Плацебо

Смерть с запахом клубники

— Ну сколько можно копошиться с мытьем рук?! Кусок за три дня, никаких денег не хватит! — ворчала сестра, колдуя над сковородкой с котлетами. — Опять вся ванна этой клубничной дрянью провоняла, сил нет уже! Ты выпил таблетки?

— Выпил, — ответил Семен. Он виновато закусил губу и намылил руки третий раз. Ему и самому этот искусственный запах не нравился, но мыло должно быть обязательно клубничным. Тоненькая пластинка выскользнула из пальцев, разломилась надвое и покатилась по дну ванны от одного края к другому. Ну вот, теперь придется начинать все сначала! Семен нагнулся за мылом, но оно никак не хотело браться. Можно, конечно, плюнуть и достать новый кусок, но Дашка права, нужно экономить, а оставшегося обмылка хватит еще как минимум раза на два. Добыв, наконец, непослушные пластинки, Семен сложил их вместе, тщательно намылил руки, смыл и повторил процедуру еще дважды. Облегченно вздохнув, он юркнул к себе в комнату, чтобы не раздражать сестру лишний раз.

Новые таблетки, которые назначила его лечащий психиатр Наталья Эдуардовна Гокина, не помогали. А старые, проверенные временем, по бесплатному рецепту больше не давали. Он бы и рад был купить их в аптеке, но и оттуда они тоже исчезли. Ему предложили какой-то зарубежный аналог, как уверяла аптекарша, лучше, чем оригинал, но в три раза дороже. Он купил, но толку от него не было. Пришлось записаться на прием. Гокина хороший доктор, понимающий. Ему даже было немного стыдно беспокоить ее. Но жить дальше, до обморока боясь коснуться кого-то и десятки раз намывать руки, обязательно трижды намылив их, непременно клубничным мылом, было невыносимо. И сестру жутко раздражал его ритуал. А недовольная Дашка это совсем не ерунда! А недовольная Дашка плюс его болезнь, вообще сродни апокалипсису!..

В поликлинике как всегда был людно. Очень трудно было стоять в очереди в регистратуру и бороться с желанием немедленно сбежать в туалет и вымыть руки с походным куском мыла. Но очередь двигалась быстро, и он только глубже спрятал кисти в рукава пиджака.

Получив заветный талон и убедившись, что его карточка уже у врача, Семен все же отправился в туалет и вымыл руки. Кабинет психиатра был в тупике узкого коридора без окон. Из освещения — тусклая желтая лампа.

Назначенное ему время еще не подошло, и он глазел на очередь у кабинета. А очередь на него. Банкетка была занята. С одной стороны на ней сидел знакомый дедок и тихо бормотал себе что-то под нос. С другой стороны незнакомая сухонькая бабуся в цветастом платке. Она безразлично пялилась в пространство застывшими, будто стеклянными, глазами и ритмично слегка покачивала головой. Вокруг бабуси суетилась ярко раскрашенная мадама — поправляла ей платок, заправляла волосы, снимала несуществующие пылинки с ее плеч. Чуть в стороне стояла группка молодежи, скорее всего «за справками». Эти пойдут без очереди, Семен тяжело и печально вздохнул, значит, вряд ли его примут вовремя.

Из кабинета вышли две женщины, одна моложе, другая постарше, с виду совершенно нормальные. У одной в руке был пузырек, она сунула его молодой, подтолкнула ту ближе к источнику желтого света и потребовала:

— Читай! — Молодая повертела пузырек и неразборчиво забубнила, старшая внимательно слушала, а потом вдруг категорично и громко заявила, потрясая пузырьком и обращаюсь к очереди и в никуда одновременно: — Какой-то БАД! А это даже не является лекарственным средством! Дожили! Лечат всякой дрянью!

Семен слегка удивился, Наталья Эдуардовна никогда не выдавала таблеток на приеме, только выписывала рецепты. Он на всякий случай украдкой глянул табличку на двери: «Врач-психиатр Гокина Н.Э». Значит, все верно. Но беспокойство не оставляло его и он не удержался и сходил вымыть руки еще раз, просто на всякий случай.

Очередь двигалась медленно, и когда Семен почти решился сходить в санузел, медсестра Леночка, наконец-то выкрикнула его фамилию. Он вошел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

На месте тихой и деликатной Натальи Эдуардовны был другой врач. Семен даже слегка растерялся, но вздохнул с облегчением — Наталья Эдуардовна наверное в отпуске, и ее заменяет другой доктор. Гладко выбритый, сверкающий очками, в галстуке и накрахмаленном до хруста халате, пахнущий приятным, наверное дорогим, одеколоном, он резко контрастировал с ободранным линолеумом на полу кабинета, обшарпанными стенами, старой мебелью и простоватым лицом Леночки.

«Савицкий Георгий Михайлович», значилось на бейджике доктора. «Психиатр, рациональный психотерапевт. Кандидат медицинских наук». Повезло, что сегодня принимает высококвалифицированный специалист, этот — точно поможет!

— Присаживайтесь. — Голос у врача был приятный, бархатистый. Леночка протянула ему пухлую карточку Семена. Савицкий углубился в чтение. Семен терпеливо ждал. Наконец доктор поднял на него глаза и поинтересовался: — Жалобы есть?

— Есть. Старое лекарство по рецепту больше не дают, в аптеках его нет, а новое не помогает.

— Расскажите подробнее, что именно вас беспокоит.

— Я должен обязательно мыть руки. Я делаю это множество раз в день и этим раздражаю Дашу, теряю кучу времени. Но не делать не могу. — Голос семена звучал тихо и монотонно. Он говорил ставшие за много лет привычными слова, знакомил со своей болезнью очередного доктора. — Понимаете, когда я тревожусь или переживаю, у меня на пальцах выделяется сильный яд, поэтому нужно обязательно трижды хорошо вымыть руки с клубничным мылом перед тем, как дотронуться до кого-то. Если я этого не сделаю, этот кто-то умрет. Не хочу, чтобы люди умирали из-за меня. Я пробовал носить перчатки, но на руках появились красные пятна, они болели, чесались, и дерматолог запретил.

— Как давно вы болеете?

Как давно? Семен и сам затруднялся ответить на этот вопрос. С одной стороны, основное событие, перевернувшее все с ног на голову и вынудившее его придерживаться защитного ритуала, произошло шесть лет назад. Но ему казалось, что все началось гораздо раньше.