки подземного зала. 
- Владыка, довольно! — приказала Анджела, появившаяся в проёме арки. - Если продолжишь в этом же духе, Воительницы почувствуют демоническую активность, и нас раскроют. Ты этого хочешь? 
   Ашерону пришлось вернуться в свой получеловеческий облик, но чёрный дым продолжал струиться сквозь рёбра его истлевшей груди. 
- Клодин, эта девчонка, в чьих глазах горит холодный огонь далёких костров. Я пытался вытравить себе память, забыться, утонуть, но нет, эта пытка нестерпима. Её я не в силах забыть, и я всё так же не способен подавить в себе желание обладать ею. Как я только мог довериться этой ламии? С неё никакого проку. Позже я с этим разберусь, сейчас же пришло время расставить сети для Клодин. Кстати, что насчёт неё? 
- Копьё Яромира и мечи его приспешников были пропитаны ядом Сейяре. Я уже отправила одну из своих учениц помочь ей, но не уверена, что этого будет достаточно. Яд Сейяре разъедает энергетическую защиту организма. 
- Другими словами, её душа канула во тьму? Тогда эта битва на моём поле, — сказал Ашерон, чьи губы расплылись в дьявольской ухмылке. - Где моё дитя? — спросил владыка у Анджелы. 
- Я здесь, Ашерон. 
   Глаза фиалкового цвета блеснули в глуби прогнившего кожаного кресла. 
- Эльва, дитя тьмы, та, что была рождена от союза вампира и ведьмы, та, что является одним из худших моих творений! Ты обладаешь способностью защищать других от боли, к тому же, Клодин безгранично доверяет тебе. 
   Ашерон подошёл к креслу и коснулся своей когтистой лапой восьмиугольной звезды на лбу Эльвы. 
- С тобой всегда моё благословение, пришло время воспользоваться этим во имя тьмы. Будь же моим проводником в таинственное путешествие между созвездиями! 
   Ночь слилась с пустотой. Звёзды вошли в обитель Ашерона, их свет проник жалом в сплетённое сознание Клодин и Эльвы, смешиваясь с жаждой мести владыки. Он и сам теперь стал созвездием, вычерченным на граните, скользящим по ночному небу. В его глазах проявились отблески догорающего пламени, он пророс изнутри звёздами и ветрами. Перекатывая в пальцах огонь, Ашерон всматривался в звёздное небо, как в зеркало вечности. 
   Тем временем Шики развёл костёр недалеко от ущелья Вердон, разделяя тепло с недавно присоединившейся к нему бедуинкой, что появилась словно из ниоткуда. Когда та скинула капюшон своего плаща, Шики явилось воплощение духа оленя. У девушки был характерный нос, уши оленя, рога и копыта. Волосы были цвета речного перламутра, приятно гармонирующие с сине-серыми глазами. А на её загорелой коже — щеках и лбу, выделялись белые веснушки. Голову бедуинки украшала восточная тика из мелких серебряных колец. Девушка носила красную, с длинными рукавами, рубашку-тунику с восточными узорами и длинную чёрную юбку с таким же мотивом. 
   Она представилась как Иси Даунденсер. Девушка была давней подругой Клодин. Среди учениц «Werewolves School» Даунденсер была знаменита своим умением укрощать песчаные вихри, известные как Танцующие Дьяволы. К тому же, она до тонкостей знала оставшийся путь до Азалеаса.  Отогревшись у костра, девушка позаботилась о том, чтобы Клодин как можно скорее пришла в себя, и дала Шики несколько советов. 
   После оказанной помощи беспокойство в груди Шики остыло, а девушка исчезла так же неожиданно, как и появилась, словно растворившись во тьме ночной. Но Шики был уверен в том, что их встреча была не случайной и отнюдь не последней. 
   Вместе с тем, Клодин танцевала безумное танго. Сил уже не оставалось, болезнь вгоняла её в цугцванг, но мелодию было не остановить. Шаг вперёд, два шага назад, поворот. Сильные пальцы смерти сжали крепко запястье. 
   «Какую силу призвать на помощь, когда ресурсы истощены?» — задалась Клодин вопросом. 
