Почти готовая пьеса

Почти готовая пьеса

Действующие лица:

Автор
Оптимист
Пессимист
Слесарь
Петрович
Соседка
Девушка
Сосед
Дама
Незнакомец




Скромно обставленная «сталинка». За стареньким компьютером сидит Автор, вяло постукивая по клавиатуре. Входит Оптимист с приемником в руках. Находит веселую музыку, увеличивает громкость. Появляется Пессимист и устраивается в кресле-качалке.

АВТОР. Нельзя ли потише? Я работаю!
ОПТИМИСТ. Ну вот, теперь даже музыка под запретом. (уменьшает громкость)
ПЕССИМИСТ. Тоска! (Оптимисту) Поищи-ка что-нибудь классическое.

(Оптимист в ответ вообще выключает приемник.)

АВТОР. Господи, когда же я вас куда-нибудь пристрою?! Никому нынче не нужны пьесы со смыслом.
ПЕССИМИСТ. Только посмотрите на него! Сам нас придумал, написал дурацкую пьесу и нас же попрекает.
АВТОР. Мне надоело вас содержать. Хоть вы и вымышленные персонажи, а едите, между прочим, как настоящие.

(Снова углубляется в компьютер.)

ОПТИМИСТ (вполголоса Пессимисту). По-моему, он окончательно рехнулся.
ПЕССИМИСТ. Скоро еще заставит нас платить за квартиру.
ОПТИМИСТ. Ладно, не возражай ему, он и успокоится.
АВТОР (перестает печатать). Пришло письмо. Посмотрим, что там… Ура, наконец-то! Объявлен конкурс на лучшую пьесу о нашем городе. Теперь я от вас точно избавлюсь! Какая удача, что ваша пьеса давным-давно готова. Помнится, там чуть ли не на каждой странице оживают всяческие городские истории…
ПЕССИМИСТ (покидает кресло и встает в позу). Содрогаясь от отвращения, покидал он этот город. Промелькнул закопченный вокзал, и вот уже за окном поезда развернулась неприглядная панорама складов и ветхих домишек. Впрочем, и парадная сторона города была не на высоте. Поскорей бы забыть пространство, где щербатые тротуары усыпаны неприкаянными бронзовыми листьями, где ветер полощет в лужах ошметки былого счастья, где небо стало серым от автомобильных выхлопов и людской злобы. Вечная осень, даже весной…
АВТОР (тихо). Что это?
ПЕССИМИСТ. Мой текст. Ты уже забыл?
АВТОР. Это не пойдет. Ты же не думаешь, что премию дадут пьесе, в которой главный герой только и делает, что хает родной город? Тем более, многое изменилось. Где ты сейчас увидишь закопченный вокзал? Я просто был не в настроении, когда этот монолог писал.
ПЕССИМИСТ. Тоже мне, город. На миллион жителей театров раз-два и обчелся.
ОПТИМИСТ. Ну, не скажи. По крайней мере девять-десять…
ПЕССИМИСТ. …и обчелся! Поехали в Москву!
АВТОР (мрачно). Не приглашают!
ПЕССИМИСТ. А ты подожди еще лет двадцать, может и пригласят.
АВТОР. Сколько вам объяснять! Я уже много раз рассылал по всем московским театрам свои пьесы. Никому они на… не нужны. (Оборачивается к Оптимисту). А ты чем порадуешь?
ОПТИМИСТ. Я до сих пор помню, как светило солнце в центральном парке. Сквозь густые кроны деревьев сквозили жаркие лучи и освещали довольные лица горожан. Сцена, окрашенная зеленой масляной краской, звала поглядеть на непритязательные представления. Бронзовые лягушки, собравшиеся хороводом вокруг фонтана, казалось, того и гляди заквакают и поскачут по ветхому мосту в заросший уголок парка, обожаемый влюбленными парочками. Кружило колесо обозрения, доставая до самого неба. Комната смеха едва не взрывалась от хохота, когда в нее заглядывали шумные компании…
ПЕССИМИСТ. И где он теперь, твой парк? Остались рожки да ножки.
ОПТИМИСТ. Ну, не скажи! Обновили его очень даже неплохо.

