Под блюз унылого дождя

Под блюз унылого дождя

В Тридевятом государстве
(Трижды девять — двадцать семь)
Всё держалось на коварстве —
Без проблем и без систем.

Владимир Высоцкий

– Инга Акимовна – зайдите ко мне, – сказал начальник планового отдела Виталий Михайлович (на самом деле его звали Хаим Моисеевич, но он тщательно скрывал еврейские корни) и красноречиво посмотрел на неё поверх массивных черепаховых очков, – у меня до вас важное дело.
Инга Акимовна работала здесь давно, обладала великолепными математическими способностями и аналитическим складом ума, потому насторожилась, увидев, как загадочно сверкнул лукавый взгляд шефа, с вожделением потирающего волосатые ладони.
Так-то он не был липучим, поскольку любил и побаивался свою уютную многотонную пассию, Сарочку Адировну, но иногда на него находило хулиганистое романтическое настроение, когда мужчина был способен на безумные поступки.
Вот и сейчас, его настроение не предвещало ничего хорошего.
– Подойдите поближе, Инга Акимовна. Какая же вы… стройная, юная, просто ба-ги-ня, да-а. Завидую мужчине, которому дозволено держать в руках эту миниатюрную талию, вдыхать аромат персей, вкушать нектар с этих роскошных губ...
– Ага, да, – Виталий Михайлович плотоядно облизнулся, изобразил жестом изучающее женский рельеф движение души, – я и говорю, уважаемая, Сарочка моя с дочуркой отбыла с курсовкой на море. Сами понимаете – курсовка, это три недели одиночества. Вот… Какие же у вас прелестные кудряшки, право слово, какая великолепная грудь, а улыбка, а кукольные ручки.
– Можно сразу к делу, Виталий Михайлович, у меня столько работы.
– Не перебивайте. Мне, милейшая, тоже непросто сидеть тут и уговаривать вас. Сами должны понимать: три недели без женской ласки – испытание не для слабонервных, а вы такая… такая хорошенькая, такая ловкая, такая романтичная. Повернитесь-ка тылом. Да не стройте из себя недотрогу. Я же не просто так. Глядишь – премия какая прилетит. Я же не про любовь – про секс. Ещё немного и завянете. Вам ведь уже… вот я и говорю. Вечером задержитесь… немного… обещаю чудесную развлекательную программу в обмен на благосклонность. Три недели и вы в дамках. Ну-у-у…
Без пяти пять Инга Акимовна собрала сумочку и незаметно, украдкой ретировалась. Сердце её бешено колотилось.
Хаим Моисеевич, конечно, был мужчина представительный, но ощутить на своей груди его волосатые руки, а на губах влажные плюшки разлапистых губ было немыслимо. Каков подлец: жена за порог, а он…
Спустя несколько минут настроение пришло в норму. Инга вспомнила как партизанскими тропами через третий этаж, и соседний подъезд убегала из логова развратника-прелюбодея.
Спешить было некуда. Женщина решила прогуляться через парк. Давно у неё не было такого отвлечённо восхитительного настроения.
Инга даже подумала, что наверно зря убежала. Какой-никакой, а мужчина. При деньгах, при должности, и относится к ней как к женщине с должным уважением. Он ведь не стал хлопать её по заду, лезть под юбку, пускать влажные пузыри. Виталий Михайлович с открытым забралом сказал, что имеет здоровый аппетит, что хочет любви.
Женщина задумалась, направляясь в сторону парка. Солнце ласково щекотало открытую кожу чувствительной шеи.
– Зря вы так, Инга Акимовна, я к вам со всей душой. Соглашайтесь на чашечку кофе. Неужели не устали от одиночества? Я же не насильник какой, – сказал Хаим Моисеевич, приглашающее похлопывая по пассажирскому сиденью, на котором покоился букет длиннющих бордовых роз, – обещаю море романтики и всю мою нерастраченную нежность преподнести вам, багиня, в качестве бонуса..
Инга чуть не заплакала, но сумела выдавить из себя улыбку и отрицательно покачать головой.