   Голова налилась свинцом, всё тело свело судорогой, но душа Клодин упорно упиралась в щит, не позволяя тем самым смерти быть ведущей в этом страстном танго. Вглядываясь в глаза напротив, она видела, как в них остывает вечность. Смерть сводила с ума одним движением своей бледной, костлявой руки. Пришло время уложить бренное тело Клодин в шёлковый снег, вот только… 
   Костлявая рука смерти внезапно приняла форму когтистой лапы, а затем и вовсе показалась Клодин человеческой. 
   Сильные пальцы незнакомца принялись оставлять на теле девушки огненные руны. Они вывели слово «страсть», раскаляя плоть, заставляя её обгорать и плавиться. Они вывели слово «любовь», вынуждая сердце сгорать в огне. 
   Клодин почти не осталось, она растворилась в этом жаре, способном сокрушить даже грань мирозданий. Она хотела остаться той, кем она есть, но это «чудовище» продолжало, оно было неумолимо. 
   Девушка не могла дышать, она падала в бездну с небес, пока он выводил последнюю руну «помни меня». 
   Душа Клодин сгорела и была пеплом развеяна по ветру. Но когда на изумрудах Аноры месяц закачался и поблёк, она услышала заветное: «Пробудись!». 
   Открыв глаза, Клодин увидела ярко-красный, как пылающий огонь, рассвет.   Сколько помнила себя Клодин, здесь он всегда был таким. Несмотря на то, что от её физических ран не осталось почти ни следа, она не могла сказать того же о своём душевном состоянии. Эти руны, что оставил незнакомец, до сих пор ощущались на её астральном теле. Кем он был и с какой целью оставил эти магические символы на ней, Клодин не знала, что и вызывало у неё чрезмерное беспокойство и негодование. 
   Шики, о чём-то глубоко задумавшись, наблюдал за догорающим костром. Клодин, в свою очередь, старательно избегала даже взгляда в его сторону, так как ей было стыдно вспоминать о вчерашнем провале. Правда, было ли это вчера? Как долго она предавалась этому страстному танго со смертью? И всё же, смена партнёра озадачила её. Уж слишком знакомы ей были руки, что так умело вели её в танце. 
   Одновременно с этим, Ашерон думал только о том, как отыщет и убьёт проклятую Сейяре. К сожалению, при всём желании владыка не мог взять с собой на эту миссию дочь Армана. Малышка Эльва умиротворённо спала на коленях своего господина, который перебирал пряди её чёрных волос своей когтистой лапой. Без её помощи Ашерону навряд ли бы удалось прикоснуться к Клодин и оставить на её теле призывные метки. В этих рунах не было ничего плохого, но в дальнейшем они сыграют на руку владыке. 
- Анджела, не пора ли нам поджарить ужика на сковородке? — спросил Ашерон, поднимаясь из своего излюбленного кресла, аккуратно уложив голову маленькой колдуньи на старую обивку. 
   Владыка галантно протянул «руку» обладательнице волнистых, отливающих солнечными лучиками золотого цвета, волос и зловеще улыбнулся ей. 
- Ашерон, я уже немного стара для путешествий через мир теней, — ответила Анджела на предложение, но от «руки» владыки не отказалась, улыбнувшись ему в ответ. 
- Анджела, вы не перестаёте вызывать в моих глазах восхищение, так позвольте же наполнить ваш кубок кровью врага! 
- Кровью союзника, мой лорд! — поправила ведьма владыку. 
   Победоносный смех двоих заполнил тайный зал советов ровно до того момента, как Ашерон и его прелестная спутница не шагнули в густую тьму. 
   Конечно же, Анджела с её знаниями и опытом во многом превосходила владыку. Она существовала ещё от начала времён и видела участь Ашерона и Клодин в кристалле. Владыка пах кровью, дымом и звенящей сталью. А Клодин ароматом спеющих яблок. Пока Ашерон вёл битвы плечом к плечу с Валтором, который, безусловно, сыграл ключевую роль в этой истории, Клодин безмятежно спала, уткнувшись в пуховые подушки. И единственный, кому в этой истории не было места, так это Шики. 