ПЕССИМИСТ. Но лягушки ускакали…

ОПТИМИСТ. Хорошо! Попробуем зайти с другого конца…
Ах, как бодрит морозный воздух на катке! Кто-то самоуверенно носится по скользкой поверхности, кто-то осторожничает, кто-то уже растянулся на льду, но не чувствует себя из-за этого несчастным. Накатавшись до приятной усталости, мы не торопимся домой, ведь выходной в самом разгаре. Можно миновать модерновый офисный замок, спуститься по заснеженному тротуару, дотопать до улицы имени солнца русской поэзии. Ныряем в подземный переход и, досыта надышавшись ароматами выставленных на продажу цветов, попадаем на местный Бродвей. А там…
АВТОР. Тоже не пойдет. Никуда не годится. Ну и ерунда!
ПЕССИМИСТ. При чем тут мы? Ты сам сделал нас такими однобокими, а теперь предъявляешь претензии. Тоже мне, Мольер. В его время можно было так писать. Скряга так скряга, хитрец, так хитрец. Ты безнадежно устарел. Даже имен человеческих нам не дал. Пессимист и Оптимист! Богатая фантазия, нечего сказать!
АВТОР (не слушая). Придется писать пьесу заново.
ОПТИМИСТ. Это очень просто. Слева пишешь кто говорит, а справа — что говорит.
АВТОР. Знаешь что, отправляйся-ка ты лучше в ванную, займись краном. Он уже полгода течет. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза. Инструменты в кладовке.

(Оптимист с оскорбленным видом идет к двери, у самого порога оборачивается.)

ОПТИМИСТ. В пьесе обязательно должна быть любовь. Введи какую-нибудь героиню, например, прекрасную соседку.
АВТОР. Сотый раз повторяю тебе: я в этом доме никого не знаю!
ОПТИМИСТ. Ну, так включи воображение. (Выходит из комнаты и направляется в ванную)

(Автор тем временем достает из глубин стола несколько папок, начинает в них рыться. Пессимист снисходительно наблюдает за ним, покачиваясь в кресле. Тихо и скромно входит Оптимист.)

ОПТИМИСТ. Знаешь, по-моему, стоит вызвать слесаря.
АВТОР. Что ты там натворил?
ОПТИМИСТ. Ничего особенного.

(За сценой все громче слышится шум воды. Автор в ужасе выбегает из комнаты. Оптимист виновато следует за ним. Через минуту они возвращаются, мокрые с ног до головы.)

АВТОР. Ничего нельзя поручить!..

(Автор и Оптимист мечутся по комнате в поисках тряпок. Вытаскивают плед из-под Пессимиста и исчезают. Потом Автор снова появляется, хватает телефон.)

АВТОР. Алло!.. Это аварийная служба? Срочно пришлите слесаря. Что значит, много аварий? У меня тоже авария! Записывайте адрес!..

(Раздается резкий звонок в дверь. Автор бежит открывать. Появляется Соседка.)
СОСЕДКА. Вы меня заливаете!
АВТОР. Я уже вызвал слесаря. Простите, пожалуйста.

(Соседка, проворчав что-то, уходит.
Снова резкий звонок в дверь. Автор открывает. Входит Слесарь в огромных грязных сапогах.)

СЛЕСАРЬ. А где Петрович?
АВТОР. Какой Петрович?
СЛЕСАРЬ. Напарник мой. Мы как раз в соседний подъезд пришли. Что, не появлялся?
АВТОР. Извините, нет.
СЛЕСАРЬ. Ладно, где течет?
АВТОР. Вот, пожалуйста, пройдите в ванную. Сапоги можете не снимать.
СЛЕСАРЬ. А я и не собирался.

(Шум воды прекращается. Слесарь в сопровождении Автора выходит из ванной.)
АВТОР. Вы меня просто спасли! Вот, пожалуйста.

(Неловко протягивает купюру. Слесарь с удовольствием рассматривает ее).

СЛЕСАРЬ. Ты, если чего, звони прямо мне на сотовый. Я сейчас номер напишу. Никому свой номер не даю, а тебе дам. Вижу, что интеллигентный жилец.

(Пишет номер на листе бумаги, лежащем на столе. В дверях появляется некто в засаленном комбинезоне, останавливается на пороге и стоит, слегка покачиваясь.)

