Плющ и Вереск

Часть 1. Вереск

«…и создала Великая Мать первого человека, и даровала она ему жизнь. Но был человек без души, и тогда Великая Мать преподнесла человеку еще один дар — небольшое семя неопределенного растения. И сказала она: «Это твоя душа, человек. Посади семя, и пусть оно цветет и развивается, а вместе с ним и твоя душа, заключенная в нем…»

— Эй, Хейзел, так тебя вроде зовут? Это мое место, — грубый, противный голос Тревора ворвался в сознание девушки совершенно неожиданно. С крайним неудовольствием вынырнув из мира, в который она погрузилась, читая книгу, девушка подняла свои желтые глаза на стоящего над ней одноклассника.

— Тревор, что-то я не помню, чтобы ты сидел тут хоть раз за последние три месяца. Не находишь данный факт странным, учитывая то, что эти три месяца на этом месте сижу я? — увидев недоумевающее выражение лица одноклассника, девушка не стала ничего говорить, лишь встала и, с усталым вздохом забрав сумку, взяла со стола книгу и села на две парты ближе.

— Добрый день, мои дорогие ученики. Как продвигается обучение? — в аудиторию вошла светловолосая девушка. Блондинкой она была лишь внешне, а если копнуть чуть глубже, по мнению Хейзел, можно увидеть просто машину для убийств. Леди Ивана была приближенной к Королевской Секретной Службе. Что-что, а убивать она умела. Несколько лет назад ходили слухи о том, что она вообще является фавориткой короля, но эти слухи быстро исчезли, как, впрочем, и те, кто их распускал.

— Добрый, леди Ивана! — громко ответила группа, выжидающе посмотрев на королевскую наемницу. Хейзел смотрела на женщину если не с обожанием, то определенно с уважением. Ее растением была роза, и она полностью отражала всю сущность этой особы. В белоснежных лепестках розы, как и в прекрасной внешности Иваны, скрывались шипы — ее острые кинжалы, с которыми, казалось, она даже спит.

— Я сегодня к вам не просто так. Ваш магистр позволил мне оценить ваши умения, — по классу разнесся шепот.

«Говорят, что король велел найти Иване ученицу»
«Да, наверное, он посчитал, что Ивана предоставит ему еще одну копию себя» — слышалось отовсюду, и только Хейзел поняла, что находится далеко от всех этих слухов. Как бы то ни было, роль ученицы Иваны ей не светила. С ее-то цветком… какая из нее копия? Она даже неудачной попыткой назваться не сможет. Девушка неосознанно коснулась медальона, в котором был заключен ее вереск.

Да, именно вереск и являлся цветком, вмещавшим в себя душу девушки. И по сравнению с белоснежной розой Иваны… В общем, девушка даже не тешила мысли о том, что сможет учиться у Иваны, и потому отстранилась от разговора. Она разглядывала небо в окне, смотрела на птиц, пролетающих в небе: ее больше интересовали облака, чем суета в аудитории. И именно поэтому девушка даже не услышала, когда Ивана встала напротив нее и, сложив руки на груди, грозно спросила:

— Хейзел, верно? Тебе что, совершенно плевать на то, что происходит в классе? Тебе не интересна причина, по которой я пришла?

— Она у нас с приветом, леди Ивана, не обращайте внимания! — выкрикнул кто-то, но наемница не сделала и шага в сторону: она следила за девушкой, которая, в свою очередь, подняла желтые глаза на женщину.

— Извините, — только и сказала Хейзел, после чего, схватив книгу и сумку, выскочила из-за стола, а вскоре скрылась за дверью аудитории. Она спешила прочь из Магистериума, хотелось скрыться где-нибудь далеко и не видеть этих насмешливых взглядов. Каждый считал своим долгом задеть девушку и, сколько бы она не пыталась подружиться, отстраняться или грубить, толку от этого было как от дракона молока.

Быстрым шагом девушка дошла до дома, в котором снимала комнату, и, взбежав по лестнице на третий мансардный этаж, она ввалилась в комнату и выдохнула. Бросив сумку под стол, Хейзел направилась к окну. Спроектировано все было так, что окно имело две створки, которые открывались одна вверх, другая — вниз, тем самым позволяя открыть его во весь человеческий рост.

Хейзел любила стаскивать с деревянного подиума матрац и, подтащив его к окну, ложиться и смотреть, как заходит солнце над лесом. Сейчас же девушка не стала ничего стелить, а просто открыла окно и села напротив, сняла медальон и раскрыла его. Почувствовав, как вереск зовет ее, Хейзел потянулась навстречу, и… вот она уже в созданной ею же комнате. Светлая, просторная, а на кофейном столике стоит ее вереск. Небольшой горшочек, заполненный фиолетовыми цветами, источал тонкий запах. На душе у Хейзел стало очень легко и спокойно — она любила приходить сюда, когда снаружи все было очень плохо.

Девушка взяла лейку и тонкой струйкой полила землю у корня вереска. Стало легче — действительно легче. И насколько бы сильно она не ненавидела себя за такую душу, девушка испытывала искреннее счастье в этом месте. Тут было уютно.

Очень давно люди носили свои растения с собой. Сейчас же, во времена процветания магии, люди научились прятать свои души в таких вот комнатах, находящихся внутри медальона. Это довольно сложное плетение магии, немногим оно дается, но те, кто не могут создать сами, покупают за определенную цену: никому же не захочется таскать с собой небольшой куст или даже дерево.

— Вереск, а, вереск? Почему мы с тобой такие неудачливые? Неужели мы с тобой так и останемся магами пятого ранга до скончания наших дней? — сетовала девушка. Какое-то время она еще посидела со своим цветком, но вскоре вернулась в свою комнату.