   Покуда нет смысла ждать у пустыни дождливых дней, Клодин, обратившись к Шики, настояла на том, чтобы они продолжили своё путешествие, ведь она попросила Эльву известить всех об её прибытии, а они вот уже какой день задерживаются. 
   Оказалось, что после такой суровой схватки трудно сделать даже самое незначительное движение. У Клодин болела каждая мышца, а кисть правой руки сильно распухла и была очень горячей, видимо, из-за нехватки практики в фехтовании. 
   Когда Клодин, наконец, с немалыми усилиями взобралась в верблюжье седло, с измученным видом невзначай сказала: 
- Я, конечно, не стала бы так торопить события, да время поджимает. К тому же, я уверена в том, что оставшийся путь я выдержу, и сил мне вполне хватит. 
- Знаешь, я бы, пожалуй, не возражал, если бы ты только перестала считать себя настолько сильной, — ответил Шики. 
   Клодин недовольно цокнула языком и закатила глаза. Проигнорировав замечание Шики, она мягко пнула верблюда в бока. 
- Дальше сплошная равнина. Будет небезопасно останавливаться на привал, так что следующая остановка — Азалеас. 
- А, то есть предыдущий привал был, по-твоему, безопасным? — уточнил Шики. 
- Что такое? Солнце припекло твою алую голову, и ты уже привал от засады отличить не можешь? — Клодин яро протестовала против нахальства Шики, который лишь ностальгически усмехнулся её словам. Ведь, что бы ни случилось, одно всегда останется неизменным — перчинка и противоречие в отношениях этих двоих. 
   Пока Шики и Клодин приходили к общему соглашению, кое-кому ещё предстояла «дипломатическая» встреча. 
   Солнце, слишком яркое для раннего утра, заполнило шатёр Сейяре тициановым светом, словно сам бог Солнца Ра запустил огненный шар в шатёр вождя. 
   Несмотря на яркий свет и палящую в шатре жару, Ашерону было достаточно даже самой незначительной тени, чтобы материализоваться из неё в сопровождении смуглой женщины со стройной фигурой и безупречной осанкой. 
   При появлении незваных гостей ни один мускул не дрогнул на лице вождя племени. Глубоко затянувшись наргиле, ламия оценивающе посмотрела в глаза напротив, которые были прозрачнее осенней воды. 
- Владыка, какой неожиданный визит, — язвительно произнесла Сейяре, выдыхая клубок пряного дыма и продолжая хищно смотреть на Ашерона и женщину, стоящую чуть позади него с заплетёнными тугими косами, что спускались до самого пояса. — Да прибудет с вами солнечный мир. 
   «Какое отвратительное приветствие», — подумал Ашерон, смерив вождя племени Хахаманиш коротким презрительным взглядом. 
   На долю мгновения Сейяре показалось, что она видит в глазах владыки тот самый алтарь, который вечно омыт кровью и вином. 
   «Не к добру это», — тут же поняла ламия, откладывая трубку наргиле и приподнимая своё туловище, заставляя тем самым засеять в новом свете драгоценные камни, выложенные на золотом нагруднике среди рельефных узоров. 
   «Не вознамерился ли ты сегодня пролить на жертвенный алтарь именно мою кровь?» — задалась Сейяре вопросом, вздымая грудь и поджимая под себя змеиный хвост, покрытый бледно-жёлтой чешуёй. 
   Ламия подползла ближе к Ашерону и намеренно вытянула своё тело, чтобы смотреть на владыку свысока. Раскинув руки в дружелюбном приветствии, она вдруг возвестила громким голосом: 
- В этот тяжёлый момент мне особенно приятно приветствовать у себя наших верных союзников — тёмных всадников! 
   Голос Сейяре звучал, на удивление, мелодично, несмотря на повышенный тон. Правда, Ашерон был неподкупен. Владыка не отличался особым терпением, поэтому игра в «верных союзников» и «преданных друзей» ему быстро наскучила. Изменившись в лице, Ашерон, полный гнева, обратился к Сейяре: 
- Безродная девка, перед тобой предстал падший бог, а ты смеешь возвышаться над ним?! 