СЛЕСАРЬ. А вот и Петрович! Пошли, я уже все сделал.

(Удаляются.)

ОПТИМИСТ (входит в комнату, на ходу сушит волосы большим полотенцем). Замечательно, когда руки растут откуда надо!
АВТОР. Ты сейчас себя имеешь в виду?
ОПТИМИСТ. Если бы я не свернул кран, он бы капал еще полгода.
АВТОР. То есть я еще должен тебя благодарить?
ОПТИМИСТ. Это уж как тебе сердце подскажет.

(Автор снимает с себя и выжимает жилет. Потом усаживается за компьютер.)

АВТОР. Теперь, когда нам снова сухо и комфортно, пора заняться творчеством. Что вы думаете по поводу…

(Открывается дверь, которую Автор забыл закрыть за слесарями, и снова появляется Соседка. На ней вместо халата — кофточка с глубоким вырезом и узкая юбка, вместо шлепанцев — дивной красоты домашние туфли на высокой танкетке, с пушистыми помпошками. Волосы уложены в пышную прическу, лицо тщательно подкрашено.)

СОСЕДКА. Я вижу, у вас уже все в порядке.
АВТОР. Простите, тысячу раз простите!.. Если вам нужно сделать ремонт, я…
СОСЕДКА. Ничего страшного. Почти все высохло. А пятно на потолке я потом в пять минут замажу. Когда в доме нет мужчины, со всем справляешься сама. (Вздыхает) А вы так втроем и живете?
ОПТИМИСТ. Только не подумайте ничего такого…
АВТОР. Замолчи, пожалуйста. Живу здесь я, а это мои давние друзья. Приехали на курсы повышения квалификации. В общежитии условия ужасные, вот я и пригласил их к себе.
СОСЕДКА. Понятно. (Оптимисту) А откуда вы приехали, если не секрет?

(Оптимист открывает рот, но Автор не дает ему ответить.)

АВТОР. Из Саратова.
СОСЕДКА. Как замечательно! У меня бабушка родилась в Саратове. Может, вы знакомы с… хотя вряд ли… Кстати, у меня в духовке горячие пироги. Привыкла печь много, а много ли мне одной нужно? Приглашаю отметить окончание потопа.
АВТОР. К сожалению, у меня масса работы. А вот мои друзья с удовольствием к вам присоединятся.
ОПТИМИСТ. С удовольствием!

(Выходят втроем, в дверях Оптимист галантно пропускает Соседку вперед. Автор остается в одиночестве.)

АВТОР. Тишина! Покой! Никто не действует на нервы! Посмотрим, что можно придумать без этих клоунов.

(Увлеченно стучит по клавишам, время от времени прерываясь и перечитывая написанное. Появляется Пессимист, подвигает стул поближе к компьютеру и усаживается.)

АВТОР. Ты что-то быстро. А где твой оптимистический приятель?
ПЕССИМИСТ. Он решил задержаться.
АВТОР. Понятно. Послушай, я тут кое-что начал. Мои новые герои совсем юные. У них очень разные семьи. У нее, скажем, отец профессор, а у него — слесарь. Или наоборот. Неважно. Влюбленные учатся вместе, и вот в десятом классе приходит настоящая любовь. Они бродят по городу, держась за руки... Все против них, обстоятельства, учителя… Родители, которые ненавидят друг друга с первого родительского собрания. Социальная ненависть бушует. Влюбленных пытаются разлучить. Ее переводят в другую школу, поселяют у бабушки, следят за каждым шагом. Она несколько дней пытается дозвониться ему, но безрезультатно. Мобильник у него украли в автобусе. Он пытается позвонить ей с другого телефона, но ее номер заблокирован. Наконец, он каким-то образом раздобыл ее новый адрес, звонит на домашний. Ему в ответ слышатся оскорбления. Он не знает, что трубку берет старшая сестра, у которой голос точь-в-точь как у его подруги. В конце концов неокрепшая психика не выдерживает, и влюбленные одновременно решают окончить счеты с жизнью. Она бросается вниз с моста «Миллениум», он — с моста через Ленинскую дамбу. Ну, как тебе?
ПЕССИМИСТ. Очень мило. И главное, свежо. Удивительно, как это никто до сих пор не использовал такой сюжет?
АВТОР. Если ты намекаешь на Шекспира, то в его времена не было мобильников.
ПЕССИМИСТ. Это, конечно, меняет дело. Напиши лучше что-нибудь абсурдистское. Члены комиссии ничего не поймут и будут вынуждены дать тебе премию, чтобы не показаться отсталыми. Критики тоже ничего не поймут и напишут хвалебные рецензии.
АВТОР. А зрители?
ПЕССИМИСТ. А они тоже ничего не поймут. Успех обеспечен.
АВТОР (мечтательно). Куплю новый компьютер… Нет, я так не могу. В пьесе должен быть сюжет.
ПЕССИМИСТ. Ну, напиши что-нибудь мрачное и таинственное. Напиши о масонах.
АВТОР. Каких еще масонах?
ПЕССИМИСТ. В Казани с восемнадцатого века действовала масонская ложа. До сих пор на некоторых домах в центре можно найти тайные символы. Подними разок голову. Лилии, пеликаны, змеи, — это все оттуда.
АВТОР. Нет, это сложно. Нужно искать материалы, а времени мало. Ты же знаешь, я не люблю халтурить и писать, не изучив тему.

