Пират и княжна

Пролог

Утренняя сырость и прохлада в воздухе в это время года были особенно ощутимы. На Соломонии наступала пора осеннего равноденствия, когда теплое время суток становилось короче, полуденный зной исчезал, а ночь наступала быстрее обычного.

Морозы были уже близко — всего лишь один или два месяца до наступления зимы. Однако льды никогда не сковывали здешние теплые воды, богатые коралловыми рифами, крылатками, чешуйчатой зубаткой и серыми тупоносыми китами. Из-за этого в холодное время года солнце вставало на час позже обычного, и я поднялся рано, чтобы, стоя у борта корабля, ждать, когда же народ проснется и столица пиратов вновь оживет.

Мои тихие трели на мандоле наполняли окрестность тонкими, приятными звуками. Взгляд мой остановился на наваленных в кучу пустых ящиках и бочонках, из центра которых вырастал высокий, уже потухший за ночь фонарь. Между ближайшим зданием верфи и деревянным столбом со стеклянным плафоном был растянут канат, усеянный разноцветными флажками — дань недавнему Фестивалю китобоев. Жаль, мы на него так и не успели. Иначе я бы сейчас наверняка был сыт, весел и, возможно, немного пьян.

«Треньк», — снова щипнул я мандолу, думая о минувшем. Задание выполнено: груз доставлен сначала в Невер, а затем и бумаги обратно в контору. Но прибыли, увы, никакой. В этот раз я выполнял поручение ростовщика «Купер и сыновья», которому задолжал приличную сумму денег.

Разбоем в море, как некоторые местные, я не занимался. Мне не по душе все это бандитское занятие. Да и за совсем уж грязные делишки браться не спешил, за что моя команда часто на меня злилась. Ведь я же в прошлом приличный капер, но был вынужден сменить гражданство, едва на континенте объявили на меня охоту. Да… Долгая история вышла. Из-за нее я стал одним из мосолов, мореплавателей Соломонии, как себя любовно называют ушлые работорговцы из числа жителей этого острова.

Вдох-выдох.

Взгляд мой переместился к набережной, туда, где в самом начале пирса возвышался корабельный док с синей черепичной крышей, такой же по цвету, как и у конторы столичной торговой компании. Два из трех мест стоянки для кораблей сейчас пустовали. А за первыми воротами на стапелях явно виднелось какое-то судно без парусины и рангоута — галеон, бриг или шхуна, мне отсюда не разглядеть. Ворота закрывали большую часть, и лишь небольшой кусок киля отремонтированного судна выглядывал между сваями и крышей дока.

Стая чаек отвлекла меня от размышлений, и я повернул голову в другую сторону от портовой улицы к ряду пришвартованных кораблей: три бригантины, один клипер и еще какой-то двухпалубник, отсюда разобрать было сложно.

Краем уха я услышал знакомые звуки — начало утренней жизни города. Но взгляд мой был прикован к проплывающему вдоль мола судну с черными парусами. Еще один смелый решил подставить свои борта под пушки форта.

Ведь каждому из здешних известно, что наша патронесса, мадам Онтре, прилагала огромные усилия по обелению репутации острова и одним из первых указов запретила черную парусину. Поэтому ход моих мыслей был прерван ожидаемой канонадой пушек местного форта.

Идиоты. И первые, и вторые.

Я меланхолично вздохнул, щурясь. Кажется, что-то пестрое привиделось в отблесках утренних лучей на воде. Нет, я в это не полезу. Точно нет.

А между тем пальцы мои застыли на струнах, когда я пытался разглядеть происходящее в десятках ярдов от меня.

— Русалочье отродье! — выругался я, когда заметил за бортом шхуны тонущего человека в цветастых тряпках. Никак девица там собралась отправиться на тот свет?

«Не вмешивайся», — приказал я себе, сжимая зубы от неприятного гнетущего чувства неудовлетворенности. Звон рынды за моей спиной ударил по ушам, и я сплюнул за борт, спешно раздеваясь. Мандола уже давно отлетела в сторону и преспокойно устроилась на канатной бухте. Жилет, пояс, треуголка, рваное подобие рубахи и ботинки — все это отправилось в ту же сторону, когда я прошел на слип и все-таки спрыгнул вниз. О чем впоследствии не раз пожалел.

Вода приняла меня мягко, но вопреки немалому опыту все-таки забилась в нос и вызвала тупую боль в носоглотке. Проплыл немного под водой, игнорируя дискомфорт и холод, опаливший кожу. Важнее другое!

Поспешил к месту затопления шхуны, припоминая все возможные ругательства, в которых был не силен, хоть и пытался поднатореть в местных тавернах, чтобы походить за своего. Гребок, гребок, еще гребок. Я усиленно работал руками и ногами, прогнав прочь все мысли из головы. Солнце, как назло, решило наконец встать и сильно слепило. Вовремя.

Скотство!

Позволил себе на секунду приподнять голову над водой, чтобы проверить намеченный курс, но, к моему сожалению, я ее не увидел! А шхуна тем временем описала круг вдоль мола и свернула паруса, подняв на флагшток отрез белой ткани. Форт, кажется, замолчал, но мне от этого было не легче.

Неужели мне показалось? И это просто рулон ткани плавал на поверхности? Еще один раздосадованный взгляд в ту сторону, где я ранее видел тонущую девицу, как вдруг рядом с тем местом показалась рука и россыпь пузырьков.

Одно лишь обрадовало — я не ошибся, но плохо, что мне до нее еще около пяти ярдов. Поэтому медлить не стал. Вдохнул воздуха и сразу нырнул, чтобы перехватить утопленницу на полпути ко дну. Только бы не задохнулась и только бы я успел! Так не вовремя голодный спазм скрутил живот словно узлом, я непроизвольно взвыл в голос. Пузырьки отправились к поверхности, играя на свету, проникающем сквозь водную толщу. Я в этот миг открыл глаза и увидел ее — мою погибель. Настолько вид девушки в плотном платье с корсажем, широкой юбкой и подъюбниках на китовом усе тронул до глубины души, рождая неприятное предчувствие. Светлые, золотистые волосы девушки плавали вокруг головы, солнечные лучи рождали в них жемчужные отблески.