По тонкому лезвию мести

Глава 19.3 "Маятник. Вы все виновны"

   — Акено!!! — плач Ино эхом разносился по всей округе, в то время как Наруто просто стоял рядом и с каждым вдохом лишь сильнее погружался в состояние полной отрешённости.
      Всё было неправильно, до такой степени несправедливо, что в глубине его разума инстинктивно происходило отторжение подобных исходов, постепенно принимая форму апатии и смирения. Ведь что ни говори, что ни делай — случившегося не воротишь, а потому смысла переживать о выпавших на их долю утратах, по крайней мере сейчас, он уже не видел.
      — Это я убил его, — признался предельно честно, продолжая безотрывно смотреть на соратницу. Выгораживать себя и уж тем более лгать у него не имелось ни малейшего желания: он чувствовал ответственность за смерть Акено и под влиянием внутренних убеждений не пытался от неё сбежать.
      — Что? — Яманака вмиг оборвала свои крики и подняла озадаченный взгляд на Хокаге. — Это… ты? Убил?.. За что? — тихо, почти жалобно спросила она, искренне не понимая, как Наруто мог совершить таковое с её сыном.
      Тот пару секунд помолчал, пытаясь вызвать в себе хоть малую толику сочувствия, но его сердце и душа не откликались, а сознание всё ещё пыталось абстрагироваться от своей потери.
      — Наши дети пали жертвами чужих предрассудков, Ино, — сипло произнёс он. — Пусть смерть Акено и стала ошибкой именно с моей стороны, но, увы, я не могу повернуть время вспять и что-либо уже…
      — За что?! — взвыла Ино в порыве такой лютой ярости, что слух напрочь отказывался воспринимать сказанные только что слова. Вера в ошибочность всех обвинений по отношению к Хокаге, непоколебимая до сей поры, моментально вытеснилась ненавистью и злобой. — Предатель! Ничтожество!
      Наруто даже не шелохнулся — такие оскорбления впредь не имели никакой силы и не могли задеть за живое, — только взирал на неё ещё несколько мгновений с явной усталостью, а после, тяжело вздохнув, проговорил, медленно и чётко:
      — Возможно, теперь ты и права, поэтому я позволю ударить себя, но только один раз, а затем уйду. Если ты попытаешься остановить меня, то умрёшь, — говорил настолько холодно и равнодушно, что ненароком складывалось впечатление: перед ней бездушный механизм, но никак не человек.
      — Мразь, — ядовито выплюнула Яманака, практически испепеляя взглядом и смыкая челюсти до отчётливого скрежета. — Будь ты проклят, — опустила глаза и склонилась к сыну, крепче обнимая бездыханное тело, а потом совершенно внезапно заголосила во всё горло: — Он здесь!!! Наруто здесь!!! Все сюда!!! Сай!!!
      Наруто вздрогнул от неожиданности — признаться, такого он не предусмотрел, — но не повёл ни единым мускулом, всё ещё выжидающе глядя на куноичи.
      — Я жду, Ино, — сказал безучастно, абсолютно не страшась перспективы предстоящего сражения. — Я всё ещё жду твоего удара.
 

***

      Барьер исчез, и всё, случившееся после, произошло настолько стремительно, что ни Сакура, ни Кейтаро так и не успели уловить эту призрачную грань между жизнью и смертью, на краю которой балансировали с самого начала.
      Истощённая до предела Ренна повалилась наземь, не в силах пошевелить и пальцем, и в тот же миг к ней кинулись шиноби с чётким намерением задержать переметнувшуюся в стан врага куноичи. Однако пронзительный возглас ястреба, вдруг раздавшийся в небесах, невольно перевёл всё их внимание на себя.
      — Така, — с тихим выдохом проговорил джонин, с замиранием сердца наблюдая, как громадная птица камнем ринулась вниз, а спустя долю секунды накрыла Акаде массивными крыльями. И это, вне всяких сомнений, не сулило ничего хорошего всем тем, кто посмел бы к ним приблизиться.
      — Кейтаро, беги! — скомандовала Сакура, пользуясь мимолётным замешательством атакующих и концентрируя чакру в ладони.