- Нет, ну что вы? Я безгранично предана вам, мой господин, — произнесла холодно ламия, не скрывая своего цинизма. 
   «Пустыня Шарм-эль-Шейх, да и весь Азалеас всё равно без пяти минут принадлежат мне», — подумала Сейяре, решив продолжить подыгрывать Ашерону до тех пор, пока Яромир самолично не явится к ней с головой принцессы на золотом подносе. 
   Сейяре не знала одного: Яромир и его подчинённые убиты, а сама принцесса жива и почти что невредима. 
   Владыка шагнул вперёд, жестом призывая ламию подняться, и взгляды их снова встретились. 
   «Слабак», — подумала Сейяре, в глазах которой загорелся азарт. Она считала, что сможет без лишних усилий обвести Ашерона вокруг пальца, поэтому и держалась, на удивление, статно, вызывая, в отличие от многих, хоть какое-то уважение. 
   Анджела, до сих пор стоявшая в стороне и не принимающая участие в обмене «вежливостями» между двумя «дипломатическими» лицами, подошла ближе к Сейяре, пока не оказалась почти вплотную к ней.  Расстояние между ними было не слишком подобающим официальному приёму. На что ламия ответила дерзким взглядом и провела своим змеиным языком по тонким губам, как бы пригрозив женщине с вздёрнутым кверху носом, который совершенно явственно указывал на её независимый характер. 
   «Странноватые манеры для такой знатной особы. Не из робкого ты десятка, Анджела. Что же заставило тебя перейти на сторону того, кто был забыт во тьме веков? В крови моей яд, а ты по-прежнему жаждешь вкусить запретный плод?» — продолжила Сейяре задаваться вопросами. 
- Анджела, неужто ты из наблюдательницы вдруг стала активным игроком? А как же нейтралитет? Или личные мотивы заставили тебя принять одну из сторон? Может, пора и владыке узнать об этих мотивах? — принялась подстрекать Сейяре, решив сменить свою стратегию и перенаправить тем самым гнев Ашерона на его верноподданную. 
   Большие зелёные глаза Анджелы, что смотрели в самую душу, сверкнули, и Сейяре чуть ощутимо вздрогнула от неприятного чувства того, как металл прожигает кожу. 
   «Искривлённый кинжал в сердце моё врастает, похоже, алтарь омыт будет златом», — это была предсмертная мысль Сейяре. 
   Женщина с особой лёгкостью вонзила кинжал в её грудь. Даже золотой нагрудник вождя не стал помехой для смертельного оружия, способный прорезать что угодно, даже вещь, защищённую магией. Смерть была быстрой и не такой уж мучительной, какой хотелось бы владыке. 
   Когда Анджела вынула кинжал, его лезвие было покрыто жидким золотом с чёрными прожилками. Придержав бездыханное тело ламии, Анджела свободной рукой взяла кубок и наполнила его кровью вождя, а затем дала телу с грохотом упасть на роскошный ковёр. 
- Время для пиршества, владыка, — произнесла Анджела, протягивая кубок Ашерону. 
   Действия Анджелы показались владыке оправданными. Она имела полное право иметь от него какие-либо секреты, и, конечно же, у неё были свои личные мотивы, которые она преследовала. Вариант измены так же оставался открытым, но владыка не намеревался его рассматривать, по крайней мере, не в ближайшее время, так как Анджела ещё могла быть ему полезна. 
   Приняв кубок из рук женщины, он охотно испил из него и решил вознаградить Анджелу за преданность, ибо если воин не может служить с искренней преданностью, то ему и вовсе не стоит служить. А если воин до последнего предан, он заслуживает награды за свою верность. 
- Голос мой — венец голосов, венец всех падших богов. Венцом победы я короную тебя, и вобрав тепло ладоней твоих в свои, я омываю их. Отныне над изголовьем пусть ворон напрасно кружит — моё слово от смерти тебя защитит. 
- Да будет так, владыка, — поблагодарила Анджела и пала ниц, как и было положено вести себя перед лицом властителя тьмы.