По мосту через млечный путь

Глава 1

— Your voice, your face, your awkwardness
All of it, all of it I kind of like
Likе a dry flower
The days spent with you will
Probably, probably, probably, probably…

Я прекратила напевать себе под нос, окончательно запутавшись. Чёрт, что же там было дальше? Всего девять месяцев прошло, а я уже и слова последних хитов не помню. Хотя, в своё оправдание могу сказать, это потому что песня на английском, я его давно не практиковала. Не с кем.

Лениво скользнув взглядом по потолку, я поморщилась. Опять паутина, вроде же сметала её недавно. Ну да ладно, скажите спасибо, что это не главная комната, а так, кладовка. Да и вообще, за работу здесь мне даже не платят!

Потолок нависал надо мной унылыми деревянными досками, потемневшими от сырости и серо-чёрного грибка. Влажность. Япония — она такая. А из чистящих средств только мыло. Уж я-то знаю, поверьте. Наверное, мой мастер по маникюру придёт в ужас, когда я заявлюсь к ней с такими огрубевшими ладонями, с жуткими заусенцами и потрескавшимися от возни в горячей воде подушечками пальцев. Если заявлюсь, конечно, но об этом я старалась не думать.

В воздухе витал запах чего-то кислого. Здесь всегда так пахло. Даже не знаю, чего в этом запахе было больше — то ли вони от забродивших натто, закуски из сброженных соевых бобов, то ли резких ноток уксуса, в котором вымачивалось, будем уж совсем честны, не особо свежее мясо.

Повертевшись на мешке с рисом, я попыталась устроиться поудобнее, а для большего комфорта закинула ноги на ящик с бататом. Вполне сносно. Если вы подумали, что так я и живу — среди овощей и дурного запаха, — вы ошиблись. У меня есть своя комнатка. Маленькая, с футоном и крошечным столиком, но мне достаточно и такой. Всё равно у меня почти нет своих вещей. А чужие, попадающие мне в руки, я стараюсь сразу же превратить в звенящие монеты. Но и они у меня долго не задерживаются. Зачем мне лишние улики?

Почему я сейчас наслаждаюсь одиночеством на этом картофельно-рисовом ложе, а не на более или менее удобном футоне? Потому что в комнате тётушка Чоу найдёт меня в два счёта. Конечно, ей не составит труда и здесь меня отыскать, но хоть выиграю лишних пять минут покоя.

— Кана! Кана! Тащи сюда свою ленивую задницу, дармоедка! В зале полно гостей!

О, лучше бы я не вспоминала про Чоу-сан. Сама виновата, накликала беду на свою несчастную головушку.

— Иду, Госпожа Чоу! Я была в кладовой, проверяла, не готовы ли натто!

Поднявшись с мешков, уже уютно принявших форму моего тела, я поправила юкату и подзатянула пояс. И чего хозяйка подняла такую суету? Не было в зале никого, когда я уходила. Один паренёк занял столик в углу, так его я уже обслужила. Рыбный суп и чашка с рисом — как сейчас помню.

Лестница поскрипывала под моими шагами, пока я плелась наверх, в главный зал нашего постоялого двора. Это ещё что, под тяжёлой поступью Чоу-сан она так стонала, словно просила разобрать её на досточки и тут же сжечь, лишь бы не терпеть таких мучений. Зато я обычно успевала принять крайне деловой вид и изобразить, что занята подсчётом мешков с провизией, филигранным разбавлением вина ну или ещё чем-то, чем, по мнению моей хозяйки, должна заниматься порядочная служанка.

Хотя для всей деревеньки я не просто служанка. Я чуть ли не местная достопримечательность, прославившая наш трактир. Ведь благодаря мне в каждом дворе долго судачили о доброте Чоу-сан и её мужа Нобу-сана, приютивших бедную сиротку, забравшуюся к ним в сарай, да ещё в такое непростое время. Нет, конечно, я им благодарна. Иначе, наверное, окочурилась бы от страха где-нибудь под ближайшим забором. Так что Чоу-сан при соседях любовно зовёт меня дочкой, а наедине — ленивой задницей, но истина, как обычно, где-то посередине.

Содержать дочь выгоднее, чем служанку, ведь ей не нужно платить. Одевать только поприличнее, чтобы соседи за спиной пальцами не показывали, и всё. Ну а ленивая задница — каюсь, работница из меня так себе.

Я осторожно приоткрыла дверь в наш главный зал, прищурившись от света. У себя в подвале я коротала время с масляной лампой, а здесь яркое обеденное солнце светило во все окна. За стойкой хлопотала Чоу-сан, а в зале всё так же сидел тот парень, которого я запомнила, и ещё двое мужчин. Я мстительно посмотрела в сторону хозяйки: и это, в её понимании, полный зал? Могла бы уж и сама обслужить этих двоих, Чоу-сан вообще невредно будет подвигаться лишний раз.

Она одарила меня не менее дружелюбным взглядом, когда я подошла к стойке за деревянным подносом. Ух, даже жутковато стало, но да ладно. Не впервой. На подносе уже стояли соленья и кусочки рыбы, обильно политые соевым соусом. Знаю я этот фокус, учёная. Сначала предложить гостям солёные закуски, возбуждающие аппетит, вроде как за счёт заведения, а потом только и успевать бегать к ним с новыми порциями риса, мяса и напитками.

Я быстренько взглянула в угол зала. Мальчик за столиком задумчиво смотрел в окно, на стуле рядом небольшой горкой были сложены его вещи. Путешественник? На бродягу непохож. Одет чисто, аккуратно, в чёрный костюм и желтое хаори. Заказ правда сделал небольшой, должно быть, небогат. Но он казался милым. Блондин. В моей школе его сразу бы заставили перекраситься или записали бы в бунтари. Так как жила ещё во мне идея поквитаться с хозяйкой за прерванный отдых, я решила, что бесплатно напою этого златовласого паренька чаем, только лишь Чоу-сан ослабит надзор.

С тяжёлым, хоть и полупустым, подносом я направилась к двоим оставшимся гостям.

— Прошу, угощайтесь, это вам в подарок от нас, — не поднимая глаз, пролепетала я, расставляя на столе миниатюрные тарелочки и молясь, чтобы в этот раз я не разбила ни одну из них.

— Спасибо, любезная девушка. Что порекомендуете нам отведать в сём чудном местечке? — мягкий и бархатистый голос, задавший вопрос, приятно ласкал слух и внушал доверие. Я даже улыбнулась вопреки своему обычно ворчливому настроению и принялась спешно соображать, что же можно найти на нашей кухне повкуснее.