      Одним размашистым шагом оказавшись подле Ренны, она ухватилась за неё свободной от чакры рукой, другую же немедля направила в грунт, ударной волной сметая всех в радиусе полутора десятков метров от них. Запястье разом скрутило от нестерпимой боли: сухожилия и мышцы были разорваны в клочья, но, даже несмотря на полученные травмы, что туманили разум с устрашающей быстротой, Харуно незамедлительно стала вливать в Акаде необходимую порцию энергии с целью привести её в чувство.
      Если имелся хотя бы мизерный шанс бежать вместе с ней, оставлять столь неожиданную союзницу на произвол судьбы Сакура не собиралась.
      Впрочем, времени для передышки оказалось катастрофически мало: прошло всего ничего, а отряды уже бросились им наперерез.
      Така моментально взмыл под кроны деревьев и нападал на каждого, кто решался подступиться к двум куноичи: безжалостно раздирал когтями податливую кожу, с неимоверной точностью целился клювом в глаза, с воинственным кличем омывал кровью своё прекрасное оперение; Кейтаро же, проигнорировав все указания матери и активировав шаринган, улавливал всякое вражеское движение, любой кунай, сюрикен и сенбон, брошенные в их сторону, и с небывалой скоростью весьма ловко отбивал каждую атаку своими мечами-чидори.
      Уйти? Покинуть поле битвы, как последний трус, и бросить мать? Бросить Ренну?
      Нет, это не про него. Они должны были выкарабкаться вместе. И точка.
      Хотя стоило отметить, что, в отличие от ястреба, удары джонина носили исключительно оборонительный характер, и ни один из них фатальным не являлся: техники огня обуславливали границы дозволенного приближения, не более, а мечи-чидори проходили по касательной, оставляя лишь неглубокие порезы.
      Кейтаро мог сражаться в полную силу, он знал, куда необходимо целиться, чтобы противник пал, но… Даже в таких обстоятельствах Хаттори не желал причинять вред ни селению, ни жителям. Он всё ещё свято верил: все обвинения, направленные в его сторону, — лишь горькое недоразумение и поспешный вывод.
      — Кейтаро, беги же, ну! Не думай о нас! — изо всех сил прокричала Сакура, всем сердцем надеясь, что на сей раз сын не ослушается, но тот упрямо продолжал отбиваться, создавая с ястребом завораживающий глаз тандем.
      И это было невероятно, неуместно красивое зрелище!
      Они действительно словно бы понимали друг друга на телепатическом уровне, двигались настолько чётко и организованно, настолько слаженно, что против воли создавалось обманчивое впечатление полной неуязвимости.
      — Сакура-сан, ваша чакра, достаточно, — послышался слабый голос Ренны. Пусть тяжесть в теле никуда не делась, но теперь она могла хотя бы пошевелиться.
      — Ты можешь встать? — встревоженно спросила Харуно, но ответа Акаде уже не расслышала: свистящий звук разрезавшего воздух лезвия в тот же миг привлёк внимание, и… Она даже толком не поняла, кто именно запустил боевой цеп с остриём вместо гири в сторону сына, а ноги уже понесли на перехват.
      Краем глаза Кейтаро заметил, что Таку подбили, опаляя его левое крыло огненной струёй, и рефлекторно кинулся на помощь, когда чьи-то сильные руки обхватили его плечи со спины, а затем яростно оттолкнули в сторону, лишая равновесия. Джонин непонимающе повалился на песчаную тропу, а через мгновение услышал резкий болезненный выдох.
      — Кейта… ро…
      Он растерянно обернулся, не до конца осознавая сути произошедшего, и лишь торчащее из материнской груди окровавленное лезвие, подкреплённое голубоватым свечением стихии ветра и пробившее тело куноичи насквозь, заставило его сердце зайтись в мучительном запале.
      Томоэ шарингана сразу же закрутились в бешеном вращении и, будто повинуясь инстинкту самосохранения, своевольно преобразовались в мангекё, укрывая его и ирьёнин прочными рёбрами сусаноо.
      — Сакура… сан… — только и смог вымолвить Кейтаро.
