Письмо кумиру

ПОДНЕБЕСНАЯ

Шатен бубнил над ухом. Повис на стальной перекладине в несущемся по черному тоннелю вагоне и гундосил. Лера видела, как он растирал оставленные другими пассажирами отпечатки и морщилась.

- Вы не представляете, что такое сеть. Заводишь страницу, обязательно полезную, меняешь мышление о креативе, клеишь в фотошопе картинки, лучше коллаж, легче воспринимается, и все! Вирусное распространение… Ух…

Поезд остановился на станции, а новый знакомый выдохнул и положил руку, которой до этого цеплялся за перекладину, Лере на плечо. Она стиснула зубы, но промолчала.

Манерой косить брови журналист-шатен напомнил школьного обидчика Славика. Лера не могла видеть, как у него округляются зеленые глаза и как он бесконечно пожимает тонкими губами. Ей казалось, что мир в вагоне метро фальшив, а она точка в нем, мелкая-мелкая, пешка, которая вынуждена следовать за тем, кто выбирает. Ради цели, мечты, прикосновения она будет терпеть. Будет. Лера выпрямилась, а журналист снова вцепился в свою перекладину. Другой рукой, кривой в локте.  

- Не разрабатывал после перелома, - пояснил журналист. – Через забор перепрыгивал и неудачно приземлился. Молчите? – удивился он и снова скосил брови. – И ладно. А у меня уже двести тридцать пять тыщ подписчиков. На той неделе сайт запускам – «рок-ответ». И нам нужен контент новый. О поп-музычке современной, концертах и все такое прочее. Газеты и журналы – прошлый век.

Прошлый век…, - прошептала Лера. Она не хотела признавать настоящее, пока дело из прошлого не завершено. Пак, Пак. Даже в дороге призрак напоминал о себе. Там, справа, лицо Пака с солнечной улыбкой, а на той двери, возле которой целуется молодая парочка – еще одна фотография. И  взгляд у кумира поникший, но при этом Пак так мило и няшно смотрит со стены, что плакать хочется.

- Мы выкладывали на страницу похожую картинку, - заметил шатен, схватил Леру за локоть и оба опустились на освободившиеся места.

- Какую?

- Ту, с няшным Паркером. Семьсот лайков и триста комментариев. Обычно так. Фотка, обложка диска и официальная ссылка, где купить запись. Ну это, для заказчиков. Как в России – вы знаете.

- Я покупаю диски, - сказала Лера и отодвинулась. - Новомодные цифровые форматы mp3 и flac – не мое. Старый проигрыватель, темный угол, лучше без мужа и детей, кресло, еле слышный треск и шепот – вот, что мне нужно. Первые песни Пака – тихие. Под его музыку я обожаю держать коробочку в руках, листать буклет. Глянцевые фото кажутся настоящими, имеют цвет, запах. Я в мире Пака, понимаете? Словно он не призрак больше, а здесь, возле меня. Отделяется от картинок и садится рядом. Подает горячий чай с ароматом душистого чабреца и шепчет на ухо …

- Правда? – засмеялся журналист. – Я – Илья.

- Лера.

- Ок.

Илья вновь протянул руку, сломанную, но Лера не спешила пожимать его ладонь. К пальцам как будто прилипли те самые чужие отпечатки с перекладины, но Илье было все равно. Он сидел, улыбался и хвастался, какие пикантные фотографии получатся сегодня вечером. Или ночью.

«Пак, в выпускной год я только познакомилась с «VictoryGA». Макс подарил пластинку с парашютом на день рождения. Но я до лета не вспоминала, что нужно бы и послушать. Пока не стало одиноко. Мама уехала на дачу, а мне захотелось чего-то особенного.

Ваша первая пластинка, Пак, как раз такой и оказалась. Спокойной. Для полного погружения в атмосферу записи я обычно усаживаюсь в кресло рядом с окном. Из света включенным оставляю только торшер, и тень от абажура серым пятном чертится на бежевой стене. Я закрываю глаза и не пытаюсь представить как ты выглядишь. Я вижу два круга, Пак. Белый и искрящийся, с примесью холодного и ледяного, нападает на огненно-рыжий. Иногда побеждает рыжий, иногда белый, и не все потеряно, и с неба с легкостью упадут желтые звезды, если захотеть, пожелать, и даже в темном непроходимом тупике, где стены давят, стрелки часов бегут, а перед глазами – предупреждающие знаки. Пианино гремит, гитары воют, ревут – кто-то мечется в поисках – нужен тот, кто слышит, понимает. А что, легче плыть по течению, меняя мир вокруг себя? Но добиться этого не так просто, если сердца у многих закрыты и обреченные тонут на кораблях под властью пластилиновых кукол на ниточках. Тогда сделаем шаг в сторону и помечтаем о счастье Ояма. Но не в одиночестве, а с тем, кто услышал, кто понял. И? Всем весело, сердца бьются в такт с любимой песней и в рай можно окунуться с головой, но птицы больше не поют, лучи солнца не греют, огни сияют во тьме и не зажигают изнутри и понимающий по дороге жизни потерялся, что можно лишь гоняться по тропинкам за ускользающим в лесном сумраке фантомом. Тихое эхо, стоны, отголоски некогда волшебной реальности улавливаются в призрачной истории с помощью еле слышных эффектов и шумов.

Короткий щелчок и в колонках становится тихо. Гаснет свет. Утром заходит Макс, и я говорю ему спасибо, а он смеется и говорит, что записался на уроки гитары.

Гитара… Гитара… Нет, Пак… Не могу представить, что Макс всерьез собрался веселить по субботам деревенских бабушек, которые, в ожидании приезда внуков, проглатывают за кружкой чая безвкусную конфетку. Вот тебе, Пак, идет гитара. Во время концертов твои пальцы бегут вниз по грифу и обратно как-то особенно. Так было в Варшаве… Варшава…».



Отредактировано: 29.06.2018