Поцелуй смерти

Глава 2

— Пап, сделай громче, — Чимин, сидя на заднем сидении иномарки, улыбнулся отцу через зеркало заднего вида. 

Мужчина пятидесяти лет, который выглядел намного моложе своего солидного возраста, рукой потянулся к панели управления и, нажав на кнопку, сделал музыку, игравшую по радио, громче. Его черные волосы были скудно осыпаны сединой, а у уголков карих глаз, которые передались и Чимину, залегли глубокие морщины, свидетельствующие о насыщенной улыбками счастливой жизни. И лишь одна полоска морщинки, что залегла меж его бровей, говорила о том, что все же бывают в ней и темные полосы.

— Милый, — женщина развернулась с переднего пассажирского кресла к сыну, — может, ты все-таки останешься дома? Мы бы наняли медицинскую сестру. В больнице…

— Мама, — протянул Чим. — Мы же, вроде, закончили эту тему. Нет, — сын ласково улыбнулся матери, но был тверд. — Джемину всего десять лет. Я не хочу, чтобы мой младший брат запомнил меня, как слабого и немощного. Мне так будет легче, — Чимин скрестил пальцы рук, разглядывая свои ногти. — Это слишком жестоко: позволить ребенку видеть, как я умираю. Чтобы его детство запомнилось ему моей смертью — ни за что. 

— Прошу, не говори так, — мать отвернулась.

— Прости, мам, — Чимин поддался вперед и положил свою ладонь ей на плечо.

— Я в порядке, сынок, — женщина легонько сжала руку своего сына на плече, не поворачиваясь к нему.

Кто и сколько бы раз ни утверждал, что родному чаду не выжить, мать ребенка никогда не сможет с этим смириться или принять. Сам Чимин свыкся с этой мыслью, но не мог того же требовать и от своих родителей. Он знал: тяжелее всего приходится им. 

— Мам, ну так что за подарок? — с притворным энтузиазмом спросил Чимин, лишь бы закончить неприятную тему. — Что ж ты за женщина такая: заинтриговала и молчишь.

— Она это умеет, — задумчиво протянул отец, кажется, не осознавая, что говорит вслух.

Чимин не понял, что имел он в виду, и пока мозг не додумал, Чим быстро переключился на вид из окна, краем глаза заметив, как мать шлепнула отца по плечу.

— В общем, это ничего особенного, сынок, — прочистив горло, проговорила женщина, повернувшись к нему с переднего сидения. — Правда.

                                                                          *                    *                       *

— Проходите, — медсестра открыла дверь в ВИП-палату, пропуская во внутрь Чимина с его матерью.

На больничную палату это помещение мало походило: широкая кровать, покрытая бежевым покрывалом, коричневый кожаный диванчик у большого окна, массивный шкаф и тумба из дорогой древесины, огромный телевизор, подвешенный на стену напротив кровати — это скорее номер отеля. Лишь медицинские аппараты, стоящие у изголовья «больничной койки» напоминали о том, что не все в этом мире можно купить. 

— Здесь ваша ванная комната, — продолжала молодая девушка, указывая на дверь в углу комнаты. — Располагайтесь. Доктор Мин сейчас на обходе, должно быть уже заканчивает, так что скоро он подойдет. Мы уведомили его о том, что вы здесь, — вежливо проговорила медсестра и, поклонившись клиентам, вышла из палаты.

— Здесь мило, — улыбнулся Чимин, оглядывая светлую комнату. — Почти как дома.

— Да, твой отец позаботился, — женщина стала осматривать палату критичным взглядом. — И все же лучше дома ничего не будет, — она печально посмотрела на сына с немой просьбой в глазах. 

— Мама…

Чимин тяжело вздохнул, готовясь к тому, что его снова начнут уговаривать передумать, но, к счастью, в дверь постучали, прежде чем она открылась. 

— Здравствуйте, — прозвучал хрипловатый голос.

В палату вошел молодой врач в белом халате, который практически сливался с цветом его лица. Черные волосы, спадающие короткими прядями на лоб, еще более выражено выделяли его бледность. Ростом как Чимин или чуть выше, он был хорошо сложен: худоба казалась естественной, придающей ему утонченность и подходящей его аккуратным чертам лица. И, пожалуй, самое притягивающее в нем — темно-карие глаза, которые, несмотря на свой теплый оттенок, источали лишь зазывающий холод, от чего, смотря в них, кровь в жилах застывала льдом. Как черная бездна: опасная, но желанная и манящая своей загадочностью и неизвестностью. 

