По тонкому лезвию мести

Часть I "Пока смерть не разлучит нас" Глава 1 "Выбора нет"

   «— Запомни всё хорошенько, Сакура, и в подробностях перескажи Наруто, ладно? — хищно улыбаясь, шептал наследник шарингана дрожащей всем естеством девушке, делая последние толчки и достигая вершины наслаждения. С силой сжав её бедра, и без того сплошь покрытые синяками и ссадинами, он протяжно то ли простонал, то ли прорычал, изливая в неё своё семя и блаженно закатывая глаза, в то время как Сакура…

   Она уже никак не реагировала на происходящее. Ей было в высшей степени всё равно на то, что с ней творил некогда любимый человек, ведь внутри уже давно что-то лопнуло, сломалось, умерло, давая возможность больше не чувствовать этой разрывающей, всеобъемлющей боли в её разрушенной душе.

   Безжизненно устремив свой потухший блёкло-зелёный взгляд в небо, что приобретало оранжево-красные цвета заката, куноичи отстранённо ждала, когда же этот кошмар закончится…»

   Харуно резко открыла глаза и провела дрожащей рукой по вспотевшему лбу. Опять ей снился этот чёртов сон, который никак не давал ей и мизерного шанса забыть. Забыть то, что она так не хотела больше вспоминать. Казалось, подсознание отчего-то ополчилось против неё, постоянно напоминая о случившемся в тот роковой для деревни день. День, когда Учиха Саске сломал не только её жизнь, но и разрушил судьбы многих, кто повстречался ему на пути.

   Сакура приподнялась на локтях и перевела взгляд на стоящие рядом часы. Семь утра. Устало откинувшись обратно на подушку, она вновь приложила холодную ладонь к разгорячённому лбу и попыталась заснуть, но сон, как назло, полностью вылетел из её головы, уступая место совершенно ненужным и таким болезненным воспоминаниям. Перед глазами так и мелькали устрашающие картины пережитого ужаса, что тут же заставляли до боли закусить нижнюю губу в попытке подавить подкатившие к горлу слёзы. Да, вспоминать об этом было поистине тяжело. Неимоверно…

   Помимо её воли, мозг стал методично прокручивать нападение Саске на Коноху, не упуская ни единой мельчайшей подробности: как вокруг неё толпами погибали дети, женщины и старики, которых она так и не смогла тогда спасти, как разрушались дома, падая обломками на головы жителей, как отовсюду раздавались рыдания и крики, что вынуждали кровь стынуть в жилах, а ещё — как сильные и цепкие руки Учихи рвали на ней одежду, оставляя после себя царапины, синяки и глубокие, абсолютно незаживающие со временем душевные раны.

   Погребальную церемонию Сакура тоже помнила очень хорошо. Погибших было настолько много, что территорию кладбища пришлось расширить вдвое, а некоторых хоронить в одной могиле. Так получилось и с её родителями, что большую часть жизни провели друг с другом, а теперь и покоились вместе, навеки оставаясь неразлучными.

   Затем в воспалённом сознании девушки всплыло лицо Наруто. Как он отчаянно орал на Цунаде, что никогда и ни при каких обстоятельствах не позволит казнить Саске, защитит его любой ценой, невзирая ни на что, но… Договор между странами Альянса о незамедлительной казни нукенина в случае его поимки к тому моменту уже был подписан всеми пяти каге, и с этим мало что можно было сделать. Вспомнилось и то, как Цунаде со всей силы врезала Узумаки по лицу, только чудом не сломав ему челюсть и не свернув шею. Ведь она знала. Знала, что Саске сделал с ней! Она единственная знала об этом и потому собственноручно хотела прикончить Учиху за столь чудовищный поступок. А Наруто о многом не ведал. Он не понимал, почему Сакура молчала, почему смотрела на всех затравленным взглядом, почему невольно вздрагивала от резкого движения или звука и почему, в конце концов, старалась избегать со всеми встреч…

   К горлу подступила утренняя тошнота, ставшая за это время уже привычным явлением. Машинально положив руки на заметно округлившийся живот, куноичи задумчиво провела по нему ладонями и нахмурилась от новой порции болезненных воспоминаний.

   Поначалу, когда она только-только узнала, что беременна от своего же насильника, Сакура ненавидела этого маленького человечка, растущего у неё в утробе, всеми фибрами своей души. Ненавидела каждой клеточкой покалеченного тела, ежеминутно, ежесекундно отторгая его от себя и желая ему незамедлительной смерти. Днями напролёт она умоляла Пятую избавить её от ребёнка, избавить от этого демона, пожирающего изнутри израненную плоть, но Хокаге каждый раз отвечала на эти просьбы категорическим отказом, и, конечно же, небезосновательно. Вскоре и сама Харуно догадалась, в чём здесь было дело: Коноха не могла отказаться от шарингана, которым, безусловно, обладал бы кровный ребёнок Учихи Саске. Деревня нуждалась в этом додзюцу, как никогда прежде, и в конечном итоге она смирилась. Смирилась с тем, что её интересы в данных обстоятельствах совершенно не учитывались. Покорилась этому злому року, что безжалостно навис над ней, и подчинилась.

   Единственным условием с её стороны, выдвинутым своей наставнице, было разве что сокрытие того факта, кто, собственно, являлся матерью вновь родившегося носителя шарингана. И через две недели после того, как Сакура узнала о своей беременности, она покинула Лист, объясняя причину отъезда необходимостью передачи медицинского опыта одной маленькой, но дружественной стране. Так и оказалась сейчас здесь: в небольшом деревянном двухэтажном домике, стоящем на опушке леса, вместе с сиделкой преклонных лет на случай, если начнутся преждевременные роды.

   Всё так же поглаживая свой живот, Харуно неторопливо перевела на него зелёные глаза и невольно улыбнулась. Странно, но она уже давно не ощущала к малышу ненависти. Из разряда наследника монстроподобного Учихи он постепенно превратился в ребёнка Харуно Сакуры, неизбежно вызывая в ней тёплые материнские чувства. Ей отчего-то становилось тепло на душе, когда она представляла, как держит его на своих руках, как учит говорить и ходить, как целует перед сном и успокаивает, если вдруг ему приснятся кошмары. Теперь Сакура была более чем уверена, что от Саске её сокровище унаследует лишь шаринган, всё остальное даст ему она — его мать, и поэтому ни при каких обстоятельствах она не посмела бы отказаться от своей плоти и крови.