По дороге на юг...

По дороге на юг...

120. По дороге на юг…

17.02.2006

На работе никаких командировок не давали… Но ведь, как это всегда и бывает, если сильно хочешь… Вдруг позвонили мои старинные друзья и, вспомнив нечаянно о моих одиннадцати годах «огнеупорного» стажа, попросили съездить на один из кирпичных заводов в Южном Казахстане, чтобы оценить состояние футеровки на местной туннельной печи. Дорога, естественно, оплачивалась, и я, оформив себе пятидневный отпуск, мигом собрался в любимый город Шымкент.

Как говорил доктор Мортимер в «Собаке Баскервилей»: «Кругосветное путешествие – лучшее лекарство для англичанина!» Вдобавок мне грел теперь душу легко помещавшийся практически в любом кармане почти новёхонький масенький цифровой фотоаппаратик «RICOH Caplio R1V», который, несмотря на всю свою компактность, тем не менее выдавал картинку чуть больше, чем в пять мегапикселей. Вещицу сию кто-то сдал в ломбард, но потом почему-то не выкупил, и она досталась мне на аукционе по распродаже залогового имущества меньше, чем за полцены!

Зимним астанинским пятничным вечером я запрыгнул в купейник алматинского «червончика» и помчался из зимы в лето. Окошки старенького многострадального вагона из астанинского депо мечтали только об одном: чтобы их хоть раз кто-нибудь помыл. Свет через них уже практически не просачивался.

Соседкой по купе у меня оказалась бодрая бабуля из киргизского райцентра Шопоково, мать почти десятка детей, разъехавшихся со временем почти по всему бывшему СССР, в том числе и к нам в Казахстан – в Астану и Темиртау. Оказалось, что её детишки пытались перетащить мамулю к себе поближе, для чего предложили родительнице переехать из родного киргизского Шопокова в карагандинский райцентр Осакаровку, где на продажу нашёлся вполне приличный дом по сходной цене.

Но старая не согласилась променять молочные реки и кисельные берега Чуйской долины на промёрзшую метельную Сары-Арку и, наигравшись с внуками, покатила обратно в страну «тюльпанных» революций. Поплакавшись на теперешнюю киргизскую нищету, моя соседка начала вспоминать былые советские времена: «Мой покойный муж был председателем колхоза. А я работала буфетчицей. И что?!! Я тоже сливочное масло таскала из буфета домой коробками! А то как бы я столько детей прокормила?!!» Потом бабуля рассказала, как «челночила» по одежде, мотаясь с китайским барахлом из своей Киргизии в Россию – Тюмень, Омск, Нижневартовск…

Между тем снег и зима за окнами вагона давно уже кончились, и в районе Чиганака пошёл почти летний дождь. Ближе к Шу он потихоньку прекратился, там моя пожилая соседка вышла – ловить таксистов до Бишкека. На её место пришла импозантная леди, спокойно говорившая на нескольких языках. Оказалось, что она работала на «ресепшэне» одной из чуйских гостиниц, как раз той, в которую приезжали жить американцы, откомандированные фирмой «Дженерал Электрик» для переделки наших тепловозов.

Всё дело в том, что Дядя Сэм ненароком подрядился чинить Казахстану локомотивы, причём смысл ремонта сводился к тому, что от старого советского тепловоза при этом практически ничего не оставалось! Лишь кусок кабины для машинистов, от которого дальше продолжался не корпус обычного тепловоза, а капот над двигателем, как у наших маневрушек! Очередное такое свежепеределанное «парнокапотное» как раз и выкатывали из заводского цеха прямо у нас на глазах, когда наш поезд проезжал мимо. Всего таких монстров они должны были сделать нам чуть более полусотни.

Американцы, как рассказала моя новая попутчица, оказались ничего мужики: и с юмором, и водки могли выпить… Только первые две или три недели они упорно отказывались от нормальной еды, для готовки которой в это Шу даже специально пригласили повара из достаточно крутого алматинского ресторана, и давились своими американскими консервами. Но потом ничего, пообвыклись…

Паровозик наш между тем бежал строго по своему расписанию. И нет бы ему бежать так же полтора месяца назад, 31 декабря 2005 года, когда почти половина нашей конторы рванула на Новый Год в Алматы! Мы выехали из Астаны вечером 30 декабря и, попив коньячку, легли себе спать. Под утро наш состав встал часа на полтора где-то прямо посреди Великой Казахской Степи. Другие паровозики принялись обгонять нас по «встречке»! Потом мы поехали, но как-то рывками и еле-еле. Минут через пятнадцать показались Мойынты.

Поезд встал на втором пути станции, под окнами пронеслась кавалькада вагонников с фонарями, и я, поскольку все проводники спали, сам открыл дверь вагона и выбрался на улицу. Шёл шестой час утра, было градусов двадцать с чем-то мороза, и по воздуху летала мельчайшая снежная пыль. От нашего электровоза отцепился дополнительный тепловоз, а мимо как раз бежал один из мойынтинских вагонников с фонарём и длинным молотком в руках.
              – Брат, что случилось?
              – Йе… Рестарáным турубá атарвáлыс!

Какая труба могла оторваться под рестораном, находившимся через вагон от нашего? Их там много, и я пошёл посмотреть. Оказалось, что оборвало тормозной рукав у самой сцепки, и пол-состава осталось без тормозов. Машинисты электровоза стравили воздух из наших вагонов, вызвали дополнительный локомотив и, при помощи подошедшего из Мойынтов тепловоза, притащили наш поезд на станцию. Ещё одна «кобыла» понадобилась, чтобы было чем тормозить! «Раненый» ресторан минут за пятьдесят всё же починили – благо, что это оказалась крупная узловая станция со всеми необходимыми причиндалами – и мы поехали дальше, так и опаздывая. Но на Новый Год мы всё же домой успели…

А сейчас… Поезд закатился строго по графику в тёплую солнечную весеннюю красавицу Алматы. Дома, конечно же, хорошо, но мне-то предстояло ехать дальше и, через день, вечером в понедельник я уже снова ехал на вокзал, на сей раз к чимкентскому поезду.