— Доктор Мин Юнги? — с недоверием в голосе спросила женщина, не ожидавшая того, что столь восхваляемый гений медицины окажется таким молодым. 

Ответ последовал не сразу, так как врач, лишь мельком взглянув на присутствующих, застыл в неподвижной позе, устремив свой немигающий взгляд куда-то за спину Чимина. 

— Это ты, — едва слышно промолвил онколог, не отрывая глаз от пустого пространства, на что Чимин обернулся, чтобы удостовериться, что позади него никого нет.

— Что, простите? — не расслышав его шепота, женщина переспросила. 

— Да, — очнулся доктор Мин, возвращаясь из своего странного оцепеневшего состояния. — Прошу прощения, я задумался. 

— Ничего, — улыбнулась женщина.

Не удостоив ее ответной улыбкой, Юнги перевел взгляд на Чимина: просканировав его с ног до головы своими глазами, он задержался чуть дольше на лице своего пациента. Чимин буквально почувствовал, как незримые щупальца прошлись по его лицу и телу, от чего кожа покрылась мурашками. Смотря доктору в глаза, словно загипнотизированная жертва, Чимин не мог прочитать в них абсолютным образом ничего. Внутри разгорелось любопытство, и Чимин прикусил внутреннюю поверхность нижней губы от внезапно возникшего желания узнать поближе этого человека. Подобного никогда не случалось, поэтому понять свое состояние и дрожь где-то внутри себя Чимин был не в силах. 

— Пак Чимин, — проговорил Мин Юнги, глядя ему в глаза. Собственное имя, прозвучавшее его сипловатым голосом, показалось Чимину незнакомым. — С вами мы побеседуем позже, а сейчас, госпожа Пак, следуйте за мной, — холодно-уважительным тоном произнес Юнги и, открыв дверь, жестом попросил женщину выйти. 

                                                                              *                *                *

Оставив Чимина одного в палате, Юнги вместе с его матерью направился в свой кабинет. 

— Присаживайтесь, — Юн указал рукой на кресло, усаживаясь за стол. — Давайте перейдем сразу к делу, — начал он, как только госпожа Пак удобно разместилась в кресле напротив.

— Пожалуй, так будет лучше, — согласилась она.

— Как долго длилась ремиссия? Ваш сын выглядит очень хорошо. Должно быть, продолжительное время.

— Семь месяцев, — ответила женщина. — За это время он снова набрал вес, отросли волосы и... — ее голос задрожал. — Это были прекрасные семь месяцев, но две недели назад у него снова начались головные боли, как прежде. Мы сразу же сделали МРТ: опухоль вновь начала расти, и появились новые метастазы в печени.

— Ясно, — кивнул Юнги, глядя на усилия женщины сдержать свои слезы. — Какова прогрессия роста?

Опустив глаза на свои руки на коленях, Пак лишь отрицательно замотала головой: дело плохо, понял Юн. 

— Я тщательно изучил его историю болезни. К сожалению, при таком положении он не протянет мно…

— Я знаю, — резко прервала его она. — Чимин здесь только для того, чтобы его младший брат не видел того, как он увядает. Чимин категорически отказался от повторной химиотерапии и операций. Он сдался, и я больше не могу просить его бороться, — шмыгнув носом, она быстро смахнула слезу со своей щеки.

— Вот как.

— Хочу попросить вас только об одном, сделайте все для того, чтобы мой сын не чувствовал боли, — она подняла на Юнги влажные от слез глаза. — Это единственное, на что он согласился. 

                                                                              *                  *                 *

Как только госпожа Пак вышла из кабинета, Юнги тяжело выдохнул: ему никогда не нравилось и особо не получалось вести разговор с родными своих пациентов. Он с трудом переносил проявление их эмоций в момент сообщения неблагоприятной новости, уж не говоря о возможности как-то их утешить. Поэтому Юнги был благодарен женщине за то, что она пыталась держать себя в руках.

Закрыв глаза, он потер переносицу. В голове тут же всплыло лицо Пак Чимина. Глядя на него, никто бы не сказал, что этому парню осталось всего два, может чуть больше, месяца жизни. Но Юнги не впервой видеть такое: такая опухоль была известна своим агрессивным ростом, всасывающим в себя все силы своей жертвы. 
Пак Чимин иссохнет словно нежное растение в знойной пустыне, неприспособленное к жестокому климату.

«Жаль, ведь он безумно красив» — неожиданно для самого себя промелькнуло в голове Юнги. 