Если бы начальник сделал ещё один подкат, если бы сказал что-то ласковое, тёплое, приободряющее. В конце концов, он не крокодил, а цветы и настойчивость говорили сами за себя.
В плановом отделе два десятка женщин, половина которых намного моложе, а Виталий Михайлович выбрал её, именно её.
Женщина смотрела вслед удаляющейся машине, а внутри закипала волна негодования, подкреплённая слёзным шквалом. Проморгаться так, чтобы никто не заметил, было совсем непросто.
Инге было тридцать семь лет: странный возраст, когда всё позади. Пятнадцать лет одиночества.
Почему?
Первая любовь закончилась скоропалительным браком по залёту, потом муж ,почти не скрывая измен, порхал с цветка на цветок, пока она болезненно вынашивала плод. Беременность закончилась выкидышем, сильнейшим воспалением придатков и разводом.
Потом была вторая любовь и второй брак: бурный, драматический, мучительный. Игорь бесконечно восхищался её красотой, любил бесконечно повторять, – какая же ты у меня прелесть. Хорошенькая и глупенькая жена – такое аппетитное сочетание. Я тебя обожаю!
В итоге супруг воспылал страстью к её лучшей подруге, которая оказалась умнее и расчётливее, и ушёл к ней жить.
А в травмированном сердце Инги навсегда поселился холод.
Ей интересовались, её добивались, но отрицательный опыт предыдущих интимных отношений ни одному из претендентов не предоставил шанса добиться благосклонности.
Впрочем, Инга привыкла жить одна. У независимости есть неоспоримые преимущества. А секс… зачем, если без любви?
А если с любовью, тогда как? Нет, хватит с неё страстей и обжигающей боли от нежного прикосновения стрекательных клеток любовных щупалец. Каждый раз воодушевление и эйфория заканчиваются трагедией.
Лучше жить размеренно, без падений и взлётов, встречая и провожая ежедневно одни и те же предметы, одни и те же события, одни и те же чувства: привычные и безопасные.
И всё же. И всё же… как хочется хотя бы ещё разочек испытать полёт немыслимого влечения до головокружения, аффекта, до трепета и судорог.
Из глаза Инги успела выкатиться всего одна слезинка сожаления. Женщина раскрыла сумочку, достала носовой платок, чтобы промокнуть непрошеную влагу, от которой расплывалось окружающее пространство, когда почувствовала сильный толчок в спину.
Устоять на ногах не удалось. Инга упала на колени, сумочка выскользнула из рук и исчезла из поля зрения вместе с тенью обидчика.
Документы, деньги, мамин гранатовый браслет, который Инга хотела отдать в ремонт. Обидно.
Следом за грабителем метнулся черноволосый юноша, который спустя несколько минут с широкой улыбкой протянул ей сумочку.
– Внимательнее нужно быть, дамочка. Время теперь неспокойное. Молодёжь распробовала наркотики, за дозу готовы ограбить и жизни лишить. Да… посмотрите, всё ли на месте. Кажется я вовремя. Меня Ринатом зовут.
– Спасибо, Ринат, вы мня спасли. В кошельке почти вся месячная зарплата. Не фатально и всё же. Обидно. Работаешь, работаешь, а он хлоп по спине и приватизировал результаты труда за целый месяц.
– Я вас провожу, – не спрашивая, а утверждая право, сообщил Ринат. Мало ли что ещё может случиться с такой хорошенькой…
– И глупенькой женщиной. Где-то я уже это слышала. Спасибо, я сама доберусь.
– Не обсуждается. Мне как спасителю положен бонус. Давайте не будем менять правила. С вас две чашечки кофе, с меня задушевный разговор. Вот и кафе в пяти шагах.
Инга задумалась, но отказать не посмела.
Интересно, думала она, сколько ему лет? Как же он похож на Игоря, на того Игоря, прикосновение которого некогда сводило с ума, а поцелуй надолго уносил в мир прекрасных иллюзий.
Чёрные волосы, гладкая смуглая кожа, настойчиво буравящий ландшафт её женственных изгибов взгляд, музыкальные пальцы, породистый абрис лица, обворожительная улыбка. Хаим Моисеевич проигрывал юноше по всем параметрам.
