Под одной крышей

Глава IV

Вздрогнув, Гарри открыл глаза, по которым его тут же резанул упрямый солнечный луч.

«Бекка? Она сказала “Бекка”?!».

Сначала Гарри подумал, что продолжает спать и видеть сон — в горле у него ещё ощущалась тошнотворная палёная взвесь. Однако с первым глубоким вдохом в нос ему ударил не менее скверный, но вполне реальный букет из запахов выдержанной плесени и свежей краски.

Оторвав голову от подушки, Гарри потёр лоб и огляделся. День был в самом разгаре, а нынешняя обстановка никак не вязалась с той, в которой он отправился на боковую.

Вместо потолка родной спальни над ним нависал накренённый сосновый скат. Локти его не упирались в привычный ортопедический матрас, а неумолимо тонули в старомодной перине. Слева у стены, где Гарри обычно располагал инвалидное кресло, высился отреставрированный комод, на котором поблёскивала пузатая ваза с донником и ясноткой. Зеркало над подновлённой столешницей было залито светом, что проникал в комнату сквозь одинокое окно — проклятое окно проклятой мансарды!

Гарри дёрнулся и резко сел, отчего дыхание у него перехватило. Он заслонил лицо ладонями, веря, что странное наваждение вот-вот развеется. Но вновь возникшая перед ним картина стала лишь чётче и убедительнее.

— Господи, что всё это значит?!

По телу Гарри прокатилась дрожь — клетчатая рубаха, в которой он уснул, лежала рядом. Он встряхнул её и принялся натягивать на озябшие плечи. Растерянно озираясь, он не сразу заметил, что у кровати его дожидались не любимые кроссовки, а элегантные дамские босоножки.

Волнение захлестнуло Гарри.

— Дейл! Это твоих рук дело? Я доберусь до тебя, сукин ты сын, слышишь?..

Готовый уличить обидчика, Гарри обшарил взглядом комнату.

Но из каждого угла под скошенными сводами разило забвением. Мелкая пыль кружилась в воздухе и в ярком дневном освещении казалась единственной бессменной обитательницей этих покоев. В распахнутой настежь двери зияла рваная дыра, на полу валялись куски фанеры и листы бумаги. Пара низких кресел в дальнем углу была затянута полотняными чехлами. Рейки створок некогда белоснежного встроенного шкафа пожелтели и съехали набок, обнажив его пустующее нутро. За отсутствием полок на стенах остались грязные отметины.

На месте отцовского кресла пестрел неначатый пакет собачьего корма — с портретом грозной овчарки.

Той самой овчарки, что привиделась Гарри во сне!

Насторожившись, он заёрзал по растрёпанной кровати и только теперь обнаружил, что из складок полинявшего белья торчит рукав тонкой женской блузки.

Гарри простонал и дёрнул за край покрывало, желая похоронить под ним неприятную находку, как вдруг из простыней на пол с глухим звоном приземлился потемневший от времени короткий ключ.

То не был старый ключ от родительской спальни, от уличной двери или от его комнаты. Не смахивал он и на ключ от мастерской или от почтового ящика. Гарри был готов поклясться, что этот ключик состоял на службе у сменённого втихаря замка, который его весельчаку-помощнику не удалось отпереть накануне.

— Чез?! Что за шутки? — взревел он. — Ты совсем спятил, паршивец?

Отозвавшийся ветер уныло просвистел в раме.

Гарри силился понять, как он оказался наверху и к чему весь этот маскарад.

Его оглушили, усыпили? Но кто, Дейл? Так ведь он не переступил бы порог этого дома, даже если бы умирал от жажды. А долговязый Спраут разве бы смог собственноручно втянуть его сюда?

Но что, если именно Чез является пособником таинственной арендаторши? Или оба они — сообщники Дейла? И что эти мошенники задумали?

Гарри затрясло, голова у него свирепо заныла. Запустив пальцы в волосы, он дёрнул за них с таким неистовством, как если бы попытался одним рывком открыть крышку погреба, в котором беснуются крысы.

Но ожидаемого болевого жжения на макушке Гарри не почувствовал — в руке у него остался тёмный женский парик. Шелковистые пряди странного аксессуара рассыпались по огрубевшей коже.

— Мисс Филлз! Бек.. Бекка!.. — задыхаясь, выкрикнул Гарри.

В горле у него пересохло, словно кто-то бросил туда золы. Озноб пробивал насквозь, волна за волной накатывала мигрень. Скользя по нервным струнам, она с висков переползала на скулы, пульсировала в челюсти. Непослушные мысли Гарри мелькали и снова исчезали, уступая место острым спазмам.

В отчаянии он сжал кулаки и выдохнул:

— Где ты?..

Собственный голос показался ему чужим.

Гарри наклонился вперёд, чтобы отдышаться, но силы его покинули. Как тряпичная марионетка, отброшенная кукловодом, он обмяк, качнулся вбок, упал с кровати и ударился лбом о шероховатый пол.

Боль исправно выстрелила в виски, как в полюбившуюся мишень, и заставила его опомниться. Кровь с рассечённой губы брызнула на доски.

Он ощутил её металлический привкус – и не только его: по комнате медленно расползался сладковатый душок горелого. Минутой позже он сделался столь осязаемым, будто костёр тлел всего в нескольких дюймах от носа Гарри!

— Зар-р-раза... — зажав в ладони валявшийся подле парик, Гарри подтянулся на локтях к выходу.