Писатель...

[Из цикла рассказов "Сказки от Лиса"]

Когда-то он был обычным...

Такой же пылинкой в сером облаке иных.

Ни денег, ни друзей, ни таланта.

Бесполезный элемент в прогнившей системе.

Такой же "как все"...

Но он не желал быть таким, не в этом он видел своё существование, и однажды всё изменилось.

Он нашёл то, что столь долго жгло его сердце, заставляя грезить о прекрасном будущем. То, что провело сквозь его бледную ладонь новую линию жизни.

Оно пришло неожиданно, тихо подкралось во время бесцельной траты бесценного времени, заставив его сердце неистово грохотать, буквально пробивая грудь, разрывая фарфоровые рёбра.

Ранее неведомое и столь жгучее чувство охватило его с ног до головы, словно стихийный пожар, что зародился где-то в глубине и, получив выход на волю, полыхая, вырвался, озарив языками пламени всю серую комнату.

Сам не ведая тому причины, он потянулся к выцветшим листками бумаги, разложив их вокруг сплошным кольцом. Рука, неподконтрольно разуму, схватила с резного стола бутыль чёрных, словно тысячи бессонных ночей, чернил и пропитанное безумием перо понеслось, будто ястреб, оставляя за собой шлейф из сотен ужасно-прекрасных строк.

Словно одержимый Демоном сектант, он восседал в кругу, как в центре пентаграммы, нанося письмена на пергамент. Рассудок утопал в тумане, чёрная дымка поглотила его, растворила, обратила в прах и смешала с чернилами, что чёрными, как смоль, ручьями текли по бумаге, оставляя за собой текста, рождённые болью и счастьем, удивлением и ужасом, радостью и ненавистью...

Лились часы, обтекая вокруг застрявшего вне времени творца. Сознание истлевало в яром раже, сгорало в языках пламени безумия, пылало и искрилось, словно пушечное ядро, вырывалось из тесной тюрьмы черепной коробки, пытаясь сбежать от юродивого хозяина.

Сотни тысяч безумных голосов злобно нашёптывали нечто пугающее и прекрасное, сливаясь в единый, живущий за пределами здорового познания хор. Как паук, в чьи сети попала жертва, писатель укутывал листы нитями из строк.

А время неумолимо бежало вперёд, пытаясь ухватить безумца стрелками часов, но в тот же миг упуская его вновь…

и вновь…

…Чёрная ночь озарилась кровавым восходом, что окропил серые коробки киноварью, пробежался по бескровным артериям улиц лучами цвета пламени, заливая их ярым багрянцем...

...Он лежал на холодном полу, что был укрыт бумажным ковром. Его лицо было озарено безмятежием. Улыбка синих губ навечно отпечаталась на бледном лице. Наполненные кровью глаза смотрели на залитый алым светом потолок. Горячая кровь остыла на бумаге, обратившись последними словами писателя, начертанными красным…

“Я нашёл то, что столь долго жгло моё сердце.

То, что провело сквозь мою бледную ладонь новую линию жизни…

И то, что так же легко её оборвало...”