Три года назад у Хейзел погибли родители, и ее тетушка Лив приютила четырнадцатилетнюю сиротку без роду и племени. Девочка окончила школу, поступила в приличный Магистериум, но была одинока. О том, какое растение держит у себя в медальоне девушка, мало кто знал: она считала неправильным рассказывать всем и каждому о своей душе — о том, кем ты являешься на самом деле, — но самые близкие, в том числе и Лив, знали, что девушка будет одинока, как и предрекает ей вереск. Но был в Хейзел тот огонек, искра, требующая свободы. Она не могла долго сидеть на месте и все время что-то делала, куда-то спешила, бежала. Без остановки. Будто стоит ей остановиться, и мир рухнет в одночасье.

Вот и сейчас девушка переоделась в свободное платье и, надев медальон, выскочила на улицу. Хейзел решила, что если она сегодня закончила с учебой раньше то можно и увеличить доход на этой неделе. Девушка бежала по улице и смотрела по сторонам. Был уже вечер, и на улице быстро холодало, поэтому она старалась как можно скорее добраться до трактира «Черный конь», чтобы не замерзнуть.

Зайдя внутрь, девушка ощутила давно знакомый запах жареного мяса.

— Хейзел, привет. Ты сегодня пораньше? — навстречу ей вышла высокая рыжая девушка и приветливо улыбнулась.

— Ага, — улыбнувшись в ответ, сказала Хейзел, — Тома, много посетителей?

— Не то слово! Сегодня прямо ажиотаж какой-то, жутко в зал выходить. Но пришла ты и, пожалуй, будет легче, — ответила девушка и, подмигнув, скрылась где-то за деревянной дверью, ведущей на кухню, а Хейзел тем временем направилась к шкафчикам, в которых хранились личные вещи обслуживающего персонала таверны: Хейзел была здесь официанткой.

Быстро переодевшись в привычные теплого коричневого цвета юбку и серую кофту, девушка схватила поднос и вышла в зал, где ее уже поджидала Тома.

— Хейзел, прими заказ у пятого столика, там, вроде, нормальный мужчина сидит, — сказала девушка и поспешила ретироваться, а Хейзел направилась к тому самому пятому столику. По мере ее приближения черты гостя становились все более четкими. Темные волосы, широкий разворот плеч, высокие скулы и прямой нос. Глаза слегка прикрыты, но, кажется, они тоже черные. Вокруг шумела толпа: все галдели, о чем хотели, пьяные морды гостей мелькали то тут, то там, и образ мужчины за пятым столиком никак не укладывался в общую обстановку.

— Добрый вечер! Я с радостью приму ваш заказ! — шаблонной фразой девушка начала разговор.

— Добрый, баранину, пожалуйста. Ваш повар очень вкусно делает ее, но как называется, представьте, вспомнить не могу, — он поднял свои глаза на девушку, и она растворилась в их черноте. Боже, насколько же всепоглощающей была эта опасная аура вокруг мужчины. Она заставляла одновременно трястись от страха и восхищения. Но Хейзел выдержала, она лишь улыбнулась и, сглотнув, сказала:

— Вы, наверное, имеете в виду «Баранину Шеррте», верно? — мужчина улыбнулся.

— Да. Она самая и, пожалуй, клюквенный морс.

— Конечно, сейчас все будет! — снова улыбнулась Хейзел и вдруг поняла, что ноги почти не держат. Как она добралась на ватных ногах до барной стойки, она и сама не заметила. Это было очень странно. И страшно.

— Тома, пожалуйста, баранину ему, «Шеррте» которая. И морс, клюквенный. Тома, прошу, давай поменяемся столиками, — взволнованно посмотрела Хейзел на подругу.

— Хел, ты чего? — удивилась девушка. Вечная авантюристская натура Хейзел никогда не давала сбоя: она всегда могла найти подход к клиенту, даже если нужно было набить ему морду, чтобы поспокойнее вел себя в заведении. А тут так, да еще и без причины попросила поменяться столиками… Но в итоге Тома согласилась и не пожалела. Мужчина оказался приятным собеседником и, главное, он пригласил ее наверх. Тома потом еще неделю будет рассказывать, какой он чудесный в постели. Но это потом, а сейчас Хейзел с облегчением приняла одиннадцатый столик, за которым сидели трое парней и весело обсуждали новости последней недели.

Домой девушка возвращалась под утро, уставшая, вымотанная, но зато с десятью золотыми, а это были не просто деньги — деньжищи: на один золотой можно было прекрасно поесть в одном из дорогих ресторанов, на шесть — купить хорошего коня, на пятьдесят — дом. В этот раз посетители были очень щедры.

Когда девушка выходила из заведения, ее окликнули. Тень отделилась от стены, и под ложечкой у Хел засосало. Стало страшно, как никогда. Промелькнули мысли о скоротечности жизни и о том, что все не вечно. Но стоило приглядеться, и девушка увидела того самого черноглазого мужчину.

— Хейзел, неужели я вас чем-то обидел? — спросил он, но девушка молчала. Она никак не могла прийти в себя и осознать, что ей говорят.

— А? — переспросила девушка, — нет, что Вы, просто… так получилось. Меня попросили, — отмазалась девушка. Почему-то не хотелось говорить, что она боится его до чертиков.

— Понятно. Извините, что побеспокоил, — и человек так же тихо удалился в тень. Это показалось Хейзел очень странным.

Не став больше ждать ни минуты, Хейзел побежала домой. В ее голове крутилась лишь одна мысль: лишь бы больше никого не встретить.