Пирожки к чаю

Пирожки к чаю

… с этим всё конечно же непросто
но однажды по пути домой
жизнь столкнет их возле «перекрёстка»
или возле лавки с шаурмой
и тогда сюжет перебегая
в мир войдет понятная без слов
светлая огромная, благая,
самая обычная любовь

Яна-Мария Курмангалина

Контора совхоза к обеденному перерыву опустела, на рабочем месте остались только Виктор и бухгалтер, Алевтина Матвеевна, добродушная полноватая женщина, молчунья, никогда не участвующая в публичных обсуждениях новостей, шумных спорах и обмене деревенскими сплетнями.
Она всегда перекусывала прямо на рабочем месте, ничем особенным из преимущественно женского коллектива не выделялась и вообще старалась быть незаметной.
Виктор частенько заказывал у неё выборки из бухгалтерской отчётности, которые нужны для экономического анализа, советовался по ряду профессиональных вопросов. Что касалось хитросплетений учёта и отчётности, Алевтина Матвеевна было докой, лучше её никто не разбирался в сложной специфике статистических данных.
Корепанов, повернувшись спиной к сотруднице, торопливо пил пустой чай, закусывая горбушкой чёрствого хлеба.

Молодой специалист, не так давно приехавший в совхоз по распределению, жизненными ресурсами не обладал – не успел обзавестись хозяйством, и денежными средствами обременён тоже не был. Жил экономно, по-холостяцки. Обедал в совхозной столовой, утром варил пшено или перловку на воде, вечером – макароны на маргарине.
На ночь Виктор часто оставался у любимой девушки, практикантки из сельского магазина с другого берега реки, которая жила столь же скромно: зарплата у девчушки копеечная, запасов нет, а в магазине покупать практически нечего: морская капуста, килька в томате да майонез с хлебом.
У того и другого первая в их жизни любовь. Эмоции и чувства, естественно, через край. Два месяца как познакомились, а он до сих пор не может решиться подругу поцеловать. Гуляют, танцуют, обнимаются, мечтают. Иногда до самых петухов разговаривают.

Витька рад до смерти неожиданному знакомству.
Сидят сослуживцы, жуют молча. Виктор равнодушно отхлёбывает горячий чай, тщательно разжёвывает каждую крошку хлеба, а душой в иных мирах скитается, где яркие краски, сумасшедшие эмоции, сказочная жизнь с милой и мечты, мечты, мечты.
Из кружки у юноши поднимается ароматный горячий пар, на лице блаженная улыбка. Он и не замечает, что жуёт чёрствый сухарь и пьёт чай без сахара, потому, что сладкие грёзы посылают в мозг лакомые сигналы.
Какое ему дело до того, что во рту, когда жизнь преподносит без меры изысканные романтические деликатесы.
В кабинете между тем аппетитно пахнет свежеиспечёнными пирогами.

Этот запах назойливо лезет в сознание через нос, отвлекая Витьку от самого главного. Он даже сердится немного на старушку.
– Не могла домой сходить на обед. Дразнит, зараза. Нет у меня сегодня денег на столовку, нет! На цветы и пирожное для любимой последние копейки потратил. Подумаешь, пирожки!
Алевтина Матвеевна подняла глаза, видимо уловила чуткой интуицией, что парень оглядывается на кулинарные изыски, улыбнулась, всплеснула руками.
– Извини, Витюша, задумалась, голова дырявая. По тому, как носом водишь, вижу, что пахнет аппетитно. Угощайся, сама пекла. Остыть успели. Я ведь теперь одна живу, но пирожки, по-прежнему каждую неделю стряпаю. Муж у меня года три как на погосте. Очень по нему скучаю. Вроде дети есть, внуки, хозяйских забот полон рот, ан, нет, не стало милого дружка, и жизнь не в радость. Супруг – это очень-очень серьёзно.

Женщина замолчала. Витьке даже показалось, что глазу у неё влажными стали.
– Вот ведь как жизнь несправедливо складывается! Муж, он ведь ближе и роднее не только отца и матери, но и детей с внуками. Это я только теперь поняла. Да уж! Хоть и жили мы с ним по-разному. Было дело, даже погуливал. Точнее пытался зазнобу завести. Только я зорко следила. Как увижу, что налево глаз косит, девок взглядом раздевает, тут же меры принимаю. Деревенская жизнь непростая – любую самую распрекрасную девку обабит.

