Плевок

Плевок

Как докатился, как докатился… Знал бы, не докатывался. Попросил у мамы двести рублей - час еще на ушах висела. В следующий раз за прослушивание моралей этих надо еще полтос брать.

Вагон метро. Все жмутся, отстраняются. Что жметесь-то? Прокаженный я, что ли? А, может, и да… Восемь утра - уже пьяный, побитый. Во рту - загаженный подъезд. Простите, уважаемые, что еду вместе с вами я!  Метро одно на всех. 

Вспомнилось вдруг... Было мне лет тринадцать. Автобус, утро, народу тьма. А я в школу еду. У меня сумка новая - большая, черная. И не рюкзак какой-нибудь, а через плечо - как у взрослого! И тут на остановке заваливается мужик в зеленой куртке. Высокий такой лось, стрижка ежиком. Налег рядом на поручень. Покачивается - пьяный в зюзю. Глаз свежеподбитый, фингал аж светится. Смотрю, куртка у него в крови. И костяшки на руках разбиты. Неприятный тип. Едем. Я бы и рад отойти, да кругом люди! А парень, знай себе, покачивается, кимарит. И тут поворот резкий! Он чуть не упал, но ухватился за поручень. Глаза открыл. Ну, то есть, один глаз. Другой так щелочкой заплывшей и сверкает. Зло посмотрел вокруг, а потом - раз! - и плюнул. И прям на мою новую сумку. Закрыл глаза и дальше спит. А я стою и смотрю, как харча по сумке стекает. Так и ехали до метро. Вокруг никто и не шелохнулся. И такая злость меня распирала, такая обида! А что я сделаю? Пацан!

Автобус остановился, все вышли. И обидчик мой вылез. Пошел куда-то, шатаясь. А я, оплеванный в прямом и переносном, зашагал к метро. Там в дверях народ толпится. Я в хвост очереди встал, сумку о чью-то спину незаметно отер, а там уж поток меня подхватил, погнал к эскалатору. В школу приехал - бегом в туалет. Сунул сумку в раковину. Как была сунул, ничего не доставал, прям с учебниками и тетрадями. Выкрутил краны на полную. На месте плевка быстро разрослось темное мокрое пятно. Постоял так с полминуты, закрыл кран. Осторожно поднес сумку к лицу, чтоб, не дай бог, не прикоснуться. Куревом воняет. Противно так! Снова открыл воду. Вымачиваю сумку, а сам представляю, будто вцепился в ублюдка этого, прямо за шкирку, за грязную зеленую куртку, а другой рукой за шею его поганую. И бью, суку, бью рожей о поручень, а он хрипит и кровью отхаркивается. Люди галдят вокруг, звонок какой-то слышится. А я не унимаюсь и ногами падлу допинываю. Он уж хрипеть перестал, посвистывает, да кровавые пузыри разбитыми губами выдувает. И так хорошо стало! Народ вокруг замолчал. И только вода плещется.

То ж на урок звонок был! Выключаю воду. Сумка вся вымокла - тяжеленная. Бегу по коридору, с нее струей течет. В дверь постучал.

“Здрасти… звините.. можно войти…” -  “Садись… почему опоздал.”

Сел. Сумку открыл, достаю учебники, тетради. Все мокрое, размякло. И жизнь моя с тех пор размякла. Домой тогда пришел, сумку стирал несколько раз, полпачки порошка перевел, отлил из бутыля маминого шампуня душистого, а потом еще духами пролил. Понюхал - чистая. Но сумку-то я отстирал, а на душе плевок так и остался. Проходил я с ней все старшие классы, и в институте еще, пока не отчислили. Да не с душой проходил! С сумкой! И была она мне напоминанием о том плевке. Когда из института выгоняли, сумка уж порвалась. Душа, впрочем, тоже истрепалась…

Любви я толком не знал. Была девчушка одна. В школе еще. Я девчушке той, вроде как, нравился. Улыбалась мне в коридорах. Я ей. Улыбаюсь, значит, а что дальше делать, не знаю. Так и ходили. Увидим друг дружку, улыбнемся и дальше идем - каждый в свою сторону. А хотелось-то большего. Не всю ведь жизнь вот так улыбаться. И тут вон какая оказия! Поехали мы как-то гурьбой от школы в институт один. На олимпиаду. И девчушка моя там тоже была. Может, и не моя, но мне нравилось про себя ее так называть. Короче, написали экзамен. Я его, конечно, завалил. Сложно. Мне вообще учеба нелегко давалась. В общем, стоим под дверью, своих дожидаемся, чтоб обратно вместе ехать. И тут Олеся, ну, девчушка та, которая моя, но не моя, и говорит мне: “Миш, а давай пойдем!” - и головой так кивает к выходу. Ребята ее засмеяли, а она же просто хотела со мной до метро прогуляться. И чтоб только вдвоем. А мне страшно стало от перспективы такой. Я ж общаться не умел с девчонками хорошенькими. Да, и ни с какими вообще не умел. Я ей и говорю, подожди, мол, сейчас все вместе пойдем. Она вздохнула так, и ушла. Одна.

Мы потом в разные институты поступили. Я в шарагу, она в МГУ. И вот учусь я в шараге, сижу на лекциях, а сам мечтаю, что было бы, согласись я в тот день с ней пойти. Совсем ведь другая жизнь была бы! И так мне хотелось с ней встретиться где-то случайно. 

“Привет!” - “Здравствуй!” - “А что тут делаешь?” - “В институт еду” - “А в какой?” - “В МГУ. А ты?” - “Классно! А я так, гуляю. А давай провожу?” - “Давай”.

Даже несколько раз ездил до метро “Университет”. Ошивался там, надеялся встретить. Не случилось. Это сейчас соцсети всякие, а тогда не было ничего. Из связи только телефон был домашний, городской. А ее номера у меня не было. Да и стеснялся я. Всю жизнь стеснялся. Падле, плюнувшей в меня, слово сказать постеснялся. С Олесей до метро прогуляться тоже. Препода упросить тройку поставить не решился. Ротному пожаловаться постеснялся, когда деды меня в сортире отмудохали. С армейки вернулся, можно было кореша попросить, чтоб на работу пристроил. Постеснялся. Оформился в магазин одежды. “Здравствуйте, подсказать что-то?” Недолго продержался. Сказали, продавать не умею. Стеснялся. А у меня девушка только появилась. Компания общая была. Ну выпили, познакомились. Раз погуляли, два, и закрутилось. И тут на тебе - с работой облом такой. Она, как водится, попилила меня, а потом дружку моему, бывшему уже, на член перескочила. И поскакала дальше по жизни. А я остался. Бухать начал. Пил как не в себя. И сейчас пью. Жизнь теперь - пьянки-гулянки. Да мордобои еще. Зато стесняться перестал. Хватит! Настеснялся! У мамки вон денег одолжил - не оробел. Расту над собой. Зря дала, конечно. Не хотела. Говорит, пропью! Я ей: “Да не, ма, я ж на работу выходить собрался. Да, вроде, берут. Как раз на собеседование второе еду, решать будем, какие, так сказать, обязанности, и что по деньгам. А на билет не хватило, ну и пообедать еще надо. Я с зарплаты все верну, ма! Да, будет зарплата! Сейчас на работу возьмут, и будет.”