... по сюжету они поженятся

Глава 25

Следующие дни мало чем отличались от предыдущих. У нас с Морондом даже появилась своя рутина, если так можно назвать наши повторяющиеся полёты над царством оборотней. Впрочем, я больше не жаловалась. Днём я носилась верхом на драконе над землями Хирона, а змей подо мной угрожающе изрыгал пламя над пограничными лесами. «Пылкое» предупреждение королю Артеосу, как в шутку называл свои фаер-шоу Мор, а как по мне, так это просто дерзость и мальчишество. Но моего мнения, помнится, так и не спрашивали.

Муз всё хмурился, слушая мои рассказы о превентивных пассивно-агрессивных «вылетах» в стан врага, угрожал скорыми последствиями и просил повлиять на Моронда и уговорить его перестать напрашиваться на ответные меры со стороны оборотней. И с чего он решил, что король меня вообще послушает? Будто я для него авторитет! Ага, разбежалась.

Впрочем, в одном Мор ко мне действительно прислушался — каждый день после облёта границ мы опускались в Гаирте и восстанавливали выжженные земли. Моя «магия Слова» просто покорила короля. Он приходил в детский восторг и искреннее радовался каждой нашей маленькой победе над пепелищем. Он настолько втянулся в ландшафтный дизайн своих северных земель, что как-то уговорил меня немного изменить былую местность и добавить в горы водопад. Сперва я даже растерялась, не уверенная, что такое возможно. Но король настаивал, и я попробовала. Получилось впечатляюще. С того момента мы с Морондом уже не ограничивали мою (да и его) фантазию — леса, поля, горы, озёра и реки на любой вкус и цвет были в нашем полном словесном распоряжении. Восстановление мрачных вымерших земель превратилось в весёлую и увлекательную забаву для нас обоих, так что время летело незаметно.

Потом вдруг выяснилось, что и сам Мор мог воплощать в жизнь свои фантазии, только для этого ему нужно было проговаривать их вслух вплоть до незначительных деталей и, что самое важное и в то же время немного неловкое… держать меня при этом за руку. Или за плечо. Или за талию. В общем, прикасаться ко мне.

Как мы это выяснили, мне уже и не припомнить. Случайно как-то. Но Муз, конечно, не преминул высказать парочку весьма неприличных предположений. Всё ещё пытался поймать меня в ловушку и заставить признаться в чувствах к королю. Но о каких же чувствах, позвольте спросить, может идти речь, если я сама помогаю ему охмурить другую девушку?! Не возьму в толк, чего блондин ко мне прицепился. Мору он, само собой, таких дерзостей в лицо не бросал, а вот мне запросто. За злосчастную розу три дня меня пилил и донимал расспросами. Но откровенничать я с ним не желала. Не раньше, чем он начнёт докладывать мне о тайнах Морского двора и любовных успехах Его Драконьего Величества.

Да, кстати об этом. Каждый вечер этот коварный венценосный соблазнитель, заручившись моими советами и идеями, проводил в обществе своей прекрасной эльфийки. Они катались на лодке на озере в саду, ездили вместе на ярмарку в Кидеру, ужинали почти каждый день вдвоём, а потом чинно прогуливались по парку, приглушённо беседуя и избегая освещённых тропинок. Я знаю! Я видела! Я, блин, сама за ними следила, раз уж Муз отказывался шпионить. И, признаться, наблюдала за их растущей взаимной привязанностью с лёгким раздражением.

То есть меня всё устраивало, в общем-то. И прогулки, и разговоры, и взгляды, которыми эти двое голубков обменивались, и даже то, как Мильена брала Мора под руку — просто и изящно, будто это нечто само собой разумеющееся. Но всякий раз, когда король улыбался ей или ласково обращался к ней по имени — мне хотелось выскочить из своего укрытия и вцепиться Мильене в её шикарные соломенные волосы, да так, чтоб клочья летели в стороны! Ух… А так всё было хорошо. Всё шло по плану. Во всяком случае, у Мора и Мильены. У меня же, кажется, мир с ног на голову вставал, когда я за ними наблюдала. Я злилась, нервничала, мне хотелось убивать.

Да, я знаю, как это называется, но скажи я это вслух, Муз меня непременно четвертует, приняв это за признание. Потому, я старалась не показывать вида, что растущие чувства короля и эльфийской принцессы меня сколько-нибудь задевают или печалят.

Пару раз проследив за этой парочкой, я решила поберечь своё душевное спокойствие и прекратила шпионить. Лучше уж так. Придёт время, король сам мне всё расскажет. Он ведь дал мне слово, и я верила, что он его сдержит. Моронд как-то спросил меня, как узнать, что он уже влюбился. Я ответила, мол, «будете только о ней всё время говорить и думать, милорд. Она одна станет Вас интересовать, её мнение, её слова. Начнёте весь мир воспринимать через призму Ваших к ней чувств. Будете трепетать от её взглядов и прикосновений (тут Мор отчего-то потупился и даже покраснел, как мне показалось), радоваться каждой крупинке её внимания, ликовать от её улыбки. Каждое слово, каждое событие будет связано в Ваших мыслях с ней. В общем, она завладеет Вашим сердцем и мыслями так безраздельно, что Вы не сможешь этого не заметить».

— Похоже на болезнь, — хмуро ответил тогда Моронд. — Или одержимость. Исходя из твоих слов, любовь — довольно опасная штука.

— Вы не правы, Ваше Величество, — возразила я, чувствуя неловкость от этого разговора. — Любовь — это прекрасное чувство. Оно словно дарит человеку крылья, наполняет сердце радостью. Всё в мире кажется возможным, а сам этот мир прекрасным. А если любовь ещё и взаимная — так это и вовсе редкая удача и огромное счастье.

Моронд усмехнулся.

— Счастье, говоришь? Что ж, — пробормотал он куда-то в пустоту. — Впрочем, зацикленность и навязчивые мысли о ком-то — это для меня не в новинку. А вот с сердцем моим не так просто. Едва ли я сам его знаю. И порой мне даже кажется, что оно мне и вовсе не подвластно, — тихо добавил король.