Под кожей

Глава 1

Глава 1

— Привет. — Взгляд мужа пристальный.

Сконцентрировав его на моем лице, Вадим складывает на груди руки.

За его спиной капот черного «Мерседеса», и фары подсвечивают висящую в воздухе осеннюю морось.

— Привет, — отвечаю, передернув плечами.

На мне коктейльное платье и плед, который одолжила в гардеробе ресторана, перед которым мы с Вадимом находимся. Там, внутри, празднует тридцатилетний юбилей моя приятельница, и я покинула заведение, потому что Вадим попросил уделить ему минуту.

Оценив невольную дрожь моих плеч, он тянется к молнии на своей парке, но я вскидываю ладонь и прошу:

— Не надо. Давай просто закончим поскорее. Чего тебе надо, Балашов?

Изобразив на губах скупую невеселую улыбку, он возвращает руки в карманы парки и сообщает:

— Поговорить. По-моему, мы оба созрели для разговора, нет?

— Я сейчас занята, — киваю на панорамные окна, за которыми даже отсюда видно - чертов праздник в самом разгаре.

— Карина, — говорит с нажимом. — Нам нужно поговорить. Ты от меня бегаешь. Что за ребячество? Чем мы занимаемся?

— Мы разводимся, — напоминаю.

Это слово царапает горло. Каждый раз, произнося его вслух, я испытываю страх, панику и путаницу в мыслях.

Я стала женой бизнесмена Вадима Балашова семь лет назад. Мне было двадцать два, а ему — двадцать семь. Он был взрослым, успешным, красивым. Высокий брюнет с невероятными голубыми глазами. Я влюбилась, другого было не дано. Мои родители были безмерно счастливы отдать меня за своего надежного бизнес-партнера, его семья радовалась тому, что он наконец остепенился. Все были на седьмом небе.

Судя по всему, все, кроме него самого.

Иначе теперь, спустя семь лет, я бы не застала его в гостиничном номере в компании какой-то двадцатилетней девки.

Я подала на развод.

Наплевав на скандал, который нас ждет. На его просьбы поговорить, на здравый смысл. На давление его родителей и моих, которое, уверена, не за горами. Как только все вокруг узнают…

Я горела злостью, обидой. Ведь ее, в отличие от меня, он трахал на полную катушку. Иначе в том номере на развороченной постели она бы не выглядела так, будто побывала под асфальтоукладчиком.

Со мной же он всегда обращался до тошноты уважительно.

— Твое решение поспешное, — чеканит он. — Я не хочу развода. Я… признаю свою вину. Я совершил ошибку. У нас семья. Каждая семья проходит через кризис, у нас он тоже случился. Я готов… обратиться к семейному психологу, готов приложить усилия, чтобы мы выкарабкались из этой ситуации. Хотя бы ради Сабины.

Имя нашей дочери, слетевшее с его губ, вгоняет меня в очередной раздрай! Каждое его слово вгоняет. Снова проклятые сомнения. Правильность и неправильность. Кризис. Наша дочь росла в окружении любви и заботы, и ее пятилетний мозг не мог уловить того самого кризиса, который подкрадывался в течение этого года.

Мое решение было слепым, аффективным. Но когда красный туман перед глазами рассеялся, я отказалась забирать свое заявление назад. Каждый раз, когда нутро вопило о здравом смысле, я вспоминала своего мужа в обмотанном вокруг бедер полотенце на пороге того гостиничного номера…

Ошарашенного, шокированного не меньше меня самой.

Меня колотит уже не от ветра, а от гнева. От него и голос дерганый, когда говорю:

— Ты должен был подумать о ней до того, как снимать штаны.

— Это моя ошибка, — повторяет он. — Прямо сейчас мы можем пойти куда-нибудь и поговорить? Как взрослые люди.

— Как взрослые люди?! — взрываюсь. — Кризис?! Ладно, но я ни разу в жизни не представляла на твоем месте другого мужчину! А ты завел любовницу! И знаешь что? Я не хочу, чтобы ты до меня дотрагивался. Я вообще не хочу тебя видеть!

Он сжимает зубы и смотрит в сторону. Его крепкая фигура напряжена, и меня это устраивает.

Сердце стучит в горле. Я снова на взводе.

Я даже не знаю, от чего беснуется моя душа — от боли или от дикой злости. Ведь ни разу… ни разу с тех пор, как мы вляпались в этот кризис, мой муж не сказал мне того, чего я годами хотела от него услышать. О том, что любит…

Он меня не любит.

Я поняла это еще в первый год нашей супружеской жизни. Трахает, да. Преподносит друзьям, партнерам, своим родителям? Да. Он хотел ребенка и получил его. Хотел статус семейного человека. Хотел расширить бизнес за счет моей семьи, и этого он тоже добился. Но он никогда не был моим. Не так, как я, наивная двадцатидвухлетняя девчонка, мечтала…

Теперь мне двадцать девять, и внутри у меня гребаный комплекс неполноценности, ведь я не знаю, что делала не так и почему Вадим Балашов, черт его дери, не смог меня полюбить!

Проведя по лицу ладонью, он стирает с него осеннюю морось. Усталым голосом произносит:

— Я не рассчитывал на то, что у нас этот разговор получится с первого раза.

— Если ты закончил говорить, то я пойду, — бросаю ему. — Холодно.