Плохая примета. Шесть бед

Глава 1.

Пятница

Чёрно-белая птица опустилась на металлический отлив за окном.  Когтистые лапки простучали мелкой дробью по жести. Вот птица повернулась боком, застыла. Глаз блестит арабским ониксом, словно подсвеченный изнутри.

Сорока в городе, да ещё и на окне. Чудно.

Плохая примета.

Я с усилием оторвала взгляд от окна и попыталась вернуться к работе. Статья, которую требовалось отредактировать, была почти безнадёжна. Но уже три часа я вяло пыталась привести текст к нормам стилистики, грамматики и требованиям издательства.  Получалось плохо. В голову лезли сплошь пораженческие мысли. Ошибкой казалась и эта работа, и вся моя жизнь.

 Университет я закончила четыре года назад и особенных иллюзий в отношении дальнейшей карьеры не испытывала. Что может ждать выпускницу филфака третьесортного вуза? Работа в школе или редакции, вечно находящейся на грани банкротства. Дети казались существами с другой планеты. Но и тановиться полуголодным журналистом совсем не хотелось. Без надежды на чудо я отправила резюме во все известные мне столичные издательства. Положительный ответ из журнала «Ellen» показался мне, заранее готовой к неудаче, почти чудом. После стажировки я стала сначала корректором, а потом и редактором. Казалось бы, хорошая карьера. До недавнего времени я готова была все силы отдавать любимой редакции. Но последняя неделя всё изменила.

Вот и сегодня я с трудом досидела до шести вечера, скопировала на флешку материалы, которые не успела отредактировать. Придётся работать дома. Но это даже хорошо – не нужно думать, чем занять одинокий вечер.

Внезапно стало очень жалко себя.

Усердно пытаясь не расплакаться, я принялась собирать вещи в любимую сумку. Та была довольно вместительной и вполне удачно изображала натуральную кожу. Стопки распечатанных справочников никак не желали запихиваться, цеплялись за замки, подкладку. Из-за этого себя стало ещё жальче.

- Милен, зачем ты ходишь с этим баулом? – ненавистный тонкий голосок выдернул из приступа самобичевания.

Я обернулась. Света. Белая курточка небрежно наброшена на плечи, длинные пшеничные волосы перекинуты через плечо и взгляд такой сострадательный. Снегурочка прямо из сказки. Бррр… Постоянно удивляюсь, как она может быть такой миленькой снаружи и стервозной внутри.

- Это не баул.

- Пойми, ты не уважаешь себя, когда носишь такие огромные сумки, - и снова это почти искреннее сопереживание на лице. – Тяжелые сумки должен носить мужчина, а девушка может позволить себе маленькую сумочку или рюкзачок.

Она серьёзно? Я почти неприлично уставилась на неё.

- Ой, прости, ты конечно, про Владика подумала, - затараторила Света. -  Но не один же он на свете парень. Вокруг полно их ходит, даже вполне приличных и неженатых найти можно.

- И из всех тебе понадобился именно мой Владик, - сказала я.

- Милен, отвыкай, он теперь не твой.  К тому же я за ним не бегала, это была его инициатива.

У меня даже глаз задергался от такой наглости. Владик бросил меня неделю назад, и я должна тут же отвыкнуть называть его своим после трех лет отношений.

- Не злись, Милен, сердцу ведь не прикажешь, - сказала Света, состроив брови домиком.

Поджав губы, я закинула любимую сумку за плечо и направилась к выходу.

- А попрощаться? – кричала мне вслед Света. -  Тебя родители совсем не воспитывали в детстве?

Я почти запрыгнула в готовый захлопнуться лифт.

На улице стало легче. Ветер забрался в волосы, запутался в кудрях, разозлился и с силой забился, пытаясь выбраться из ловушки.

Оцепеневшая изнутри, я добралась до дома на автопилоте. Ни чувств, ни мыслей, ни эмоций. Только шум города, хоровод лиц и силуэтов перед глазами, да стук моих каблуков.

Очнулась лишь в квартире. Неужели это я так живу? Светлые стены, мебель из «Икеи». Сплошной минимализм. Даже штор на окнах нет – только вечно поднятые жалюзи. Зато всё заставлено цветами – монстеры, фикусы, алоэ, много герани. Владик часто ругался, что живёт как в аквариуме. А мне нравилось - свободно, дышится легко. Только сейчас я поняла, насколько здесь неуютно. Закуток одинокой карьеристки. Где милые подушечки на диване, коврики, картины на стенах? Даже моя любовь к порядку вдруг показалась такой убогой. Разве могут счастливого человека раздражать свои же вещи, лежащие не в шкафу?

Слёзы, наконец, полились ручьями по щекам. Размазывая по щекам горячую влагу, я разогрела котлеты из кулинарии и села ужинать. Но стоило лишь посмотреть на пустующее напротив место Владика, как в груди все нервы свернулись в тугой узел, мешающий вздохнуть. Уже не сдерживаясь, я в голос зарыдала. Плевать на то, что соседи услышат, пускай думают, что хотят.

Так, свернувшись комком на стуле, я просидела, видимо, довольно долго. Очнулась лишь когда услышала громыхание ключей в замке. И глупо, безнадёжно глупо побежала в прихожую встречать Владика.

Но на пороге показалась мама. Точно, я же отдала ей ключи Владика, когда тот ушёл. Она тогда попросила их, боялась, что я с собой что-то сделаю. Но и для этого я, видимо, слишком слабая.