Кофе так кофе. Почему нет? Ринат интересный собеседник. Хоть какое-то разнообразие в жизни. Догадывается ли мальчишка о моём истинном возрасте? Тридцать семь лет – совсем старуха. Ему лет двадцать пять, не больше.
Инга представила на секундочку его изящную, но сильную руку на своей груди и едва не застонала от желания, чего не случалось с ней... сколько же лет не чувствовала она ничего подобного?
Наверно целую жизнь.
Мальчишка оказался настойчивым и в меру наглым, что скорее импонировало, чем раздражало.
Ринат не переставая что-то захватывающее рассказывал, накрыв руки Инги тёплыми пальцами, глазищами нежно высверливал мозг, постепенно растворяя её сознание и рассудок как сахарный песок в кипятке, не оставляя шанса оставить ей крупинку здравого смысла.
Немыслимо. Что с ней такое происходит?
– Поедешь со мной на море?
– Почему с тобой?
– Ещё скажи, что я тебе не нравлюсь. Потому, что ты особенная и я тоже особенный. Неужели ты ничего не чувствуешь? Это любовь, уверяю тебя. Я сразу понял – мы созданы друг для друга. Веришь?
– Да… то есть, нет. Почему я должна тебе верить?
– Вот, смотри, – Ринат достал из кармана три отполированных камешка тёмного цвета с невзрачными снежинками на поверхности, – они тоже особенные. Это обсидиан. Ты похожа на этот замечательный камень. Вот, смотри.
Юноша опустил камешки в стакан с минеральной водой, где они начали стремительно обрастать пузырьками воздуха, которые тут же наполнялись радугой, переливами света и цвета.
– Вон тот камешек – это ты, этот – я…
– А третий, третий – кто?
– Догадайся сама.
Ингу трясло, лихорадило. Мальчишка шёл рядом, то и дело хватал её за руку, отчего изнутри от кончиков пальцев до низа живота прокатывались жгучие волны невыносимого желания близости, справиться с которым было попросту невозможно.
Женщина чуть не заплакала, но согласиться на ещё одну любовную авантюру не могла: осторожность и печальный опыт прошлого были сильнее нахлынувших эмоций, поэтому у двери подъезда она собрала волю в кулак, чмокнула Рината в щёку и скрылась за дверью, где минут пять не могла остановить взбесившееся сердце.
Успокоившись, Инга поставила чайник, распахнула настежь окно и сладко потянулась, поймав себя на мысли, что не прочь была бы оказаться с Ринатом в постели. От этой глуповатой мысли ей стало так хорошо, что она застонала, прикрыв от наслаждения глаза, и застонала, а когда открыла, не могла поверить в реальность происходящего.
На её груди были замкнуты тонкие кисти Рината, который целовал её в шею.
– Ты как, ты зачем, ты почему, – пыталась она закричать, но её рот был плотно запечатан поцелуем, а рука юноши вовсю хозяйничала у нё за пазухой и в трусиках, где моментально всё намокло и хлюпало, несмотря на то, что она этого не хотела.
Или хотела?
Инга уже ничего, совсем ничего не понимала. Как он влез в окно второго этажа, зачем? Что он с ней делает. Почему нет желания и сил сопротивляться?
Когда Ринат отвалился от Инги в пятый или шестой раз на мокрую от пота простыню, пропахшую развратом и сексом, женщина попыталась разглядеть его профиль, форму сосков, груди, осмыслить происходящее, хотя бы контурно, но возвратиться в реальность не получалось.
Рядом с ней возлежал бог, власть которого была безмерна. Игна протянула руку в сторону его промежности, сграбастала пульсирующее копьё, которое только что яростно разрывало её чувствительную плоть, и застыла.
Наверно Ринат был прав – они особенные и это точно любовь.
– Я сейчас, – чмокнула она юношу в губы и не стесняясь прошла через всю комнату голышом к зеркалу.
Инга рассчитывала увидеть отражение старухи, чтобы понять, осмыслить, правильно ли поступает.