(Слышно, как в двери поворачивается ключ.)

АВТОР. Кажется, наш герой-любовник вернулся.

(Оптимист появляется на пороге. Глаза его сияют.)

ОПТИМИСТ. Эти казанские красавицы! В каком городе еще встретишь столько типов красоты? Жгучие брюнетки и нежные блондинки, закутанные в шелк скромницы и полуголые девицы, у которых причинные места едва прикрыты микроскопическими юбочками! Высокие и маленькие, интеллектуалки и простушки, белокожие и смуглые! С раннего утра при полном параде, постукивают каблучками, стреляют глазками… Но лучше всех — зрелая женщина, словно сочный плод готовая упасть в твои руки. Нет такой мужской прихоти, которую она бы не исполнила. Нет такого удовольствия, которое бы оказалось ей неизвестным.
А какие пироги она печет! Пышные, румяные, с хрустящей корочкой, пряной начинкой…
АВТОР. Ты так эротично рассказываешь о пирогах, что мне тоже захотелось спуститься к соседке.
ОПТИМИСТ. Где тебе! Спорим, за всю жизнь у тебя не было ни одного любовного приключения. Может, какой-нибудь чахоточный романчик, который скончался в страшных мучениях, не успев начаться.
АВТОР. Ну, не скажи. Лет пятнадцать, нет чуть больше, назад у меня случился бурный роман с шикарнейшей девушкой. Между прочим, она была от меня без ума.
ОПТИМИСТ. Кто такая?
АВТОР. Попробуй угадать ее профессию. На «б» начинается, на «ь» заканчивается.
ОПТИМИСТ. Неужели?..
АВТОР. Каждый понимает в меру своей испорченности. Она работала библиотекарем. Чудесная сонная библиотека в старом здании с коваными лестницами и лепными потолками. Ее давно уже нет, то есть нет библиотеки.
Искра вспыхнула с первой встречи, и когда через неделю я пришел вернуть взятые брошюрки, меня провели в книгохранилище. До сих пор помню старинные стеллажи темного дерева, украшенные завитушками. Что мы только не вытворяли среди этих стеллажей! Однажды на нас посыпались книги, мы смеялись и ловили их, а они все падали и падали, и шуршали страницами… Не думал, что в пыльной библиотеке может работать такая девушка. До тех пор в подобных заведениях мне попадались одни дурнушки. Она, кстати, как-то заглянула сюда, мы дивно провели время.
ПЕССИМИСТ. А почему вы разбежались?
АВТОР. Сам не понимаю. Я тогда отправился с друзьями в поход в Марийские леса на два месяца. Когда вернулся, первым делом побежал к ней. Мне сказали, что она вышла замуж и уволилась. Я даже не знал ее домашнего телефона. Ни фамилии, ни адреса. Ничего! Как давно это было…
ПЕССИМИСТ. Грустная история.

(За окном раздаются отчаянные вопли.)

АВТОР. Невозможно работать!

(Звонок в дверь. Автор открывает.)