      Харуно в какой-то мере удивлённо перевела взор на кончик острия, что выглядывал из её грудины, и, тут же почувствовав переполняющую горло кровь, стала стремительно заваливаться набок.
      — Сакура-сан! — Джонин инстинктивно бросился к ней и всё-таки изловчился подхватить ослабевшее тело матери практически у самой земли.
      Он ошеломлённо смотрел на неё несколько секунд, а затем, проследовав за металлическими звеньями взглядом, неверяще поднял глаза на хозяина цепа.
      Озадаченный Акира стоял чуть поодаль и с прищуром безотрывно глядел на Хаттори. Сказать по правде, Сакура не являлась его целью — он стремился ранить шпиона, снизив его шансы на побег, и только, но та бесцеремонно вмешалась в эти планы.
      От рёбер техники мангекё со звонким лязгом отскочили несколько сюрикенов, а после и водяной шар, запущенный в сусаноо, обратился в миллиарды брызг — Кейтаро неосознанно напрягся, никак не ожидая подобной прочности брони.
      Да он ведь и подумать не мог, что некогда открывшаяся техника способна защитить. Ах, если б он только знал — уже давно бы использовал её для их спасения.
      Как прискорбно губительно порой являлось незнание…
      — Сакура-сан, — возвратившись мыслями к куноичи, он перевёл на неё встревоженный взгляд, — вы… Вы сможете залечить эту рану?
      Сакура едва заметно качнула головой. Профессиональным чутьём ещё понимала, что, скорее всего, задеты лёгкое и сердце, ранения смертельны, но сконцентрироваться на анализе полученных травм мешало обострившееся вдруг чувство блаженства: ведь сейчас её так бережно сжимали руки самого родного в этом мире человека.
      — Прошу, — клокочущая в глотке жидкость почти не давала говорить, — беги…
      И вот же ирония: впервые в жизни она сожалела об утраченной когда-то печати бьякуго!
      — Нет, — Кейтаро неистово замотал головой, крепче прижимая мать к себе, — нет! Попытайтесь излечить себя…
      Сакура непроизвольно улыбнулась, обнажая заалевшие зубы.
      О боги, как же было приятно! Приятно ощущать его объятия, и даже в таковых событиях они дарили спасительное умиротворение.
      — Пожалуйста, мы ведь… Мы ведь только встретились, — лихорадочно бормотал джонин с отчётливыми нотками паники в голосе. — Умоляю, попробуйте себя излечить. — Дрожащей рукой так неумело, но упорно пытался остановить кровотечение, пережимая рассечённые сосуды, но с каждым пройденным мгновением всё яснее понимал: навыков в области медицины у него имелось крайне мало. — Медика… Пожалуйста, кто-нибудь, — он поднял молящий взор на атакующих шиноби, — позовите медика… Пожалуйста… Она же умирает! — но на его отчаянный призыв ожидаемо не откликнулся ни один из ниндзя.
      Все они были поглощены совсем другими целями: заполучить свободу того, кого самолично провозгласили шпионом и врагом.
      — Господи, — простонал Кейтаро, впервые в жизни сталкиваясь со столь нечеловеческим равнодушием к чужому горю, а затем вновь перевёл внимание на Сакуру: — Ну скажите же мне, Сакура-сан, что мне сделать? — вопрошал он, давясь застрявшими в горле слезами. — Ну должно же быть хоть что-то, чтобы спасти вас. Как же так? — От накрывшей его безысходности джонин спрятал лицо в изгиб материнской шеи и начал бесконтрольно покачиваться вперёд-назад. — Ну не бросайте вы меня, не теперь. Прошу вас, сделайте хоть что-нибудь… — Слёзы всё же вырвались изнутри приглушёнными всхлипами. — Мама!
      Сакура ощутимо вздрогнула от только что услышанного слова, такого столько лет желанного, и губы сами по себе растянулись шире в кровавой улыбке благоговения. Да, этот день — он всё-таки настал…
      — Мне так много нужно вам рассказать, — не унимался Кейтаро, пытаясь совладать с эмоциями. — Так много…
      И нестерпимо сильно захотелось успокоить его, приободрить и заключить в объятия в ответ, но тело отзывалось предательским онемением, не слушаясь и оставаясь жалкой неподвижной плотью. Какая противоречивость жизни, чёрт возьми!