Отогнав эту бредовую мысль, он вспомнил его ангела смерти. До чего же было его удивление, когда Юнги увидел ангела за спиной Чимина. Это был он. Юнги не мог забыть его лица или спутать с другим. Это был тот самый ангел, что забрал его отца в тот злосчастный день.

— Ты видишь меня, — внезапно прозвучало у него над головой.

Юнги застали врасплох, но он обладал настолько замедленной физической реакцией, что внешне его испуг никак не проявился. Подняв голову, Юн встретился с карими глазами светловолосого юноши. В белой кофте с длинными рукавами и такого же цвета штанами, он стоял босыми ногами сбоку от стола, за которым сидел Юнги. Его едва касающиеся пола крылья были темнее, чем обычно он видел у других ангелов: темно-серые, отдающие синеватым оттенком. 

— Я помню тебя, — проговорил крылатый своим глубоким, тягучим голосом.

— Надо же, — съязвил Юнги, пока внутри все предательски дрожало: хоть он и видел ангелов всю свою жизнь, говорил Юн с ними впервые.

— Твой отец был одним из первых моих подопечных, — не обратив на слова Юнги внимания, продолжил ангел. — Хм, как необычно…

— Что?

— Я за все время своего существования не произносил такого большого количества слов вслух, — ответил он, переводя глаза куда-то в пустоту.

— Поздравляю, — равнодушно проговорил Юнги, глядя на это чудное создание. — В таком случае, может не будем шокировать твой мозг и прекратим этот бессмысленный диалог? — предложил он, чувствуя ненавистную им в таких ситуациях неловкость.

— Чимин — хороший человек, — снова проигнорировав доктора, вдруг заявил ангел.

— Это вы все "божьи невинные создания" такого мнения о людях? 

— Нет. Он действительно хороший. 

— Отлично, — «согласился» Юн, выгнув одну бровь. — Только к чему это ты? И еще, не мог бы ты так резко не перепрыгивать с одной темы на другую. Прежде чем говорить с людьми, тебе бы не помешало упорядочить свои мысли. 

— Он тебе интересен?

— Что? Кто?

— Мой подопечный? — спокойно ответил ангел.

— Нет. С чего ты взял? — недоуменно взглянул на него Юнги.

— Ви.

— Чего? — не понял Юнги.

— Так меня зовут. Мое имя — Ви, — промолвил он. — Не мог бы ты назвать меня им?

— Слушай, у меня не очень хорошо получается общаться с людьми и, как теперь стало известно, с ангелами, поэтому найди себе другого собеседника и хоть завали его своими нелепыми просьбами, — общение с сим созданием явно не приносило удовольствия доктору. 

— Поговорим в следующий раз.

— Не надо никаких следующ… — не успел договорить Юн, как ангел исчез, рассеявшись на свету солнца, исходившего из открытого окна. Обреченно закрыв глаза, Юнги тяжело выдохнул. — Твою мать...

                                                                                     *              *              *

— Мам, признавайся, — Чимин маячил позади своей матери, пока она раскладывала его вещи по полкам.

— Сын, изъясняйся яснее, — попросила она, тщательно разглаживая каждую сложенную ею одежду.

— Это и есть мой подарок? — улыбаясь, спросил Чимин.

— О чем ты? — развернулась она к сыну, глядя на него любопытным взглядом.

— Мой симпатичный врач — и есть твой подарок? — повторил он. — Если да, то я доволен. Он в моем вкусе.

— Чимин, боже, не смущай меня. Мы с твоим отцом, конечно, приняли твою… твое… решение в выборе… — замялась женщина, подбирая правильное слово. Она хотела сказать «спутника жизни», но при данных обстоятельствах — это не самый удачный выбор. — В выборе-е…

— Партнера для секса? — помог ей Чимин, ехидно улыбаясь, на что мать, удивленно округлив глаза, укоризненно посмотрела на сына.

— Пак Чимин! — ахнула она. Взяв в руки его джинсы, она стремительно направилась к парню. — Негодник! Как не стыдно?! — размахнувшись любимыми джинсами Чимина, шлепнула его по ногам.

— Ауч! Мам! — вскрикнул Чимин сквозь свой хохот, отклоняясь от новых попыток матери. — Мне же уже двадцать четыре года! Взрослый уже! Мам, хватит бить!

— Взрослый, говоришь?! — яростно воскликнула она, вновь нанося джинсовые шлепки.

— Мам! — Чимин уже задыхался от смеха. — Ну не по голове же! Ауч!