Письмо в никуда. Электронно-почтовый роман

8

Утром снова шел дождь. Но он меня почему-то больше не радовал. Сразу вспомнился сон позапрошлой ночи: Катька со вторым «мною» под зонтом, сам я, обескураженный, испуганный и мокрый, мое постыдное «растворение»… Нет уж, дудки! Никуда я не растворюсь! И Катюха моя со мной. Никто ее у меня не отнимет!

Мне и правда стало гораздо легче, когда я вспомнил о Катьке, о своем вчерашнем «признании». Я уже почти верил, что вдвоем мы разберемся во всем. Было только немножечко стыдно… Да не немножечко, чего уж там, – ужасно было стыдно за то, что чуть не влюбился в полоумную наркоманку. Впрочем, опять я нашел «удобное» объяснение… В глубине – не знаю, чего уж там: души или черепной коробки – я чуял (другое слово и подобрать трудно), что Люси – никакая не наркоманка. Так что стыдно становилось вдвойне: и перед Катюхой, и перед странной Люси.

Ладно, разберемся! Теперь уж точно. Катька этим делом не на шутку заинтересовалась, даже сегодня перед моим уходом на работу не поленилась вылезти из постели и напомнить, чтобы я не забыл про письма. Разве про них забудешь! Я бы уже и рад забыть, только теперь вряд ли получится.

 

На крыльце офиса, под большим навесным козырьком покуривал перед началом работы Саня Ванеев. Я подошел, молча поздоровался за руку, свернул зонт, встряхнул, так же молча закурил. Саня косился на меня с полминуты, но все же не выдержал первым:

– Ты че молчишь-то, как рыба об лед? Дождя наглотался?

– Думаю я, Саня.

– Везет…

Я не стал поддерживать привычное Санино шуткование. Мне ужасно хотелось еще раз повыспрашивать у Сани, не он ли все-таки пишет. Я знал, что не он, и в то же время… Короче, чтобы не показаться дураком в глазах хорошего человека и не ставить его в дурацкое положение, я с трудом, но от вопросов удержался. Затушил выкуренную едва ли наполовину сигарету о край урны, кинул в нее окурок и, пробормотав: «Пора работать», двинул в контору.

 

Я в любом случае должен был залезть в «Почту», чтобы распечатать для Катьки письма, но стоит ли притворяться и говорить, что я полез туда только за этим? Конечно же, я ждал привычного письма. Самому-то себе можно признаться: ждал! Только причину этому уже не понимал. А письма-то как раз никакого и не было. И кольнуло что-то где-то сразу – ой, кольнуло! То ль обида, то ли даже ревность какая-то, дурь в общем.

«Ну вот и все?» – хотел подумать я с облегчением, но получилось почему-то с сожалением. «А что все? – разозлился я на себя. – Нет уж, теперь придется довести все до логического завершения. Именно до ло-ги-чес-ко-го!»

Захотелось прямо сейчас же отстучать Люси нечто, похожее на брошенный вызов, эдакую «виртуальную перчатку», но я вспомнил про данное Катюхе обещание и постарался успокоиться. Распечатал все письма, сунул их в папку и стал коротать время. Вчера в порыве горячки я переделал все, что мог, сегодня, как назло, выдалось полное затишье, даже Гена не являлась, так что время тянулось ужасающе медленно. А мне не терпелось уже показать письма Катюхе, мне верилось прям-таки чуть ли не наверняка, что Катька, прочтя их, сразу все поймет.

В общем, до обеда я еще кое-как вытерпел, а потом пошел к Гене и наплел что-то о встречании родственников. Гена, несмотря ни на что, человек добрый. Заохала сразу, забегала вокруг меня, запричитала: «Ой, да конечно, Максим Андреевич, какой вопрос! Там  ведь у вас… Вы ведь… Там что-то завтра если дык…» Короче, отпустила она меня с обеда домой. Врать я вообще-то не люблю. Вот, положа руку на сердце! Но с другой стороны, сколько раз я и в обед сидел, и после работы оставался, если надо было (даже если и не надо, но Геше казалось, что обязательно надо), не требуя, и даже не прося за это каких-то там отгулов и прочих благ… Так что совесть была почти чиста. А как только я сбежал с крыльца конторы, зажав под мышкой зонт и заветную папку с письмами, она стала чиста совершенно, как вымытое дождем синее летнее небо.

 

Катька, кажется, даже не удивилась моему раннему приходу. Я с многозначительным видом протянул ей папку и пошел в спальню переодеваться. Вернувшись, застал жену сидящей на диване с поджатыми ногами перед разложенными листами и грызущую колпачок оранжевого маркера. Моего присутствия в комнате она словно не замечала. Я тихонечко присел на стул и невольно залюбовался одухотворенно-увлеченным Катькиным лицом.

Насколько я, видимо, привык к своей собственной супруге, что перестал и замечать уже, как она все-таки красива! Пусть даже и не блистала какой-то особенной, классической, что ли, красотой, но была прекрасна уже хотя бы тем, что смотрела на мир умными глазами! Между прочим, красивыми – большими, серого цвета. Впрочем, и вообще Катюха – девушка, что надо: модная короткая стрижка слегка осветленных волос, правильные черты лица со слегка выпирающими скулками, благородный, чуть крупноватый нос, губы – не очень чувственные на вид, зато какие мягкие и нежные, красиво изогнутые брови, реснички длинненькие такие и пушистенькие – хлоп-хлоп… И все это умело и в меру «приправлено» неброской, но и не бросовой косметикой. А фигура! Вот уж чего у Катьки не отнять. Нет, елы-палы, какой я все-таки дундук! Такого богатства под своим носом не замечаю.



Отредактировано: 19.06.2018