Пигмалионы. Вторая глава.

Пигмалионы. Вторая глава.

                       Пигмалионы. Вторая глава.

    Ни снега, ни зимы, опять обманули.

И томятся в тяжелом ожидании искривленные, опустошенные до беззвучного крика последним ветром года, обдутые до лысых своих камней-бордюров, улицы, томятся нахохлившиеся, сердитые дома, напрасно теряющие свой жар на ноябрьский сквозняк, томятся люди, принуждаемые изнуряющими часами делать то, что не нужно никому. Никому, кроме владельцев пирога, ведь только это изнуряющее, отупляющее до состояния кретинизма, делание и создает разумное распределение долей: каждому — по труду.

И одни послушно и терпеливо грызут корки, доставшиеся по труду, другие, с чистой совестью,  поедают аппетитную начинку.

Обман в том, что пирог, который с государственной мудростью делим на всех, вовсе не продукт нашего труда, он продукт как раз нашего избавления от лишних движений.  Освобождения от пота. Он продукт нашей свободы и нашего ума.

Если вы признаете свободу и ум собственностью единиц, вы — человеконенавистник.

И собака трудится над костью, но человек использует инструмент.

Животные играют, познавая неизменные их правила поведения в жизни, человек познает, создавая новые правила для своей новой жизни.

…

     Случайно послушал по радио одного писателя - «трескуна». Балагура площадного.

В крохотной африканской республике вызывает президент премьера и говорит:

- Давай, дружище, реформу образования устроим. А то мы сильно дикие.

- Давайте, - тот отвечает, - только для такого дела чиновники нужны.

А президент-то великий колдун был. Покопался он кое-где, хлоп! - и вот вам три новеньких чиновника для реформы.

Проходит время, президент интересуется: как дела с образованием?

- Учителей нет, ученики дебилы, словом, образование в известном месте.

- Чем же помочь? - спрашивает он у премьера.

- Надо, господин президент, реформу хозяйства учинить. Сильно мы отсталые. Как начнем трактора и горошек консервированный производить, так и образование улучшится.

Только для такого дела нет подходящих чиновников.

Президент поколдовал немного, хлоп! - и опять трех чиновников вынул.

Свеженьких.

- Действуй, - говорит, - и на средства не скупись.

Проходит время, он опять интересуется: как дела в экономике?

 Премьер помялся, нагнулся к уху президентскому и шепчет:

- Все в известном месте.

- Да как же так! Съесть тебя мало! Шесть чиновников тебе дал, а все, сам знаешь где.

- Ничего невозможно поделать, господин президент, откуда вынуты, туда и стремятся.

…

    Такие писатели - «трескуны» живут, обыкновенно, на Кипре, греют косточки.

Мы, в России, не трещим. У нас единая воля, общая цель, наши верха и низы едины, и наши шутки, хоть и  спускаются сверху, но приятны всем. И шутник в России один.

Тут, я думаю, все согласны:

Народ.

…

   Современная девушка демонстрирует свою галактику, как подсказывает ей личная фантазия. Она сама выбирает себе моду на сегодня, легко перемещается из громадной квартиры в крохотную студию и обратно, легко меняет пейзажи за окном. Увлечения. Векторы любопытства. Она сама точка притяжения, она сама, а не типичная «некто».

    Современный юноша скользит между точками притяжения, демонстрируя необычность и мощь своих звезд. Мощь своего «я», но не внешних гаджетов. Он готов создавать свой новый, перемешанный с нею мир. Свой, а не типичного «некого». Интересный лишь для нее.

     И, когда звезды совпадают, возникает жизнь.

…

- А тебе не жалко тех молодых, которые слушают людей с пластилиновыми лицами и заражаются от них пластилиновой болезнью? - спросил меня компьютер.

Мой старый, добрый слуга-товарищ.

- Не, - ответил я ему, - тот, кто переболеет, получит иммунитет, а кто так и останется пластилиновым человечком — те отходы эволюции.

…

    Зачем я подумал о Кипре?

Я, в промерзшем до костей городе?

Там моря полные любовной пены, там душа попадает в республику карнавальных мистерий и солнечных городов, где в голубом небе странно соседствуют строгий город Христа и пышные сады Мохаммеда, а на горизонте видны Острова Блаженных. И лодки оттуда уходят в бесконечный Океан. И там живет та, что, как детей, с улыбкой окунает нас в горячку космических желаний.

…

    А, вот кто интересен: пара в танго, он и она. Они смотрятся — он весьма полный, даже толстый, в белой рубахе и в тугой, черной жилетке, в широченных светлых штанах. О, это брюки! Крупный, импозантный мужчина.

Но как мягки его движения, как осторожны, чтобы не задеть и не ушибить кого-нибудь, как подчеркнуто музыкальны. Так могут двигаться под музыку одни толстяки и океанские корабли.

Она худенькая и гибкая. Она просто кружится в его руках и вокруг его ног, без батманов и выпадов — и правильно: танец создает он.

Кто же они? Давайте, познакомимся.

Усадим их за столик и послушаем.

- Я думаю, Галя, хорошо бы съесть парочку роллов, - высказал мысль мужчина, пожевывая сыр и маслину.

- Только парочку, - ответила женщина, - это невозможно! Сто двадцать килограммов! Я думала, Олег, ты на море похудеешь, а ты прибавил.

- Зато мой стан чувствует себя превосходно, - мужчина, Олег, называл «станом» свою поясницу.

- Слушать не могу, в детстве один раз упал с велосипеда и теперь всю жизнь ищешь болячки.