СОСЕД. Это не ваш кот орет на козырьке подъезда?
АВТОР. У меня вообще нет кота.
СОСЕД. Никто не признается! Придется вызывать спасателей.
ОПТИМИСТ. Подождите, я с вами!

(Уходят.)

ПЕССИМИСТ. Ну вот, теперь можно вернуться к нашим масонам. Ты знаешь, что пирамида тоже масонский символ? А сколько за последнее время здесь понастроили пирамид! Развей-ка эту тему.
АВТОР. Нет, не смогу.
ПЕССИМИСТ. Тогда напиши пьесу с убийством. Публике это нравится. Не хочешь? Ну тогда что-нибудь о призраках в саду Эрмитаж… Тоже не хочешь? Кстати, муж этой соседки повесился пять лет назад. Напиши-ка драму о семейной жизни. Только героиню сделай помоложе.
АВТОР. Не то, не то, не то!

(Входит Оптимист. В руках у него огромная коробка конфет.)

ОПТИМИСТ. Пришел. Увидел. Спас кота.
АВТОР. Да ты у нас нынче настоящий герой!
ОПТИМИСТ. Не буду спорить. Кто еще мог с риском для жизни вскарабкаться на козырек и спасти несчастное животное, выпавшее из форточки? Это был огромный, рыжий, толстый кошак. Килограмм восемь, не меньше. Все во дворе мне аплодировали. Как раз в это время вернулась из магазина хозяйка кота. Как она меня благодарила!!!

(Слышится звонок. Оптимист открывает дверь и вводит в комнату молоденькую девушку.)

ДЕВУШКА. Здесь живет Гребеньков Михаил Аркадьевич?
АВТОР. Это я, а что…
ДЕВУШКА. Я ваша дочь. Вы помните Людмилу, которая работала в библиотеке? Так вот, она моя мама.
АВТОР. А как вы узнали?..
ДЕВУШКА. Называйте меня на «ты». Когда мне было двенадцать, я нашла в старой книжке мамино письмо. Она писала, что ждет от вас ребенка. На конверте был этот адрес.
АВТОР. Я ничего такого не получал.
ДЕВУШКА. Ясно, ведь она письмо так и не отправила.
Мама снова выходит замуж и собирается переезжать в Москву. А я не хочу с ней ехать. Мне и здесь хорошо.
ПЕССИМИСТ. Какой патриотизм!
ДЕВУШКА. Я могу пожить у вас? Если я останусь с родным отцом, мама вряд ли будет возражать. И вообще я ей сейчас мешаю. Я ненадолго, потом перееду к своему парню. Мы поженимся, когда мне исполнится восемнадцать.
АВТОР. А сколько тебе сейчас?
ДЕВУШКА. Восемнадцатого марта будет шестнадцать. У вас ведь двухкомнатная квартира?
АВТОР. Да, правда, вторая комната очень маленькая.
ДЕВУШКА. Ничего страшного.
АВТОР. Послушай, я ведь абсолютно ничего о тебе не знаю. Где ты учишься?
ДЕВУШКА. В школе. А на следующий год в училище поступлю. Буду художником-оформителем.
АВТОР. Это замечательно. Ты, значит, любишь рисовать?
ДЕВУШКА. Ну… да. Так я у вас могу остаться? Спасибо! Я еще зайду на той неделе. До свиданья.

(Выходит за дверь. Автор выбегает на лестничную площадку. Слышно, как он кричит.)

АВТОР. Как тебя зовут?
ДЕВУШКА. Света!
АВТОР (возвращаясь в комнату). Света… Светлана…
ПЕССИМИСТ. Девочка не хочет ехать в Москву. Это у нее точно наследственное.
АВТОР. У меня взрослая дочь.
ОПТИМИСТ. Хорошенькая девочка. Наверно, вся в мать?
АВТОР. Не совсем, скорее бледная копия. У меня взрослая дочь. Можете ли вы понять, что это значит?
ОПТИМИСТ. Очень рад за тебя. Ты получил готового ребенка безо всяких хлопот, пеленок и расходов. Теперь будет кому воды подать в старости.
ПЕССИМИСТ. Я бы на твоем месте так не радовался. Особенно если она действительно думает тут поселиться. Здесь и так ступить некуда. (Автору) Где, интересно, нам ютиться? А мы ведь тоже, в некотором смысле, твои дети.