      — Мы с Мидори, — продолжал шептать он, — мы с ней должны были сегодня пожениться, — отстранился от матери и рваными движениями, словно в трансе, стал убирать окровавленные розовые пряди у неё с лица, чтобы поймать практический незрячий взор своим.
      «Я курила…»
      — Я не позвал вас на свадьбу, п-простите… Я… Я сожалею, я думал, что у нас ещё будет время…
      «Я пила…»
      — Пожалуйста, я так хочу, чтобы вы были рядом…
      «Я всячески разрушала свою жизнь просто потому, что без тебя жить стало невыносимо…»
      — Поэтому не покидайте меня, будьте всегда со мной, — словно подобными словами Кейтаро ещё мог придать ей рвения для спасения собственной жизни. — Мама… Ты мне нужна. Очень-очень нужна. Прошу тебя, мама… Мама… Мама! — непривычное для губ слово, будто заржавевший скрипучий механизм, снова приведённый в действие, не утихало ни на миг и хрипом вырывалось заезженной пластинкой.
      «Но сейчас я чувствую себя живее всех живых…»
      — Спа… сибо, — с трудом проговорила Сакура, безуспешно силясь поднять руку и дотронуться до сыновней щеки, но спустя секунду кровь забила трахею, и дыхание перехватило.
      Акира резко оттянул цеп на себя — боевое оружие ему явно ещё пригодилось бы, — и лезвие с омерзительным хлюпом покинуло грудную клетку куноичи, по инерции вырывая её из долгожданных объятий. Сакура скривилась от пронзившей её нервные окончания боли и, ударившись о рёбра сусаноо, так и осталась лежать подле них. Рефлекторно попыталась вздохнуть и повернуть голову вбок, чтобы ещё хоть раз увидеть сына, но не смогла: из горла вырвался клокочущий протяжный стон, а сгущающаяся тьма объяла так внезапно, что от мира остался не более чем тусклый огонёк, через секунду погаснувший навеки.
      Как странно всё произошло: день, подаривший столько радости и боли, оканчивался горьким послевкусием упущенного времени.
      — Мама, — испуганно выдохнул Кейтаро, широко открытыми глазами глядя на обмякшее тело. — Мама! — в тот же миг подполз к Сакуре и стал аффективно пытаться привести её в чувство. — Нет! Нет-нет-нет, пожалуйста… — всё же не утерпел — чуть слышно расплакался, склоняясь к куноичи и утыкаясь лбом в окровавленную грудь. Осознание очередной потери ворвалось в сердце мучительным и жгучим ощущением.
      Ну какой же в этом всём был смысл?
      Как оправдать подобную жестокость?
      Из-за того, что он Учиха? И только поэтому?
      Внутри моментом разгорелся разрушительный пожар, способный поглотить живьём всё без остатка. Все чувства, убеждения, мораль — и не было пощады ничему.
      Чудовища! Какие же они все поистине чудовища!
      Кейтаро непроизвольно мотнул головой, в конце концов усмиряя слёзы, а после перевёл потемневший от ярости взгляд на молодого Сарутоби.
      — Не прощу…
      Немногим позже он подметил, что и ястреба схватили вражеские руки. Пару мгновений Така ещё сопротивлялся всеми возможными способами, а после его крылья были поломаны, а голова слетела с узких плеч.
      — Не прощу… — «Не прощу, не прощу, не прощу!!! Не хочу прощать!» — Джонин с силой сомкнул челюсти и ощутил неприятное нервное подёргивание нижнего века.
      Неужели для того, чтобы обелить столь ненавидимое всеми имя клана Учиха, пристало молча лицезреть смерти самих дорогих?
      «Кейтаро, беги!» — звучным откликом пронёсся женский голос у него в сознании.
      — Бежать? — ведь такова была последняя воля его матери. — Или же…
      И на одно короткое мгновение он прикрыл глаза, принимая важное решение.