Под кровом Всевышнего

Пролог

Пролог

«Среди женщин, ни разу не спавших с мужчиной, больше проституток, чем среди тех, для кого это стало горьким куском хлеба»

(Эрих Мария Ремарк. Триумфальная арка).

«Война закончилась» - твердили заголовки военных сводок газет и радиоэфиров, а на телевизионных экранах неугомонно проносились ролики с победоносным оглавлением.

Праздные новости вселяли надежду, а триумфальное ликование вырывалось массивной волной из всех источников СМИ, обвивая шеи горожан навязчивой радостью.

Радостью того, что мы остались живы. Вместе с воспоминаниями и животрепещущим страхом, возникшим на фоне минувших событий.

Событий, при упоминании которых, стынет кровь в венах.

Событий, разделивших наши судьбы категоричной чертой на «до» и «после».

Событий, после которых жизнь представляется не более чем сплетением нелепейшего прозябания навеки потерянных людей.

Птицы покинули сухие ветви кустарника и с характерным свистом скольжения пернатых крыльев сквозь листья, вздымались вверх, навстречу бескрайнему небосводу и порывам ветра, отдавая себя в необъятные просторы матери природы.

В прошлом я бы не обратила внимания на столь малозначительный для обыденного мира звук и продолжила идти к месту встречи. Но жизнь перестала быть обычной со дня, когда город впервые подвергся авианалёту.

Несколько истребителей, внезапно образовавшихся в небе посреди мирного солнечного дня, устрашающе лавировали над кронами деревьев и крышами многоэтажек. По приказу свыше они парили над местностью, предав огню всё находящееся под собой, тем самым выгравировав в памяти людей знаменательную дату, что расколола надвое воспоминания каждого из нас. Когда истребители стихли, в ход пошли снаряды, запускаемые подтянутыми заранее к окраинам города реактивными системами залпового огня или, проще говоря, старых металлических машин-убийц, оставшихся со времён прошлой войны.

Никто не объявил тревогу: не завыли сирены, не прервались эфиры ради чрезвычайной новости - ничего не было. Люди думали, что надвигающаяся проказа обойдёт стороной тихий, ничем не примечательный, город.

По крайней мере, нам до последнего вбивали в головы столь смутное предположение.

Свистящие над головой снаряды, через пару секунд разрывающиеся в нескольких улицах поодаль, жестоко опровергали данную теорию.

В такие моменты человек не имеет малейшего понятия – будет ли испытывать столь простое счастье как жизнь или падёт замертво, не страдая от разрывающих тело болей в последние часы, доставляя хлопоты остальным потугами ухватить костлявую прямо за глотку.

Когда жизнь зависит от траектории полёта снаряда, и он проносится, шурша над головой, то ничего не остаётся как всецело поддаться неконтролируемому животному страху, ожидая с замиранием сердца ощутить мощный звук приземления.

И если звук услышан – жизнь, на некоторое время, спасена.

Влёт птиц за спиной отдалённо похож на свист пролетающего рядом ребёнка машины-убийцы.

После войны обостряется слух и любой внезапный шум, образовавшийся в приближённом радиусе, автоматически воспринимается как угроза, после чего мозг инстинктивно начинает искать укрытие.

С тех пор я не переношу резкие звуки.

Когда до воспалённого разума дошло понимание, что опасности нет, я спокойно вздохнула и, отряхнув пыль с колен, ускорилась в шаге.

Это уже третье опоздание за неделю и Ребекка не одобрит проявленную вольность, начиная из вредности подсылать ко мне особых клиентов, не распределяя их поровну между остальными девушками. В силу своего авторитета, естественно.