(Внезапно Автор подбегает к шкафу и распахивает все дверцы подряд. Потом подставляет стул и начинает рыться на самой верхней полке. Вниз летит всякий хлам. В конце концов обнаруживает то, что искал — старый фотоальбом. Автор сдувает с него пыль и спрыгивает со стула. Лихорадочно перебирает фотографии, находит нужную, хватает лист бумаги и сосредоточенно что-то вычисляет.)

АВТОР. Кто-нибудь может вычесть из восемнадцатого марта двадцать девятое, нет, двадцать второе апреля?
ОПТИМИСТ. Возьми калькулятор.
ПЕССИМИСТ. Если я правильно уловил направление твоей мысли, примерно одиннадцать месяцев.
АВТОР (перечеркивает свои вычисления и начинает считать заново). У меня получилось то же самое. Примерно. Таким образом…
ПЕССИМИСТ. Таким образом…
АВТОР. Таким образом, я здесь совершенно не при чем! С ее матерью я последний раз встречался за день до отъезда. Эта фотография сделана 29 апреля, на фоне палаток. Мы уже, по крайней мере, неделю таскались по лесам, все заросли и одичали.
Вот фотография! Вот дата!

(Демонстрирует оборотную сторону фотографии сначала Оптимисту и Пессимисту, потом зрителям.)

ПЕССИМИСТ. Успокойся, мы все тебе верим.
ОПТИМИСТ. Поздравляю, тебе снова некому подать воды в старости.
ПЕССИМИСТ. Придется нам взять на себя эту благородную миссию. Если, конечно нашу пьесу, так и не поставят до твоей кончины.
АВТОР. Надо будет объяснить девочке…
ОПТИМИСТ. Ты уж как-нибудь поделикатнее. Впрочем, я могу и это взять на себя.
АВТОР. Не облизывайся, она несовершеннолетняя.
ОПТИМИСТ. У нее уже есть парень.
ПЕССИМИСТ. Ох уж эта молодежь… Шекспиру и не снилось.
АВТОР. Итак, я снова свободен от всяких обязательств. Мои единственные дети — мои творения, пусть и не слишком удачные. Подойдите ко мне, дети мои!

(Обнимает Оптимиста и Пессимиста.)

АВТОР. Послушайте, дети мои, а не прогуляться ли вам? Оставьте меня в покое хоть на чуть-чуть.
ПЕССИМИСТ. Куда же мы пойдем?
АВТОР. К соседке, в ночной клуб, хоть к черту на рога, только убирайтесь. Я должен осмыслить то, что произошло.
ОПТИМИСТ. Сейчас четырнадцать двадцать. В ночной клуб рановато, а вот в кафе можно сходить. Выдай нам пожалуйста, наличные.
АВТОР. Я совсем недавно давал вам деньги. Неужели закончились?
ОПТИМИСТ. Ты сам виноват. Почему ты не сделал нас богатыми наследниками или банкирами?

(Автор со вздохом сует ему несколько купюр. Оставшись в одиночестве, начинает разбирать вещи, которые выложил из шкафа. Поворачивается ключ в замке и в квартиру снова вваливаются Оптимист и Пессимист.)

АВТОР. Что случилось?
ОПТИМИСТ (возбужденно). Меня сейчас чуть не переехали прямо во дворе! Мерзкий, грязный джип!
ПЕССИМИСТ. Они с хозяином джипа едва не поубивали друг друга.
ОПТИМИСТ. Я ему сразу вломил, а он мне в ответ, а я ему!..
ПЕССИМИСТ. Так сцепились, что их еле растащили.
АВТОР. Это такой боров с косыми глазками, который вечно бросает машину на самой дороге?
ПЕССИМИСТ. Совершенно верно.
ОПТИМИСТ. Этот урод мог бы играть Шрека почти без грима.
ПЕССИМИСТ. К сожалению, у него нет необходимости поступать на сцену, ему и так неплохо живется. А мы с тобой, мой бедный друг, так и останемся пешеходами. Хотя в этом городе пешеходам нет смысла высовываться на улицу. Каждый упырь, который купил авто, считает, что может ездить не по правилам, а просто по дороге, как ему заблагорассудится.
ОПТИМИСТ (Автору). Вставь этого гада в пьесу. И пусть в финале будет авария со смертельным исходом. Ты должен отомстить за меня.
(раздевается). Он порвал куртку! Срочно придумай мне новый гардероб.
АВТОР. Не переживай. Ничего страшного не случилось.
ОПТИМИСТ. Конечно, тебе легко говорить. Пойду приму душ. Мне кажется, я весь пропитался его отвратным дезодорантом (уходит).

