Под маской ненависти

Пролог

— Милый, не стоило так тратится…

— Стоило, мам, — мужчина, сидящий в кресле, устало прикрыл глаза. Годовщина свадьбы его родителей была для них очень важна. Долгие годы они не могли поехать куда-нибудь вдвоём, просто отдохнуть. И он решил воспользоваться этим. Так сказать, осуществить мечту двух самый дорогих и любимых людей. — Это всего на две с половиной недели. Тем более, ты всегда хотела побывать в Париже. 

— Действительно, хотела, — замявшись, ответила женщина, а он усмехнулся, представив, как мать, по старой привычке, поджимает губы. — Милый, мне действительно неловко отказываться от твоего подарка. Но на это есть, как минимум, две причины.

— Какая же причина может перекрыть то, что это ваша с папой тридцатая годовщина? Ты же мне сама рассказывала, что всегда мечтала нарисовать Париж.

— Мечтала, — тяжело вздохнула женщина. Она всю жизнь посвятила живописи, ей нравилось постигать новые высоты, она рисовала всё, за те почти сорок лет практики перепробовала разные техники, но в душе лелеяла обычную девчачью мечту. Даже спустя столько лет.

— Мам, что-то случилось? — в его голосе появились стальные нотки, глаза мигом открылись, а сам он упёрся локтями в колени, замерев в напряженной позе.

— Не то, о чём ты мог подумать, — засмеялась она, а его душу отпустило беспокойство. Пусть он и сам пожелал убраться от отчего дома подальше, для этого пересёк целую страну, в родном городе всё равно оставались люди, за которых он не просто волновался, а готов был свернуть горы. Двое из них — родители. — Просто у Лизы в школе объявили карантин. Вспышка гриппа, — еще один тягостный вздох. — На месяц их отправляют домой.

— Мам, Лизе уже семнадцать, — не скрывая раздражения проговорил мужчина. — Уж пару недель, думаю, она протянет.

— Она-то протянет, Глеб. Но у неё же скоро экзамены. Им на дом выдали программу самостоятельного обучения, мы хотели нанимать репетитора, да и сами следить, чтобы она не сидела целыми днями в своем ноутбуке. А если мы с папой уедем, чувствую, учёбу она совсем забросит. Тем более, её оценки в последнее время оставляют желать лучшего.

На Глеба накатила лёгкая злость. Порой безответственность сестры его просто поражала. Своим поведением она умудрялась выводить его на расстоянии, когда он слушал жалобы матери, после того, как ей звонили из школы-пансиона. То Лиза сбежит с закрытой территории, то они разгромят кабинет, то просто проспит важную контрольную. Один раз она просидела весь учебный день на крыше с подружкой, перед этим украв ключ с вахты охранника. Лиза даже умудрилась как-то устроить хаос в столовой, начав кидаться едой! На младшего ребёнка в их семье мог повлиять лишь отец, который принимал воспитательные меры редко, списывая выходки единственной дочери на переходный возраст.

— Прости, милый, — после недолгого молчания вновь заговорила женщина. — Нам безумно приятно, что ты помнишь о нашей с папой годовщине, и уж тем более о таких мелочах, как моё личное рвение в этот замечательный город. Но, сам понимаешь…

— Мам, не говори глупостей, — перебил её Глеб. — Не отказывайтесь от моего подарка. А вопрос с Лизой я решу.

— Решишь? Ты уверен? — она прекрасно знала об отношениях своих детей. Они никогда не скрывали, что Глеб их приёмный сын, но и никогда не придавали этому значения. Они воспитывали его с первых месяцев жизни, и на остальное чете Русаковых было плевать. Они считали, что завести своих детей никогда не смогут, а вот Лиза, появившаяся на свет десять лет спустя, была просто подарком судьбы. Весьма сомнительным, как считал Глеб. Но факт оставался фактом. И хоть он и знал, что приёмные родители его любят, считают родным, никогда не пренебрегали им, несмотря на кровного ребенка, однако был тот, кто компенсировал отношение родителей вдвойне. Лиза.

— Я не позволю вам провести очередную годовщину сидя дома на диване, — решительно сказал молодой человек, кивая скорее самому себе. — Пару недель я присмотрю за Лизой. Тем более, давно пора посетить головной офис отца.

— Ох, милый, он будет так рад! — воскликнула Русакова, заставив сына улыбнуться. — Спасибо тебе, дорогой.

— Не за что, мам. Люблю тебя…

Женщина проговорила то же в ответ, а после отключилась. Глеб взглянул в окно, за которым шумная столица, вечно куда-то спешащая, не утихала ни на миг. У него не было привязанности к родному городу, но и не было ненависти. Там он прожил большую часть своей двадцатисемилетней жизни, всё-таки. В свои года он умудрялся справляться с филиалом отца, открытым по желанию сына. Уж с семнадцатилетней девчонкой он как-нибудь справится…