Плетение судеб: Легенда о последний нитях

Глава 1: странности в городе

Меня зовут Имхотеп. Я учëный-историк, исследующий артефакты древних цивилизаций. Мой «кабинет» — это большая комната с обшарпанными стенами и высоким потолком, который давно требует ремонта. Пыльная люстра еле освещает хаос вокруг: горы глиняных горшков, ваз, каменных табличек и прочих древностей, накопившихся здесь за десятилетия работы. Создаëтся впечатление, будто я сам превратился в артефакт среди этого хлама.

Я уже не помню, сколько лет провëл в этом институте — тридцать, может быть, сорок? За эти годы мне до зубовного скрежета приелись одинаковые находки. Вот, например, ещё одна каменная табличка с иероглифами. «Очередной указ или сделка», — мысленно бурчу я. Помню, как в студенческие годы я был одержим древними письменами, ночами напролëт зубрил каждый символ, радовался даже маленькой разгадке. А сейчас… Сейчас всё это кажется рутиной. Какое-то время назад я начал ловить себя на мысли, что стал слишком стар для этого дела. Седые волосы будто шепчут: «Имхотеп, брось это, отправляйся на покой». Но каждый раз я отмахиваюсь от этой идеи. Чувствую — что-то в моей жизни осталось незавершëнным. Что-то важное.

Мои мысли прерывает резкий звук распахивающейся двери. Я вздрагиваю, но тут же узнаю шумные шаги.

— Привет, дружище! Давно не виделись. Как поживаешь?

В дверном проёме стоит Кейл — старый друг и коллега. Только он может ввалиться в мой кабинет, не удосужившись постучаться. Как же давно мы не виделись... Столько лет бок о бок, столько экспедиций, находок и споров. Где же он пропадал всё это время?

— Да откуда ты приëхал? — пробурчал я, не отрываясь от таблички и привычно хмурясь.

— Ха-ха, да ты ничуть не изменился! Всё тот же угрюмый старпëр, — усмехнулся он.

— Лучше быть угрюмым старпëром, чем ходить, как клоун, в красном и жëлтом, — парирую я, оглядев его нелепый наряд.

— Ладно-ладно, не заводись. Давай к делу. Там наши кроты новую «морковку» откопали.

— Чего?! Какую ещё морковку? Говори нормально, — раздражëнно отзываюсь я.

— Археологи нашли что-то интересное, — Кейл закатил глаза и усмехнулся, видя мою реакцию.

Своими глупыми шутками он выводит меня из себя уже десяток лет, но сейчас это неважно. Моë внимание приковано к тележке, которую он внëс в комнату. На ней — целая гора древностей. Я даже не успеваю спросить, откуда они взялись.

— Что так много-то? — удивляюсь я, обводя взглядом находки.

— Давай присядем, разберëм всё вместе. Заодно и поболтаем, — предложил Кейл, кивая на старый зелëный диван в углу комнаты.

Мы вместе уселись и начали разбирать артефакты. Диван, казалось, вздохнул под нашим весом, а тишину комнаты заполнили наши разговоры. Кейл что-то рассказывал о своëм путешествии, пока я привычно рассматривал таблички и древние сосуды. Через некоторое время он передал мне ещё одну глиняную плиту.

— Имхотеп, это по твоей части, — сказал он, даже не взглянув на находку.

— Ну-ка, давай сюда, — произнëс я, беря табличку в руки.

Что-то в этой находке заставило меня затаить дыхание...

Табличка, которую передал мне Кейл, на первый взгляд была самой обычной: глиняный прямоугольник с вырезанными иероглифами. Но что-то в ней сразу привлекло моë внимание. Первая строка была вполне стандартной — «Сделка между кланами песка и леса». Такое я видел сотни раз. Но вторая строка… Её иероглифы выглядели странно, как будто принадлежали совсем другому стилю. Почерк грубее, символы вычурнее, незнакомые даже для меня, историка-филолога, изучавшего древние письмена всю свою жизнь.

— Что за… — пробормотал я себе под нос, всматриваясь в надпись.

Эта странность преследует меня всё последнее время. Почти во всех новых находках появляются эти непонятные символы, и каждый раз они вызывают у меня беспокойство. Неужели ошибка в датировке? Но ведь эта табличка датируется временем централизации письма, когда существовал лишь один унифицированный стиль. Как такое возможно?

Я хмуро отложил находку в сторону, но странностей становилось всё больше. Вот ещё одна табличка — на вид заурядная, пока не взглянешь на иероглифы. Они снова… неправильные. Абсурд какой-то! Я, Имхотеп, номинант на научную степень по иероглифической письменности, не могу понять смысл этих надписей?

— Цзинь-цзилилинь… — вдруг донеслось из глубины комнаты.

— Кхэ-кхэ! — я поперхнулся от неожиданности, едва не свалив с колен очередную табличку.

Как будто этого было мало, воздух прорезал резкий звонок телефона. Эта треклятая коробка, набирающая популярность в последние годы, каждый раз выводила меня из себя. Я сердито схватил трубку.

— Слушаю, — сказал я раздражённо.

— Привет, брат, это я — Чак, — раздался голос на том конце линии.

— Чак? Что ещё? — устало выдохнул я, предчувствуя очередной дурной разговор.

— Скажу только одно: у нас проблемы. Пока.

— Эй, Чак! Что за… — но в трубке уже были гудки.

Я тяжело вздохнул и бросил взгляд на Кейла.

— Этот твой брат вечно чудит, — ухмыльнулся он, взглянув на часы. — Кстати, ты видел, сколько времени?

— Девять вечера? — я вздрогнул. — Чёрт, мне пора!

— Мне тоже, — ответил Кейл, растягиваясь на диване. — Давай оставим на понедельник. Ты как раз в архиве посидишь, сверишь данные.

— Ладно, договорились.

Мы быстро разошлись по домам. Я шагал по пустынной улице окраины города. Фонари освещали тротуар, а с другой стороны дороги темнел небольшой парк. В сумерках он выглядел особенно жутким: высокие деревья с чёрными силуэтами, клочья тумана, медленно стелющиеся по земле. Я невольно замедлил шаг, когда между деревьями мелькнула тень — большая, чёрная и неясная.

— Показалось… — пробормотал я себе под нос, пытаясь убедить себя, что это просто усталость берëт своё.

Но вскоре я заметил кое-что у входа в парк. Обломанные ветки, валяющиеся на земле, и тёмные, почти алые пятна на траве. Кровь? Мой желудок скрутило от нехорошего предчувствия.