Письма израненной души

Глава 1. Письмо

Опять одно и то же. Неужели король не устаёт отправлять каждодневно людей к нему на плаху? Генрих всё равно не сможет уничтожить всех оппозиционеров. Радовались за палача только стражники и, конечно же, завидовали ему: чем больше отрубленных голов, тем больше серебряных монет заработает мужчина.

Фрэнк был главным палачом его Высочества. Он выполнял свою работу безупречно, практически без брызг крови. Многие считали, в том числе его обожаемая сестра, что талант аккуратно срубать головы достался ему от отца — Фрэнка Старшего.

В городе всё его боялись и уважали одновременно. Многим горожанам была интересна жизнь палача: сколько платит король монет? Тяжёлый ли топор? Как спится ему по ночам после совершенной казни? Фрэнку было всё равно на эти глупые вопросы и предрассудки. Не отвечая на них, он ещё больше порождал сплетни. Мысли палача были заняты другим: неужели у Генриха не колет в сердце, не дрожит рука, когда он приговаривает своих подданных к смертной казни? Но не только на короле этот грех, но и на Фрэнке тоже. Мужчина надеялся, что в аду сполна расплатится за свои поступки и мысли.
Сняв чёрные печатки, Фрэнк сел на деревянный табурет и устало потёр переносицу. Тяжело. Сколько он ещё может отправить на тот свет, до того как окончательно сойдёт с ума? Каждый день палач видит эти измученные страхом лица. Скоро у короля совершенно не останется подданных, если не прекратит эти показательные казни каждое утро.

Ещё раз устало вздохнув, Фрэнк встал, прошёлся по своей скромной комнате. Он был не беден, но предпочитал не жить в роскоши, считая себя недостойным этого. Мужчина медленными шагами мерил комнату, его чёрные, как смоль, сапоги неприятно скрипели, но палач не обращал на это внимание. Подбросив в камин дров, он посмотрел на паутину в верхнем углу комнаты. В таком непонятном состоянии Фрэнк всегда прибывал после утренней казни. Кроме смерти, возможно, невинного человека, он размышлял о жителях города, простолюдинах. Они принимали это как данность, даже с удовольствием ходили на такое зрелище.

От этих мыслей палач провёл своей большой ладонью по тёмным жёстким волосам. Генрих советовал Фрэнку отрастить их и бороду, но тот предпочитал короткую стрижку и лёгкую щетину на лице. Его и так трудно было назвать привлекательным: высокий, крупный, уже за тридцать, с большим носом, узкими губами и густыми бровями, нависавшими так, что карих глаз практически не было видно на лице. Покойная матушка всегда говорила, что он очень похож на своего отца.

Фрэнк снова оглядел комнату. Сегодня отослал служанку Марту, которая убиралась у него, готовила еду и отправляла письма с деньгами его горячо любимой сестре. Ей, как считал мужчина, повезло больше: хороший муж, хозяйство, а главное – прекрасные дети. Как же ему хотелось подержать на своих огромных неуклюжих руках маленького ребёнка. Своего ребёнка. Сердце мужчины ещё больше наполнилось безграничной тоской и отчаянием. Нужно срочно принять лекарство, иначе попросту пролежит три дня с мигренью.

Быстрыми шагами Фрэнк пересёк комнату и сел за деревянный стол, на котором лежали только пара книг, кубок с допитым вином, пергамент и перо с чернилами. Его спасением было написание письма принцессе Анне, дочери Генриха. Палач в каждую букву вкладывал всю свою боль, тоску и отчаяние. Конечно, Анна никогда не получала этих писем. Сама мысль, что принцесса прочтёт их, приводила мужчину в ужас.

Фрэнку нужно выговориться. Макнув перо в чернила, он приступил к написанию. Как обычно, начал с приветствия и восхваления красоты принцессы: её белокурых локонов, голубых глаз и обворожительной улыбки. Пора переходить к самой трудной части в письме. Его чувства. Его грех, что тяготит душу. От него не убежать, не спрятаться. Жизнь палача полна отчаяния и боли. Даже ад не сравнится с тем, что проживает он здесь в этом королевстве. Изливая свою душу принцессе, воображал, что на столе воткнут топор с кровью тех несчастных людей, которых лишил жизни. Он водил пером по бумаге так быстро, будто птица на плече подсказывала мужчине, что нужно писать. Но сегодня это не помогало. Всё сильнее он погружался в пучину тоски и уныния. Может, лучше смириться, дожить свой век с этим грехом? Фрэнку, как он считал, не подвластно изменить свою жизнь. Слишком слаб. Морально сломлен и опустошён.

В очередной раз Фрэнк вложил часть своей души в это письмо. Аккуратно завернул, поставил печать, но решил его не убирать в ящик, а оставить на столе. Боль от безысходности сдавливала грудь. Он постучал кулаком в область, где расположено сердце. Не помогает. Может один кубок вина заглушит на время эту ноющую боль? Совсем немного. Палач не хочет спиться, как его покойный дед. Взяв пустой сосуд, он пошёл к погребу. Встретил служанку Марту, опять она что-то забыла. Налив себе немного красной жидкости, вернулся в комнату. Женщины уже не было. Мужчина встал посередине и залпом выпил содержимое кубка. Горло неприятно обожгло. Фрэнк обвёл в очередной раз комнату взглядом и сосредоточил своё внимание на письменном столе. Лицо его резко начало бледнеть, кубок выпал из его руки и звонко ударился об пол. Палач понял, что не увидел на столе письма адресованного Анне. Он быстро подбежал, судорожно открывал ящик. Его нет. Марта. От мысли о женщине в висках застучало. Она забрала его, чтобы отнести принцессе. Анна увидит письмо...

Вся тяжесть положения Фрэнка громом обрушилась на него так, что мужчина не удержался на ногах и упал рядом с кроватью. Глаза палача заволокла белая пелена. Прежде чем погрузиться в небытие, он надеялся, что это смерть наконец-то пришла за ним. Наступит долгожданное освобождение.