(Пессимист располагается в кресле.)

ПЕССИМИСТ. Между прочим, если бы твоя библиотекарша вдруг нарисовалась, ты бы мог в нее снова влюбиться?
АВТОР. Не думаю. Это все равно, что пить безнадежно прокисшее вино. Прежнюю любовь нельзя возродить. Бывшие любовники, встретившись через много лет, испытывают только чувство неловкости. Во всяком случае, мне так кажется.

(Раздается негромкий звонок в дверь. Автор открывает. Появляется красивая дама, похожая на картинку из журнала. Пессимист вместе с креслом задвигается в дальний угол.)

АВТОР. Людмила?!
ДАМА. Узнал?
АВТОР. Ты совсем не изменилась, только стала еще красивее.
ДАМА. А ты очень изменился.
АВТОР. Да? Может быть… Заходи. Хочешь чаю… или кофе? Я сейчас поставлю чайник. Вот конфеты… (Подвигает ей стул, суетится, собирается бежать на кухню).
ДАМА. Ничего не надо. Я ненадолго.

(Автор садится на стул напротив и смотрит на нее влюбленными глазами.)

АВТОР. Людмила… Какое счастье видеть тебя…
ДАМА. Моя дочь была здесь?
АВТОР. Света? Да, она приходила.
ДАМА. Она заявила, что переезжает к тебе. Вбила себе в голову, что ты ее настоящий отец. Такая глупость! Если появится снова, просто выставь ее за дверь.
АВТОР. Ну, зачем же так. Девочка чудесная, я был бы счастлив иметь такую дочь. А ты уверена, что я не…
ДАМА. На двести процентов. В общем, ты меня понял.
АВТОР. Как только ты вошла, в комнату заглянуло солнце.
ДАМА. Ты всегда был фантазером.
АВТОР. Ты, значит, во второй раз выходит замуж?
ДАМА. Ах, уже в четвертый! Надеюсь, теперь не промахнусь.
АВТОР. Изумительно выглядишь.
ДАМА. Мой будущий моложе на семь лет. Приходится соответствовать.

(Достает из сумки пудреницу, поправляет прическу. Солнечный зайчик от зеркальца заскакивает в угол, где притаился Пессимист. Тот недовольно отмахивается.
Из ванной выходит Оптимист в махровом халате. Вопросительно смотрит на Даму.)

ОПТИМИСТ. Кто это?
АВТОР. Людмила, это мой …
ОПТИМИСТ. Ты уже стал приглашать женщин в наш дом!
АВТОР. Ты о чем?
ОПТИМИСТ. Я никогда не прощу тебе предательства! После того, что между нами было…
АВТОР. Что было?!
ОПТИМИСТ. Я требую, чтобы она ушла!
ДАМА. Да уж не задержусь в вашем вертепе! (Автору). Я еще тогда подозревала, что ты из «этих».
АВТОР. Подожди, не слушай его. Ты все не так поняла.

(Дама, возмущенно фыркнув, вылетает из квартиры. Автор бежит за ней, но через минуту возвращается.)

АВТОР (Оптимисту). Как это понимать?! Ты что творишь?
ОПТИМИСТ. Мне стало тебя жалко. Как ты суетился перед этой фифой…
ПЕССИМИСТ (Выглядывая из-за шкафа). Да, ты совершенно потерял лицо.
АВТОР. Кто вы такие, чтобы меня судить?
ОПТИМИСТ. С этой женщиной у тебя бы не было ни минуты покоя.
ПЕССИМИСТ. Ты бы пил прокисшее вино гранеными стаканами.
АВТОР. Не твое дело. (Оптимисту) Не ожидал от тебя такой пакости.
ПЕССИМИСТ. Мне понравилась мизансцена. Давно я так не веселился.
АВТОР. Вы, наверно, решили создать мне репутацию Оскара Уайльда.