Плесень

Плесень

Белый крашеный потолок с неровными бороздками, оставленными чьим-то небрежным шпателем, и громоздкая люстра с широким, цветастым абажуром, с до тошноты неуместными висюльками в стиле позднего ренессанса. Он смотрел на них каждый будний вечер, когда валился с ног, приходя с завода в свою старую однокомнатную «хрущевку». Иногда на него находило непреодолимое желание взять и выдрать эту проклятую люстру, оставив только лампу накаливания на черном шнуре проводки. Но непроходимая усталость и апатия не пускали его даже перевесить оконную штору как следует. Вот и теперь уличный фонарь у самого окна квартиры заглядывал прямо ему в комнату, освещая полосой часть неровного потолка.

Оз лежал на подоконнике неподвижно, грациозно вытянув лапу. И почему у котов никогда не бывает проблем со сном? Андрей вздохнул и закрыл глаза. Что-то было не так. Это чувство сначала, как червячок, медленно подергивалось у него в мозгу, все нарастая и увеличиваясь в размерах, пока не превратилось в целую колонию муравьев, бегающих прямо по его обнаженному мозгу. Он снова открыл глаза. Пятно. Темное пятно на потолке над карнизом. Вот что было не так. Свет от фонаря хорошо его освещал. Маленькое, почти незаметное, похожее на темную дырку в потолке. Ему пришла в голову глупая мысль, что кто-то сверху просверлил ее, пока он был на работе, и сейчас распластался на полу своей квартиры, разглядывая, как Андрей лежит у себя в кровати и смотрит в потолок. Глупость. Он встал и прошел на узкую кухню, чтобы налить себе воды. По пути он зашел в туалет и снова лег в кровать. Точка все еще была на своем месте. Он закрыл глаза, силясь уснуть, но назойливые мысли-муравьи все копошились в его голове, щекоча открытые нервные окончания своими бесчисленными лапками и усиками. Он резко поднялся, взял на кухне губку, встал ногами на кровать и одним движением стер надоедливое пятно. Потолок снова был белым, такой же неровный и без всяких пятен. Он уснул.

Прозвенел будильник на телефоне. Андрей тут же выключил его привычным движением и положил рядом с собой. Он давно научился обходиться без него. Андрей просыпался каждый день без десяти шесть, ровно за десять минут до того, как прозвучит будильник. За столько времени работа на заводе стала для него частью неотъемлемого ритуала под названием жизнь. Он открыл глаза и с ужасом соскочил с кровати. Огромный паук, растопырив свои черные ноги, расположился на потолке, точно над ним, как раз в том месте, где вчера он видел черную точку. Паук не двигался, и Андрей был готов поклясться, что видел волоски на его теле. Отвращение к паукам и его собратьям по конечностям он воспитал в себе еще с детства, после того, как один случай навсегда оставил отпечаток в его памяти. Как-то во время их детских прогулок по «заброшкам», он задел головой густые ветки каштана, которые спускались низко, почти к самой земле у одной из разрушенных стен. Паук повис на паутине, зацепившись за его волосы и быстро, словно по канату, перебирая своими отвратительными лапками, начал взбираться по ней, прямо Андрею на голову. Он уже тогда недолюбливал этих тварей, поэтому руками его трогать не решался. Он замер в страхе, наблюдая, как паук оказывается все ближе к его лицу и наверно бы умер на месте от ужаса, если бы злодей не был раздавлен резким взмахом ноги его старшего брата.

Так идти на работу было нельзя. Андрей был готов поспорить, что, вернись он вечером, эта тварь уже не окажется на своем месте и придется искать ее по всей квартире и найти ночью у себя в кровати. Его передернуло. Он прошел в ванную, открутил от швабры ручку, вернулся в комнату и отодвинул кровать, чтобы чудовище, если что, упало на пол, где он сможет его прикончить. Оз путался у него под ногами и мяукал, ожидая грядущего сражения. Андрей встал на стул и уже собирался поразить своего врага, словно копьем, как заметил, что это вовсе не паук. Он присмотрелся лучше и разглядел обычную плесень. Она разрослась по потолку, распустив отростки в стороны, словно лапы. Он поморщился, думая откуда же она могла взяться, ведь Андрей всегда был очень чистоплотным и аккуратным человеком. Еще его покойная матушка привила ему эти качества. Он посмотрел на часы. Разбираться уже было поздно. Андрей решил, что должно быть, соседи сверху залили чем-то пол, а страдает теперь он. Задумав, как вернется, основательно все почистить и поговорить с соседями, он взял рабочую сумку и вышел из дома. На завтрак времени уже не оставалось, автобус уходил в полседьмого.

Казалось, в этом городе дождь идет бесконечно. Он накинул капюшон и зашагал по мокрому двору, старательно обходя лужи. Не смотря на промозглую погоду, он любил это время. Идти пустыми дворами к остановке автобуса в полном одиночестве. Вокруг еще не было мамаш, с их горластыми детьми, не видно было даже местных алкашей, которые, когда не глянешь, занимали одну из лавочек на игровой площадке. Иногда встречались только дворники, но их Андрей почти не замечал. Они были такими же тенями в сумраке, как и он, неосязаемыми фигурами, без пристанища в опустевшем городе. Не людьми, а лишь отпечатками живых людей. Это время было только его и те семь минут, которые он тратил на путь, давали ему намного больше, чем работа или часы, проведенные наедине с мыслями в квартире. Тут он чувствовал движение и ему не хотелось останавливаться. Хотелось просто идти все дальше и дальше, пока не покажутся леса полоса и невспаханные поля, пахнущие удобрениями.

Показалась остановка с людьми, жмущимися под ее, очень уж коротким, козырьком. В их лица Андрей никогда не всматривался, а если бы и всмотрелся, ни за что бы не запомнил. Настолько они были одинаковые и серые, с пустыми глазницами. Подъехал автобус. Люди стали медленно заползать внутрь, стараясь как можно меньше находиться под дождем. Андрей, как всегда, зашел последним и как обычно встал лицом к окну, держась за металлический поручень. Бабка, что сидела справа от него, по обыкновению смерила его не одобряющим взглядом. За столько времени можно было и выучить, как он выглядит. Они встречались в этом автобусе уже не меньше двух лет, а она все так же подозрительно на него смотрела. С седыми волосами, выбившимися из-под жуткого фиолетового берета, все в том же сером плаще и неизменным пакетом в руках, на котором был изображен логотип какой-то, уже давно исчезнувшей компании из девяностых. За два года можно было и сумку купить. Андрей отвернулся к окну и смотрел, как автобус проезжает грязные обочины улиц, возвышающиеся над ними пустые окна пятиэтажек и мигающие желтым светофоры. Вскоре он выехал на шоссе и показался промышленный район. Андрей вышел на конечной еще с несколькими людьми.