Победивший зло получит сполна: история жившего сто лет

Победивший зло получит сполна: история жившего сто лет

Привет, молодёжь! Хех! Меня зовут Аркадий Михалыч. Нехай я для вас буду просто - Миха! По батьке меня кликали ещё с самого рождения. И только обидно мне, что уже много лет меня так никто не звал.

Живу я один, на краю села. В доме с заколоченными окнами. Деревня у нас маленькая, с полгорошины, людей - раз, и обчëлся. Да нет, не так. Сложно обсчитаться, когда жителей - по пальцам левой лапы пересчитать. Нет, не лапы, а руки. Извините, я так давно не болтал ни с кем!

Так вот, деревня эта скрыта от мира, глубоко-глубоко в лесах нашей Великой и необъятной. Крыши изб торчат сквозь поросли бурьяна, да так скромно, что соседям порой и не видать друг друга. Как грибы после дождя малюсенькие, прячутся под листочками. Зелëная сказка! Как из детства. Жителям, конечно, тяжеловато порою приходится. Ведь живут у нас в основном старики. Рубить ветки и тяпать травку порой им ой как тяжко. Но мы народ простой, к трудностям привыкший, нам ничего не страшно!

Честно признаюсь вам, ребятушки, мне порой становится грустно. А что если наша малая родина, наша деревушка, не выдержит напала... как его там... капитализма? А вдруг зарастёт она так же, как заросли тропки к сотням других таких же деревень? А потом выхожу ночью, заглядываю в окна - и понимаю: нет уж, не порастëт! Пока живы люди, пока жив я, деревня будет жить! Успокаиваю себя. Конечно, милые, ведь мне тоже бывает страшно. Особенно, когда по утрам в зеркало гляжу, хо-хо!

Ранним утром мне нравится смотреть, как молодые поле пашут. Сижу под кустом, тише воды, ниже травы, и молчок! Вдруг кто увидит? И нет, я не подглядываю! Просто зачем лишний раз народ пугать? И так люди у нас суеверные. А вон у баб Нюры вообще сердце слабое. Не дай Бог, не выдержит!

Эх, Нюра. Помню еë ещё, когда она пешком под стол ходила. А какой она была красавицей в свои восемнадцать! Как первая весна. Как первый, сильный, но изящный подснежник. В день еë свадьбы я притащил ей огромный букет полевых цветов. Она хоть и не поняла, откуда в начале мая на еë столе оказались цветы, но весь праздник проходила с букетом. Я тогда радовался, как щенок. Хвост вилял вертолётом. А когда еë муж от старости помер, я снова притащил ей букет. И тогда я понял, что лишний раз людям лучше не показываться. Увидя на столе в декабре букет ромашек и васильков, Нюра схватилась за сердце. Подумала, что муж покойный с того света весточку прислал.

Ну, что я, как пластинка, об одном да об одном! В общем, я очень занятой мужчина! Я тут за всем слежу, по мере возможности. Раньше, когда ребятни много в селении было, за играми детскими следил: то мяч из речки вытяну, то полянку малины подкину. А порой выводил заплутавших малышей из чащи. Они меня не боялись и называли лешим. Очень смешными им казались моя борода до пола и ветки в гриве. Сейчас-то шевелюра былая облысела, но ничего, я так же хорош собой, как и прежде. Не борода красит мужика, а поступки! Но если забываю я о том, каков сейчас собой, то в зеркало всë равно смотреть страшно, хо-хо!

Во время сенокоса ночами скатываю снопы сена, сторожу зерно от полëвок. Ох уж эти гадины лохматые! Я тоже лохматый, но в моей пушистой шкуре не хватает наглости односельчан объедать! По весне стараюсь обдирать траву на огородах стариков, но не так, чтоб это было слишком заметно. Колорадского жука с картошки собираю. С него, кстати, получается дивный суп! Просто коготочки оближешь!

В общем, дел у меня - поле не пахано. Всем я помогаю, чем могу. Но и о себе не забываю. Весной прокапываю и укрепляю тоннели в свою покосившуюся хатку. Хотелось бы, конечно, крышу подлатать, прохудилась совсем. Но заметно ведь будет. Чего людей пугать? Навожу уборку после зимы: мох - пусть растëт с севера, пыль - во двор, паучки - в погреб, нехай шелка свои там прядут. И им спокойнее будет, и мне. Я хоть и выгляжу старой рохлей, запутавшимся и грязным, но отнюдь, я очень люблю порядок! Света, правда, сквозь заколоченные окна попадает мало. Что обидно. Раньше я очень любил солнце. Этот запах тепла, света и свежей ржи - ммм, сказка!

Но закрытые окна - необходимость, ребятушки. Понимаете, очень не хочу я проблемы людям своим подбрасывать. А при виде меня ведь они испугаются, забоятся, забьются в домики, креститься начнут, молиться. Крайности это всё, пустое! Зачем такие меры? С каждым десятилетием я всё меньше и меньше похож на себя прежнего. Мать родная б не узнала, кабы сейчас меня приметила сквозь кустов да веток. Поэтому в те года, когда я был ещё немного на человека похож, взял я как-то, да заколотился. Печально тогда было. Грустно даже. Представляете? Сам для себя решил оградиться от всего человеческого мира. И так одиноко было поначалу, пока я не осознал всю прелесть жизни.

Она ведь, понимаете, какая - жизнь эта! Каждый день заботы, работы, хлопоты. То одно, то другое. Помогаешь себе и людям. Думаешь о лесных зверушках, жучках и паучках. Ищешь тоненькую прослоечку, где мир моих односельчан с миром Живой Природы соприкасается. Как прекрасно поддерживать это равновесие!

Ой, заболтался я. О работе!

Летом я помогаю не только людям, но и зверям. Мамашам-медведицам таскаю вëдра с малиной, например.

Ох, лопни моя головешка, совсем забыл, дурак старый!

Ведро-то у меня совсем худое стало! Дырки б залать чем-нибудь, а то кто ж будет животину выручать? Вот потрещу с вами, и пойду чинить!

Так вот. Летом я помогаю рыбкам в пруду: мальков кормлю хлебом и тем вкусным, что гуляки лесные оставляют. Как их? Туристы, во! Ох уж мне эти туристы! Невежи и грязнули. Понавалят своих бутылок, а людям добрым потом собирай!