На неё смотрела счастливая молодая женщина с божественным профилем, озорным взглядом, опухшими от поцелуев алыми губами, набухшими от желания сосками, с влажными завитками срамного кустика между ног, с просвечивающим сквозь прозрачную кожу мраморным рисунком кровеносных сосудов.
Она любима, она любит, она живёт. Это так здорово.
Ринат поманил её рукой, повалил и мял, мял, пока оба в изнеможении не провалились в сладкий сон, где и дальше происходило то же самое.
Любимый сладко посапывал. В окно заглядывала нереально яркая Луна. Инга чувствовала наполненность жизни эмоциями, радостью, надеждами, счастьем.
Она опять, опять, опять поверила в сказку. Ринат был настоящий, реальный, из плоти и крови. Он вдохнул в Ингу… всё: уверенность в завтрашнем дне, молодость, безграничную веру в справедливость, желание отдавать, дарить, делиться блаженством.
Инга не понимала, как Ринату удалось растопить её заледеневшее сердце.
Женщина лихорадочно приводила свои мысли в порядок. Нужно что-то сделать для любимого, такое, что запомнится ему на всю жизнь.
Затем Инга ненадолго забылась, но и во сне была счастлива. Несколько минут сна освежили голову. Нужно приготовить любимому завтрак. Что он любит, что?
На часах было половина пятого утра. Супермаркет на Пролетарском проспекте работает круглосуточно. Инга выскользнула из постели, приняла душ и ринулась в бой.
Такси, несколько минут шопинга. Кусочек говяжьей вырезки, баночка сметаны, пакет шампиньонов, полкило помидор. Что ещё? Ах. Да – зелень, ломтик слабосолёной сёмги, кофе в зёрнах, набор пирожных, сливки, хлеб. Вино. Вино обязательно.
Мой, мой, только мой, – восхищалась Инга. Самый счастливый день в моей жизни. Как хорошо, что я отказала Виталию Михайловичу. Нужно будет перед ним извиниться, сказать ему что-нибудь приятное. Если бы не он, встреча с Ринатам могла никогда не состояться.
Страшно подумать, страшно подумать. Ринатик, солнышко…
Инга ехала домой и представляла, как ловко подаст любимому завтрак в постель… как он, изголодавшись по нежности, одарит нерастраченной страстью.
По телу забегали мурашк, что-то сладкое забурлило, заклокотало, наполняя радостью.
Инга чувствовала как ловко и нежно входит Ринат в грот блаженства, как изливается горячим потоком, как…
Дверь в квартиру была приоткрыта. Женщина не обратила на это внимания.
Она посмотрелась в зеркало, уверенными движениями поправила причёску, пришпилила непослушную прядь заколкой в форме сиреневой ветки, смело скинула с себя трусики и принялась колдовать на кухне.
Тишина в доме дарила массу преимуществ. Можно было размеренно и функционально мечтать, успевая учитывать каждую значительную мелочь. На будущем нельзя экономить.
Когда завтрак был готов, Инга сбросила с себя остатки покровов, придирчиво оглядела помолодевшее за ночь тело в зеркало, взяла поднос и выдвинулась навстречу счастью.
Постель…
Постель была пустынна, отчего у Инги засосало под ложечкой. Поднос накренился, содержимое с грохотом соскользнуло на пол.
– Ринат, любимый, – невнятно пискнула Инга, – ты где?
Собственно она уже всё поняла и всё знала.
Телевизор, музыкальный центр, ваза с золотыми украшениями, столовое серебро, томик Пушкина со всеми сбережениями – такова цена любви.
Инга стояла бесконечно долго посреди странного беспорядка, махала руками, как дирижёр, не в силах осознать в полной мере нелепость ситуации.
Её опять трясло, опять от страстного желания, на это раз раздавить негодяя как слизняка.
Впрочем, – подумала Инга, – за всё в жизни приходится платить. И потом… да-да, почему бы нет, отличная идея чёрт возьми… Жить-то теперь совсем не на что.
Инга залезла в сумочку, нашла номер телефона Хаима Моисеевича и позвонила.
– Это Инга Акимовна. Ваше предложение ещё в силе? Да, на весь курс. Хорошо, приезжайте. Вино у меня есть. Жду.