Алевтина Матвеевна отставила свою чашку, задумалась, с умилением глядя на Витьку.
– Ты ешь, ешь, милок, не тушуйся. Я женщина спонятием. Люблю смотреть, как мужчины едят. Вот ведь как судьба распорядилась: был милёночек мой да весь вышел. Хвороба проклятущая. На охоте шибко застудился, а поправиться не сумел. В наших краях, сам видишь, медицины нет.

Только фельдшер, так она только давление померить может да таблетку от головы дать.

– Каждая из нас, баб деревенских, потихоньку в замужестве в дурнушку превращается, следить за собой перестаём. Какая может быть красота, если весь день в телогрейке да сапогах резиновых бродишь, наравне с мужиками тяжёлую работу исполняешь. Это-то мне понятно было, быстро смекнула, что к чему. Мужикам от жён завлекалочка нужна, разнообразие, праздник, иначе они стареть ещё в молодости начинают… или по бабам шарахаются.
– Не утомила ещё… тогда дальше слушай. Это присказка. Не просто так разговор я такой завела. Тебе хочу подсказать как себя с девушками вести. Так вот… я как прознаю, что милёнок мой на ту или иную молодицу заглядывается, мигом причёску накручу, лицо и руки отпарю, с травками ароматными напарюсь в душистой воде. Шить, кроить выучилась, чтобы не наскучить дролечке однообразными серыми нарядами. Нашью, бывало, юбок да платьев цветных из яркого ситца: хоть каждый день меняй. Покрасуюсь, завлеку и под бочок. Он, совсем как ты сейчас, носом поводит, словно унюхал чего, облизывается как кот на сметану, обнимает, целует. Я млею, ног под собой не чую. Небо падает или я куда улетаю.

Алевтина Матвеевна засветилась, светлая улыбка озарила её лицо, бесцветные в обыденности глаза засверкали изумрудной зеленью.
– Целует, милует меня дролечка – не оторвать. Бывало, что и утомит вконец. Устану, а он остановиться не может: разгорячится и любит, любит!

Женщина посмотрела на Витькино смущение, на его алые от замешательства и робости уши, улыбнулась широко, прижала руки груди, вздохнула чувственно.
– Да ты не красней, Витюша. Это ведь правда жизни. Без интимной ласки семью не построить. Ты ведь тоже, как я понимаю, невесту себе присмотрел. Скажи правду – давает… или не давает? Ладно, не отвечай, юный совсем, как мой милёночек, когда в женихах ходил. Я ведь не из любопытства. Сам видишь, в толковищах бабских не участвую. Это очень важно в семейной жизни, чтобы давала. У мужиков, ежели бабы не давают, кровь закипает, дурной становится.
Витька поперхнулся, прикрыл ладонью глаза, закашлялся.
– Ты слухай да на ус мотай, худа не скажу. Вам, мужикам, кажен день лишний пар сбрасывать надобно, иначе по сторонам начнёте жалом водить. У вас, мужиков, главный мозг в штанах обитает. Мне как-то анекдот рассказали. Смешно, но, правда. Мальчонка, махонький совсем, моется в тазу и яички свои разглядывает. Мамку спрашивает, – мама, а это у меня мозг? Та отвечает, – пока нет, но обязательно будет.
– Привыкай, батьки ведь рядом с тобой нет – подсказать некому. Кто, если не я, расскажет тебе о жизни семейной? Вот! Приходится нам, бабам, этот неразумный по молодости мозг обихаживать, а то и до беды не долго. Семейный очаг – забота бабья. Мужик знает, когда и куда грести, а баба, ежели не вертихвостка и не дурра, зачем это нужно делать. Доедай последний-то пирожок, мне уже довольно. Так вот, я и говорю тебе – одно без другого не срастается, хиреет, как дерево без корня. Мужик без хорошей бабёнки цели не ведает, на край света удрать норовит, а баба без справного мужика и вовсе в развалину превращается, поскольку краёв своей территории не видит. Слишком мы с вами разные, а по отдельности функционировать как цельный организм не можем, пропадаем зазря. Что фундамент без стен, что стены без фундамента, всё едино – разрушение и тлен. Ты невесту-то свою береги. Да доглядывай за ней, доглядывай. Бабы, они не меньше мужиков налево засматриваются, сладкоежки, иначе с кем бы те миловались на соседском сеновале. Ты уж прости меня, дуру старую, что с такими разговорами к тебе. Свой ум задним порядком силён, когда исправить уже ничего невозможно.
– Э-эх, вернуть бы моего милёночка! Хоть на единственный денёк. Рано мне ещё к нему в гости. Лучше бы он ко мне. Завидую тебе, Витенька, ой как завидую. Счастливый. Люби её, невестушку свою, но наставления мои не забывай.